Спасти нельзя оставить. Хранительница

– Не ошибаетесь, – с достоинством поклонился дворецкий. – Я счастлив. И буду всегда благодарить небеса, если мне удалось хоть немного этому поспособствовать.

– Как именно? – еще недоумевала Леа, а в памяти уже разворачивалась намертво въевшаяся картинка, как она бежит мимо дворецкого и он смотрит на нее с искренним состраданием. – Так вы нарочно проводили меня в ту комнату? Памтсон! Вы даже не представляете, что для меня сделали! И для всего герцогства. Хотя всем этого знать, разумеется, не следует, у Кайора остались дружки. А вот темных магов не бойтесь, они вас не выдадут. И можете просить любой награды, выполню все, что в моих силах.

– Благодарю, ваша светлость, – искренне улыбнулся слуга, – у меня все есть. Но я хотел спросить про слуг…

– Спрашивайте.

– Кайор набрал горничных… как сказать… хорошеньких, но неумех, а чистоты требовал идеальной. Старые слуги работают с раннего утра до поздней ночи, а кормить их положено объедками. Тем, что другие отдают дворовым псам. А красавицы спят до обеда, потом надевают кружевные фартучки и гуляют с метелочками возле гостевых покоев. Нет, их я ни в чем не виню, девушкам тоже живется несладко…

– Мы все поняли, – остановила его Миралина, – и на этот вопрос вам отвечу я. Наберите хороших слуг, сколько считаете нужным, выделите комнату под столовую и поставьте одного повара готовить для них горячий завтрак, обед и ужин. А особых горничных попросите собраться в маленькой гостиной на первом этаже, я сама с ними поговорю по возвращении из Гардеза.

– Но первым делом выдайте всем, кто заслужил, хорошую премию и назначьте приличное жалованье, – добавила Леаттия. – Мне отлично известно, что Манрех отличался скаредностью во всем, кроме собственных прихотей.

Глава седьмая

В замок, где Леаттия родилась и провела всю жизнь, они ехали в одной из закрытых карет, хотя и украшенной гербами, но никогда до этого дня не удостаивавшейся чести возить герцога. Однако Вельтон, словно случайно оказавшийся на крыльце, настоял именно на ней.

– Вот чего я от тебя никак не ожидал, – тихо бурчал он, пока конюх умчался перепрягать лошадей, – так это прокурорского поста. Надеялся на должность директора театра… или по меньшей мере цирка. Ну, может, главного ювелира. Но спорить ведь не стал? Вот и ты не спорь. Народ вчера хотя и праздновал едва не до рассвета, но пока не понял, к добру или к худу такие перемены. И вполне могут найтись дураки, которые захотят еще раз провернуть затею со сменой власти. Поэтому не стоит дразнить гусей и разъезжать без охраны в открытом ландо или в праздничной золотой карете.

– Потому я и назначила тебя прокурором, – веселилась Леа, отдыхая рядом с ним душой. – Догадывалась, какой ты бдительный. Но должна шепнуть по секрету: за должность ты благодаришь не того.

– Понятно, – протянул маг и хищно усмехнулся: – Ну, должен признаться, он не ошибся. Вот только с учеником не придумаю, как поступить. И бросить жаль, и времени у меня на него пока не будет.

– Отдай пока мальчишку Миралине, – подсказала Санди. – У нее скоро будет куча беспризорных, и понадобятся помощники. Так и скажи – женщина попросила помочь, не мог отказать.

– Ну, уговорить его я и сам сумею, – довольно прищурился Вель. – А за совет спасибо. Только прячьте получше пузырьки… иначе кого-нибудь недосчитаетесь.

Отворять ворота отправилась Миралина, решительно забрав у Леаттии выданный Эгрисом амулет, открывающий в защите проход. Глава гильдии сделал его еще вчера, после того как решил не снимать с замка надежный купол.

– Мало ли зачем может понадобиться защищенное жилище, – пожал он плечами в ответ на вопрос герцогини. – Пусть сеть пока останется. Энергии она тянет немного, так как обычно активны только сигнальные нити. А вязать новое плетение придется не один день, да и магии уйдет прорва.

– Нужно запомнить, что твой муж обладает даром предвидения, – задумчиво пробормотала Леаттия, наблюдая, как Миралина проходит в распахнутую створку ворот и подает знак молодому магу, сидящему на облучке за кучера. И изумилась, услыхав искренний смех наставницы. – Чем я тебя развеселила?

– Он каждый день по десять раз повторяет, – в веселом голосе Санди проскользнула горьковатая нотка, – как сильно раскаивается в ошибках молодости. И истово жалеет о годах, прожитых нами врозь. Он даже не догадывался, что мы будем счастливы только вместе. А ведь если бы у него было чувство предвидения…

– Санди, – расстроенно выдохнула хранительница, не зная, чем можно утешить женщину, – я так мало понимаю в любви… Но ты наконец нашла свое счастье, можешь беречь его и радовать. Моя маменька частенько повторяла, что близкие люди всегда стремятся сделать жизнь друг друга приятнее. А если такого желания нет, то они уже чужие.

– Они были хорошими родителями, – вздохнула Санди и распахнула дверцу остановившейся кареты. – Тебе не тяжело сюда входить?

– Теперь – нет, – кротко улыбнулась Леа, припомнив последние слова ушедшего в свое хранилище дракона.

Дом оказался незаперт, но Миралина углядела на ручках тонкую «сторожку» и ловко сняла ее амулетом. Оглянулась на мага, отгонявшего лошадей в тень давно пустующей конюшни, и тихо, с сомнением, пробормотала:

– В последние дни мне кажется…

– Что? – насторожилась Санди и обвела двор бдительным взором.

– Да нет, просто глупость.

– Если ты почувствовала увеличение способностей, – входя в просторную прихожую размером с небольшой зал, с улыбкой откликнулась Леаттия, – то это не глупость, а подарок дракона. Он сделал такой всем, кого счел достойным. Про вас, Эгриса и Джара я знаю точно, а имен остальных он не назвал. Вот я и молчу пока – боюсь вызвать чью-нибудь обиду. Дух пояснил, что изменения происходят не сразу, это было бы очень опасно. Но примерно луны через две все войдете в полную силу.

– Ох боги… – растерянно опустилась на дубовую резную скамью Ирсана. – Ну почему ты мне хоть словечком не намекнула? Это ведь такой ценный подарок, а я даже спасибо сказать не смогу.

– Ему благодарностей не нужно. Он считает, что вы все это уже заслужили, и просит только об одном: оставайтесь сами собой…

Было странно и немного грустно ходить по родному дому и знать, что скоро он станет своим для чужих мальчишек и девчонок, которым не будет никакого дела до воспоминаний о счастливом детстве, таящихся во всех углах. Тут она играла в прятки с няней и матушкой, когда была совсем маленькой, там разбила колено, спеша поглядеть на ледоход, по этой лестнице счастливая и смущенная спускалась навстречу ожидающему внизу жениху, заехавшему за невестой перед весенним праздником равноденствия.

Смутная, тревожащая мысль мелькнула в уме при этом воспоминании, и Леа постаралась ее не упустить, запомнить, докопаться до истины и дать себе самой безмолвный ответ. А едва сообразив, почему в последние дни чувствует себя такой одинокой и неприютной, сердито нахмурилась. Правда не понравилась ей просто до отвращения, как выяснилось, ее чувства была сродни ощущениям брошенных возлюбленных, и это определенно сказывалась потеря браслета Кайора.

– Давайте посидим в этой гостиной, – окликнула герцогиню идущая следом Санди, но Леа упрямо мотнула головой.

– Лучше в кабинете отца, мне нужно взять там несколько книг.

Комнату на третьем этаже, недалеко от собственной спальни, отец выбрал когда-то очень придирчиво, в этом Леа давно убедилась. Сюда никогда не заглядывало полуденное солнце, зато было светло по утрам и прохладно вечерами. Она и убранством ничуть не походила на кабинет Кайора и те кабинеты, какие Леаттии довелось увидеть. Одновременно уютная и свободная, комната имела несколько зон, отлично сочетающихся между собой. Уголок с камином, глубокими креслами и мягкой шкурой под ногами окружали застекленные шкафы с книгами; стоящий у окна письменный стол соседствовал с чайным; а вдоль стен, сплошь увешанных картами, тянулся длинный диван, заваленный подушками и валиками.

Всевозможные карты привлекали внимание не сразу, но, обнаружив их, любой человек надолго терялся в очертаниях морей и гор, подробных и красочных изображениях всех столиц и схеме Югрета.

Санди с Миралиной оказались не исключением, и пока они бродили вдоль стен, Леаттия успела продумать первый вопрос:

– Так что тебе не понравилось в моем поведении?

– Я сказала не так, – не обиделась магиня, теряя интерес к карте, прошла к столу и села напротив хранительницы. – Я сказала – как видится со стороны. Хотя бы мне.

– А… подробнее?

– Изволь. Две декады назад мы везли по озеру жутко запуганную, бледную и дрожащую девчонку, более всего походившую не на счастливую невесту герцога, а на забитую селянку. И чувства ты вызывала соответствующие – жалость, сострадание, желание защитить, прикрыть собой от врагов.

– Страшная смесь для сильного мужчины, – сочувственно кивнула ей присевшая к чайному столу Миралина, неспешно доставая из неведомо откуда взявшейся корзинки промасленные свертки со снедью.

– Вот именно, – уныло вздохнула Санди. – Я сразу поняла, чем это закончится. Но тут она неожиданно удивила меня в первый раз – открыла источник, потребовала учителя и толпу женихов. Ну а потом и вовсе начала командовать моим мужем и сильнейшими магистрами, как какими-то рыночными разносчиками… и вдруг оказалась герцогиней и самой завидной невестой всех стран нашего мира.

Леаттии очень хотелось спросить, что в этом плохого и при чем вообще ее титул. Но она сдержалась – наоборот, сильнее сжала побледневшие губы. Пусть выскажутся до конца, иначе она так ничего и не выяснит.

– Теперь женихи сами попрут отовсюду, – хмуро подвела итог целительница, жестом фокусника доставая из корзинки кувшинчик. – А стаканов я не взяла.

– Вон в том шкафчике внизу, – не желая отвлекаться от разговора, становившегося все более интересным, показала Леаттия и требовательно уставилась на наставницу. – Продолжай. Пока мне непонятно, к чему ты ведешь.

– Вот и я ничего не понимала, – помрачнела та. – Но об этом нужно рассказать особо. Это было года через три после того, как я поселилась в деревне. На вид мне было лет под сорок, и молодые парни в мою сторону не смотрели, зато повадился ходить булочник. Сами понимаете, человек он был небогатый, в деревне каждая хозяйка за полдня полный ларь булок напечет, но через деревушку вела дорога, и проезжих частенько привлекала вывеска с румяным кренделем. Ну и ребятня прибегала с медяшками, за сладкими рожками и обливными пряниками. А мне он булки носил в дар, ну и я в ответ травяные взвары заранее на меду настаивала. Не соображала, к чему могут привести такие дружеские чаепития. Но однажды, разломив булку и обнаружив внутри завернутое в пергамент обручальное колечко, все поняла. И сначала даже обещала подумать… а ночью, представив, как после свадьбы должна буду снимать перед ним платье и позволять к себе прикасаться, едва не ринулась бежать прочь из собственного домишки. Настолько все во мне противилось такой судьбе.

– Обиделся? – понимающе усмехнулась Миралина.

– Не без этого. Но я схитрила – сказала, будто у меня есть дар предвидения, хоть слабенький, но с помощью зелий можно заглянуть в свое будущее. И якобы пригрезилось мне, что вовсе не со мной ему суждено семью завести, светленькая женщина будет рядом. Слукавила я, конечно, была такая селяночка, из бедных, но он на нее никакого внимания не обращал. А после моего отказа прозрел, и через полгода гуляла я у них на свадьбе.

Санди усмехнулась и смолкла. Некоторое время они дружно пили чай, потом Леа решительно отодвинула надкусанный пирожок и заявила:

– Мне кажется, я не гожусь в правительницы. Вы обе уже что-то поняли, а я по-прежнему словно брожу в темноте по чужому замку, не понимая, где вход, где окно, куда можно ступить, куда нельзя.

– Можно я попробую? – вздохнув, мягко улыбнулась девушке Миралина. – Но сразу предупреждаю, ничего рассказывать подробно не буду. Просто не имею права нечаянно направить тебя по ложному пути. Как того булочника простая человеческая благодарность повернула к женщине, раз и навсегда выбравшей другого. Мне тоже известно немало случаев, когда девушки сами исковеркали свою судьбу, наслушавшись советов и наставлений родичей, подружек или гадалок. Ирсана правильно поступила, представив совместную жизнь с деревенским ухажером. Это вообще самый верный способ понять себя: попытаться вообразить будущее. Если не осознаешь отчетливо, кто из женихов дорог тебе по-настоящему, попробуй представить три случая: кому из них ты будешь искренне счастлива сказать «да», кому первому не задумываясь бросишь веревку, если несколько мужчин окажутся в проруби, и последний – чья измена вонзится в сердце острым ножом, если случайно узнаешь, что твои женихи тайком ночуют у смазливых придворных ветрениц.