Сага о халруджи. Книга 5. Тайны Древних

Будто подслушав их разговор, Магда запрокинула голову и рассмеялась. Потом вдруг засуетилась, поднялась и пересела к стене арены, прижавшись к каменной кладке спиной. После чего поманила к себе учеников имана, которые послушно подбежали, устроились рядом и повторили ее движения – уткнули лица в колени, закрыв сверху головы руками.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал, Магда? – спросил Арлинг, отвечая тем самым Нехебкаю. Это было несложное условие.

– Все, кто наверху – мертвецы, – пропыхтела она. – Если не сейчас, то к закату.

– Хорошо, сделаю, – понял ее по-своему Арлинг и обратился к Нехебкаю, чувствуя, что путь безумия не настолько сложен, каким казался там, в пещере Гургарана.

– А если я пойму Видящую по-своему? Будет ли это считаться нарушением первого правила?

– Видящую можно понять только так, а не иначе, – уклончиво ответил Нехебкай. – Чем меньше вопросов, тем быстрее ты поможешь своей подружке.

– Я буду помогать не ей, – ответил Арлинг и повернул голову в сторону етобара, который приблизился на опасную дистанцию. Там, в пещере, суеверные ученики имана повязали ему лентой глаза, чтобы случайно не столкнуться со взглядом слепого и не оказаться проклятым, но, когда етобары тащили его к арене, повязка затерялась. И сейчас етобар, который был все-таки сначала кучеяром, а потом наемником, взглянул прямиком Арлингу в глаза. Регарди почти физически ощутил, как тот побледнел и отступил, решив дождаться смерти Хамны, а потом уже разбираться со слепым сообща с другими сектантами. Те, кто стоял поблизости, уже давно косились на Регарди, который разговаривал сам с собой.

– Быстро схватываешь, – похвалил его Нехебкай. – Второе условие. У меня есть дочь, и у нее сейчас не все хорошо. По правде, только один в мире способен на невозможное. Ты знаешь, о ком я.

Невозможное сотворил Тигр Санагор, который превратил слепого калеку в безумного убийцу. Иман был последним человеком, с которым Арлинг сейчас хотел встречаться. Если бы речь шла о чьей-либо другой дочери, Регарди бы согласился, особо не думая, но когда о своем ребенке просил бог, пусть и существующий сейчас только в его голове, спешить не стоило.

Тем временем Хамна наступала на соперника, нанося удары саблей с бешеной скоростью. Арлинг пропустил момент, когда она выбила клинок у противника, но чувствовал, где он лежал – в трех салях от стены, в пятнадцати от самого Регарди. Прежний Арлинг бы успел.

Теперь в руке етобара был только нож, но он казался змеей, атакующей с потрясающей скоростью. Лезвия клинков выбивали искры, скрежетали и звенели под барабаны, грохочущие в ушах Арлинга. На самом деле гремела дверь, которая с трудом сдерживала натиск того, кто пытался вырваться наружу. Теперь уже все етобары, что следили за поединком внизу, сосредоточились у двери, наставив на нее копья. Те, что занимали места наверху арены, тоже беспокоились. Очевидно, львы, выбивающие дверь, в сценарий ритуала не входили. Впрочем, самих львов Арлинг не слышал уже давно. И его волновало то, что он не слышал, как они умерли.

– Возможно, – глухо сказал он, не имея ни малейшего желания искать дочь Нехебкая, а тем более, спасать ее. А уж с иманом общих дел пока и вовсе не хотелось иметь.

– Да или нет? – рявкнул Индиговой в его голове.

– Назови третье условие, – потребовал Регарди. – Сейчас.

– Ты узнаешь его от Видящей, – туманно ответил Нехебкай.

– Не согласен.

– Да у тебя нет выбора. Ты же не хочешь здесь помирать. У тебя Магда.

– Умру я, сгинешь навек и ты. У меня тоже есть условие.

На миг Нехебкай даже задохнулся от возмущения.

– Кажется, это я тебя сейчас спасаю. Никак не наоборот.

Между тем дела у Хамны снова пошли не очень. Она наступала медленнее, не давала етобару атаковать, но и сама не могла достать врага. Етобар орудовал последним оставшимся кинжалом так, будто тот рос у него из руки. Акация уставала, и етобар чувствовал это. Вот они сблизились, скрестив клинки, и етобар резко мотнул головой, пытаясь разбить лбом лицо Хамны. Та спаслась, отпрянув назад, но вдруг споткнулась о труп одного из драганов, которых так и не убрали с арены. С трудом сохранив равновесие, она оттолкнулась на пятках и бросилась вперед, но етобар отбил ее саблю голой рукой. Запах свежей крови густо разлился в воздухе. Акация не сбавила темпа и попыталась рубануть саблей снизу вверх, целясь етобару в бок и ребра, но противник снова проявил ловкость, которую демонстрировал в течение всего поединка. Проворно отскочив, он уклонился, но сам успел резануть Хамну по левому предплечью, оставив открытую рану.

– Ну, какое там еще условие? – первым не выдержал Нехебкай.

– Ты вылечишь Магду от безумия.

– Безумия, которое ты вызвал темным солукраем? – уточнил Индиговый. – А что насчет тех пятерых кучеяров? Они тебя не волнуют?

– Или сделки не будет. Умрем все вместе.

– Ты блефуешь.

– Какое там, – вздохнул Арлинг, а в следующий миг дверь, трещавшая по швам под натиском неведомой силы, не выдержала и разлетелась в щепки.

Может, етобары, стоявшие рядом и успели взглянуть в глаза монстру, но Регарди показалось, что ничего они не увидели – их убили в считаные секунды. Тварь, выбравшаяся из каморки, пахла львиной кровью, но сама зверем не являлась. Она будто чирикала, но судя по огромным размерам, заполнившим весь дверной проем, с пташками, которые иногда встречались в предгорьях, ничего общего не имела.

– Пума, – послышалось сдавленное хихиканье Магды.

Хамна с етобаром катались по земле, когда появившаяся «пума» смахнула лапой скальпы сразу трем наемникам. Остальные два повалились на землю сами, Арлинг лишь уловил еле слышный свист – кажется, в них попали чем-то острым. Он ничего не знал о пумах, кроме того, что шипов у них не было. И на двух задних лапах они тоже не ходили. Эта же тварь, оторвав голову еще одному подбежавшему етобару, не прилагая особых усилий, запрыгнула наверх. Етобары, наблюдавшие за ритуалом, хоть сами драться и не собирались, но и обычными зрителями не являлись. Послышались лязги вынимаемых из ножен клинков и сабель, но поднявшиеся следом крики и вопли боли на миг поглотили все остальные звуки.

Арлинг с трудом представлял себе верблюда, которого никогда не видел, когда был зрячем, поэтому и образ неведомой твари сначала для него расплылся, спрятался за конечностями, телами и внутренностями, которые летели на арену по мере того, как чудовище вгрызалось в толпу – в буквальном смысле слова. И все-таки прежний Арлинг не умер, потому что органы чувств стали привычно достраивать то, что не могли увидеть незрячие глаза. Клинки лязгали о непробиваемую шкуру, тварь чирикала над головами етобаров, а значит, была выше человека. Шипы вылетали у нее со спины, в то время как слишком подвижные лапы с длинными когтями-лезвиями орудовали в человеческой массе, словно ножи. Арлинг предположил, что лапы у чудища сгибались не только в локтях, а вот насчет хвоста засомневался. Кажется, «пума» отдаленно напоминала человека. Что там было у твари с мордой, его чувства подсказать никак не могли. Щелканья ключа слышно не было, скорее, скрежет зубов, тогда откуда раздавалось чириканье?

– Договорились, – нехотя произнес Нехебкай. Арлинг тоже думал, что уже пора. Хамна с противником еще вяло перестукивались клинками, но все их внимание давно перешло на «пуму», устроившую кровавую оргию в зрительских рядах. Там етобары, профессиональные убийцы и воины, умирали слишком быстро.

Магда, безумие которой согласился вылечить Индиговый, повела себя разумнее всех. Воспользовавшись тем, что выход с арены уже никто не охранял, она побежала туда, уводя за собой учеников имана. Больше всего Арлинг хотел рвануть за ней, чтобы проследить, что ни один етобар не причинит ей вреда, но Нехебкай, уже чувствующий себя хозяином в его теле, заставил остаться.

– Как ты это сделаешь? – времени на вопросы не было совсем, но верить богу-змею на слово не хотелось.

– Я знаю лекаря, – не стал усложнять ситуацию Нехебкай. – Он бывший серкет, и ему приходилось лечить тех, кто пострадал от темного солукрая Подобного. Я говорю о моих первых учениках, не о твоем дяде.

– Лекарь настолько стар?

– Он сейчас в Самрии, и если ты поспешишь, может, у Магды еще есть шанс.

– Почему сам не можешь вылечить ее от темного солукрая?

– Потому что я и есть темный солукрай! – рявкнул Индиговый. – Я не могу лечить от самого себя. Да или нет? Принимаешь меня, или гремер сейчас всех сожрет?

Арлинг хотел задать сто и один вопрос про гремера, но времени, действительно, не осталось. Хамна со своим соперником окончательно определились и, бросив поединок, карабкались к лавкам, туда, где чудовище увязло в массе етобаров, которые буквально повисли на нем, облепив со всех сторон. Вот только Арлинг слышал, что никто из этих людей уже не дышал, жизнь ушла из тел, наколотых на шипы, которые тварь неожиданно выдвинула из груди и спины почти на полсаля. Хамна и один из последних етобаров спешили на свою погибель.

– Принимаю, – сказал Арлинг, где-то в глубине души чувствуя, что совершает ошибку.

Ему показалось, что он потерял сознание лишь на секунду. Мир перестал пахнуть, шевелиться и издавать звуки совсем на короткое время, но когда очнулся, понял, что лежит не на арене, а на каменных лавках зрительских рядов, где-то наверху, почти под небом. Его окружала тишина, изредка нарушаемая шепотом Магды. Видящая была далеко, но, кажется, сейчас он был способен слышать ее отовсюду.

Когда небо расколется,

Когда звезды осыплются,

Когда моря перельются,

Когда могилы перевернутся….

Тьма кровеносная мир накроет,

Огни замерцают.

Тебя пригласили на танец смерти.

Нельзя отказаться.