Сага о халруджи. Индиговый ученик. Книга вторая

– Молчи и не двигайся, ранение сквозное, ты выживешь, – засуетился Арлинг. – К Гургарану отправимся все вместе, только сначала нужно найти Гастро и Маруса, они нам помогут.

Наверное, такой мерзкий смех мог быть только у людей, близких к смерти. Регарди не разбирался в ранениях, но сквозным оно точно не было – стрела сидела плотно, в области сердца. Мальчишка доживал последние минуты.

– Оставь их, – тяжело проговорил он. – Может, они уже у Амирона, ну и черт с ними. Нет, к Гургарану мы с тобой не придем. Я умру в этой яме, а ты… – тут Нуф снова зашелся кашлем. – А ты… Прости нас, Арлинг, мы виноваты перед тобой. Ведь правду говорят, нельзя обижать убогих. Ты слепой, вот боги за тебя и отомстили. Все просто – как ты с этой жизнью, так и она с тобой.

– Молчи, у тебя бред, – произнес Регарди, понимая, что не хотел слушать последние слова умирающего.

– Нет, я должен это сказать. Да простит меня твой дядя, но мне так будет легче. Знай, серкеты своими тайнами не делятся, но есть обряд… Мы узнали о нем полгода назад и думали, что почти победили. Однако тогда у нас не оказалось подходящего партутаэ. Это значит… да, к черту, какая сейчас разница, что это значит… Когда пришло письмо от Канцлера о твоей слепоте, Абир запил, не появлялся из каюты неделю, а потом вышел и сказал, что ты все равно уже не жилец, потому что не бывает так, чтобы тьма становилось светом. Я его слова как сейчас помню. Ну, а нам было все равно, лишь бы иман согласился. Пойми, твой дядя хороший человек, он просто не хотел, чтобы ты мучился. Капитан всегда говорил мне: Нуф, этот парень достоин лучшего. По крайней мере, ты бы умер не в выгребной яме.

Юнга замолчал и стал медленно сползать на дно. Арлинг не стал ему мешать. Нуф ошибся, что-то перепутал, не так понял дядю… Абир не мог его предать. Он обещал чудо. Которого не случилось.

– Нуф! – позвал он, но в ответ лишь хлюпнула жидкая грязь. Возможно, юнга был не первым покойником, который нашел в ней могилу.

– Что мне делать? – собственный голос прозвучал хрипло и незнакомо. В этой яме не было Арлинга Регарди, в ней сидел кто-то другой. Кто-то чужой, заплутавший в песках, ненужный. А у Арлинга было все хорошо…

– Нужно выбираться отсюда, – сказал Арлинг, у которого было все хорошо, но тот, другой Регарди, лишь рассеянно пожал плечами. Зачем делать лишние движения? Вонь уже не казалась невыносимой, наоборот, он стал различать в ней приятные ароматы персика и ванили. Ногам было тепло, а то, что он нашел на себе пару пиявок – так это ничего, пускать кровь полезно. Перестав двигаться, он услышал мух. Встревоженные возней людей, они взлетели вверх, а теперь возвращались домой, беспорядочно садясь на лицо и пытаясь проникнуть в нос.

Он ненавидел мух, ненавидел этот город, ненавидел пески и жару. Но больше всего он ненавидел себя. За слабость. За неудачи. За то, что потерял Магду.

О, Магда, не смотри, отвернись. Человек, утративший надежду, являет собой отвратительное зрелище.

Арлинг и не знал, что упоение собственным ничтожеством может завлекать настолько сильно. Когда дневная жара стала спадать, а вместо мух появились кровососы, Регарди пошевелился и стал медленно выбираться из ямы. Жизнь не захотела покидать тело, которое уже давно терзали голод и жажда. Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем пальцы нащупали край, покрытый коркой грязи. Вытянув себя на поверхность, которая была божественно суха и прохладна, Арлинг еще долго лежал без движения, раздумывая о том, что ему делать дальше.

А для начала нужно было избавиться от мерзкого запаха, который прилип к нему вместе с грязью и, казалось, навсегда въелся в кожу. Сорвав целую пригоршню листьев с ближайшего куста, Регарди принялся лихорадочно оттираться. Одежду было спасти невозможно, поэтому, он, не думая, выбросил кафтан и рубаху, оставив только штаны, пояс и сапоги, за которыми был спрятан кинжал Бардарона – последняя нить, соединяющая его с прошлым. Дальше в дело пошел песок. Он втирал его в кожу с такой силой, что, наверное, расцарапал ее до крови. Все тело горело, но Арлинг почувствовал себя почти чистым. Добраться бы до фонтана…

Мысль пришла внезапно, но стала утешением и единственной целью его пока бессмысленного существования. Что там говорил бедняга Нуф о фонтанах? Кажется, их охраняли жрецы и сильно злились, если кто-то покушался на драгоценную влагу. Впрочем, разрешения божьих слуг можно было и не спрашивать. Он незаметно проберется к тому фонтану, шум которого уже давно не давал ему покоя, и хорошенько вымоется. А заодно и утолит жажду. Даже если его и заметят, хуже уже не будет. План был прекрасен, и Регарди немедленно приступил к его осуществлению.

Все оказалось на удивление просто. Пока он на ощупь прокладывал себе путь к источнику божественного звука, его ни разу не окликнули и не остановили. То ли улица была пуста, то ли полуголый и грязный драган, бредущий в пыли с палкой в руках, был в Балидете обычным делом.

Дойдя до фонтана, Арлинг, не раздумывая, перевалился через бортик, ощутив себя на вершине блаженства. Вода была теплой, но изумительной на вкус. Он пил ее, не переставая, пока не почувствовал, что скоро лопнет. Позволив телу всплыть на поверхность, Регарди наслаждался внезапным равнодушием к тому, что было и будет. Есть только он и фонтан, остальное не имело значения.

«Я хочу стать водой», – подумал он и услышал свои мысли вслух:

– Хочешь раствориться в фонтане? – ехидно спросил чей-то голос. – Если жрецы Семерицы тебя заметят, то не посмотрят, что ты слепой. Нарежут ремней из спины и ими же выпорют. Давай, вылезай! Это ж надо было так набраться. А где твои товарищи? В других фонтанах?

– Кто ты, дух? – спросил Арлинг, действительно ощущая себя пьяным.

– Асса! Уже друзей не узнаем, – человек поцокал языком, и Регарди подумал, что где-то слышал этот голос раньше.

– Азиз? – удивленно спросил он.

– Кто же еще станет разговаривать с сумасшедшим слепым драганом, который верит в чудо прозрения? Воды Мианэ уже давно не те, о которых в древних книжках писали. Ведь чуда не было, так? И не будет. А вы все просто напились вместо того, чтобы поискать хороших лекарей. Эх, северяне, что с вас возьмешь… Давай руку!

Еще до конца не веря в то, что удача улыбнулась и послала ему Азиза, Арлинг поспешно нащупал протянутую руку кучеяра. Нет, Азиз, чудо все-таки произошло, и это – ты, хотелось кричать ему, но от обилия выпитой воды язык распух и с трудом ворочался во рту. Повиснув на торговце, Регарди мог лишь невнятно выражать радость, понимая, что тем самым, лишь усиливает свое сходство с пьяным.

– Так откуда будем вылавливать твоих друзей? – смеясь, спросил Азиз.

Образ выгребной ямы, представший перед невидящими глазами, обдал зловонием смерти. Счастье улетело, словно невидимый эфир, оставив острый привкус горя и разочарования.

– Случилась беда, – выдавил из себя Арлинг. – Отца и слуг схватила стража, а я… я был в другом месте, и… В общем, не смог им помочь.

Оказывается, трудно было только начать. Слова полились из него потоком, и ему пришлось приложить усилия, чтобы заставить себя замолчать. Да, все плохо. Источники не помогли. Они шли в гостиницу, когда на них напали. Слуг убили, а отца увели. Он добрался до фонтана и провалялся в нем все это время. Он, Нил Асдахан, очень рад встрече с Азизом, потому что…

– У нас с отцом деньги есть, только они в Самрии, – сбивчиво объяснял Регарди, куда-то шагая рядом с торговцем. – Если вы поможете вытащить отца, мы в долгу не останемся. Это какая-то ошибка, потому что Рибар дружил с наместником города, да и с Гильдией у него были хорошие отношения. Вы поможете? Поможете нам, Азиз?

– Эээ, – протянул торговец, и сердце Арлинга упало, потому что обычно так начинали речь, когда хотели ответить отказом. Но Азиз его удивил.

– Конечно, помогу, мой мальчик! – заявил он, обдавая его крепким духом моханы и журависа. – Но для начала, хочу пригласить тебя к себе. Узнаешь, что такое кучеярское гостеприимство! Поживешь у нас, пока все утрясется.

Регарди не верил своим ушам. Кажется, Арлинг, у которого было все хорошо, все-таки победил.

– Я перед вами в долгу, Азиз!

– Не спеши благодарить, – отмахнулся торговец. – Чего не сделаешь для хороших людей! Сейчас уже поздно, ночью все равно во дворец не пустят, завтра с утра туда и отправимся. Выясним, за что повязали твоего папашу. Может, он входной налог не заплатил? Хотя нет, мы ж вместе с ним медяки отсчитывали. Да, Гильдию сейчас понять трудно. Кто бы знал, что Аджухамы взлетят так высоко. Слыхал про наместника?

Регарди покачал головой, но его ответа, похоже, не требовалось. Азиз был рад, что его кто-то слушал.

– Сегодня утром еще до нашего прихода рухнула Южная Охотничья Башня. Можно только гадать, старость ее сразила, шибанцы или заговорщики из молодых купцов, но только Балидет остался без головы, потому что в башне тогда находились городской наместник вместе с главным Агабеком из Купеческой Гильдии. Говорят, их по частям из-под развалин вытаскивали, дюжина сосудов получилась. И тот, и другой порядочными мерзавцами были, но я такой смерти и врагу не пожелал бы. Вполне возможно, что твой папаша попал под горячую руку. Город весь день на ушах стоит, хватают всех, на кого тень косо падет.

Эх, зря дядя кричал о своей дружбе с наместником, подумал Арлинг. По крайней мере, что-то прояснилось. Если бы подобное случилось в Согдиане, всех чужеземцев повязали бы в первый час.

– Совет проголосовал за Рафику Аджухама, – продолжал Азиз. – Не единодушно, правда, но Аджухамов поддержали жрецы, а их голос вес имеет. Решили, что пока Согдиана не пришлет следующего наместника, его должность займет новый глава Гильдии, то есть Рафика. Так что теперь Аджухамы живут во дворце, кто бы подумал… А ведь их семья начинала с торговли удобрениями, их еще дерьмокопателями называли. Даю руку на отсечение, они многое бы дали, чтобы избавиться от такого прошлого.

Теперь все было ясно. Или почти ясно. В караване завелся предатель, который узнал Абира и выдал его Аджухамам. Надо полагать, купцы давно хотели поквитаться с бандитом, грабившим их корабли. Если это правда, то у дяди были большие проблемы. И у него, Арлинга, тоже.

– Вот и пришли, – довольно прокряхтел Азиз и забарабанил в ворота. – Эй, Фариха, открывай, это я! Осторожно, здесь ступенька, – кучеяр заботливо придержал Арлинга за руку. – Ты пробовал дарроманское вино? Его керхи гонят из одного пустынного сорняка. По запаху и вкусу напоминает мочу, но через пару минут ты улетаешь в небо. У меня припасен кувшинчик… Надо отпраздновать наше возвращение, как следует. Заодно и с моей женой познакомишься. Она у меня строгая, но готовит, как бог! Фариха, где ты там? Шевели задницей, наш гость уже устал ждать!

За дверьми послышались приглушенные шаги. Арлинг ожидал их приближения с нетерпением. Несмотря на дневную трагедию, тело напоминало о себе бурчанием в желудке и потребностью вытянуться на чем-нибудь мягком. Если у Фарихи найдется постель и хороший кусок мяса, это будет почти счастье. О том, как вызволять Абира и что делать дальше, он подумает завтра. Азиз, этот посланец богов, поможет ему. Все наладится. Все будет хорошо.

Дверь открылась, и Арлинг приготовился рассыпаться в благодарностях. Но не успел он открыть рот, как высокий женский голос оглушительно заверещал:

– Приперся, пьяный осел! Не успел вернуться в город, как сразу надрался, да еще и событульника приволок. Что это за драганская крыса рядом с тобой?

Из ее слов следовали неутешительные выводы. Во-первых, драганов любили не все кучеяры, во-вторых, ночевать под одной крышей с такой мегерой придется несладко.

– Жена, как ты себя ведешь? – возмутился Азиз, но как-то не особенно смело. – Это сын уважаемого торговца, и сегодня он мой гость. Дай нам войти и принеси розовой воды для умывания. А потом мы съедим молодого барашка и хабу.

– Кукиш мой съешь! – от высоких нот Фарихи у Арлинга заболело в ушах. – Раскомандовался! По кабакам шляться ты горазд, а денежку домой принести, так об этом у тебя ни одна мысль не шевелится! Пьяница!

Тут женщина замолчала, но лишь для того, чтобы закричать с новой силой.

– О Великий Омар! Он еще и слепой? Ты совсем ум потерял, Азиз! Калеку в дом звать все равно, что перед бедой двери открывать. А ну отойди от моего мужа, мальчик, иди своей дорогой, нечего здесь в гости напрашиваться.

В грудь Арлинга уперлась маленькая, но сильная ручка, настойчиво толкнувшая его назад. Очевидно, что главным в семье все-таки был не Азиз.

– Милая, чего ты расшумелась так, – произнес кучеяр, и в его голосе послышались заискивающие нотки. – Нил переночует у нас всего одну ночь, а завтра мы пойдем искать его отца. Кажется, его схватила стража, надо бы помочь, вместе не один ар прошли…

Зря Азиз сказал про стражу, потому что при упоминании о ней в женщину вселились бесы.