Ночной сторож, или Семь занимательных историй, рассказанных в городе Немухине в тысяча девятьсот неизвестном году

– Позвольте, позвольте… Каким же образом счастливая случайность может одновременно оказаться несчастной?

– Очень просто, – ответил ему невидимый собеседник, – счастливая, потому что вы нашли эту статуэтку три года тому назад. А несчастная… Ну, об этом мы поговорим в другой раз.

В таких случаях обычно пишут: «Он (хотя бы тот же Пал Палыч) был поражен». Но, пожалуй, вернее было сказать, что еще никогда в жизни он не был так поражен. Редкие седые волосы стали дыбом, рот округлился, как буква «о», а руки и ноги задрожали. Дело в том, что он действительно подобрал эту статуэтку на мостовой, недалеко от дома Заботкиных, три года тому назад.

– Зачем же так волноваться? – мягко спросил покупатель. – Вы поступили прекрасно.

– Но если вы все-таки хотите ее купить… – начал было дрожащим голосом Пал Палыч.

– Нет, нет! Я передумал. Мне хотелось только убедиться в том, что она не продана. Кстати, как вы ее назвали?

– Бе-бе-бегущая по волнам.

– Сразу видно, что вы читали Александра Грина. Один из его романов называется именно так. Но вы знаете, лучше было бы назвать ее не «Бегущая по волнам», а «Бегущая за горчицей».

Странствующий рыцарь

На этот раз Пал Палыч закрыл свой магазин на час раньше, чем полагалось. Со всех ног он побежал к Старому Трубочному Мастеру, умнейшему человеку в Немухине, – посоветоваться с ним было необходимо просто до зарезу.

А надо сказать, что они были друзьями со школьных лет и даже сидели некогда на одной парте. Причем Трубочный Мастер уже и тогда помогал Пал Палычу, который был слабоват по арифметике, истории, литературе и географии.

– Ну, что случилось, старик?

– Бяда, – ответил Пал Палыч.

Почему-то, когда с ним случалась маленькая неприятность, он говорил: «Беда», а когда большая: «Бяда».

– А именно?

– Да вот…

И Пал Палыч, волнуясь, рассказал о том, что невидимый покупатель не только собирался купить у него статуэтку, но почему-то назвал ее «Бегущая за горчицей».

– Ну хорошо, допустим, что я его сослепу не разглядел. Но объясни ты мне, ради бога: при чем тут горчица?

Попыхивая трубочкой, Старый Мастер долго обдумывал происшествие в Комиссионном Магазине.

– Это было сегодня?

– Да.

– А какая, между прочим, сегодня погода?

– Прекрасная. Солнышко. Ни облачка. Тепло.

– Ветра нет?

– Тихо.

– Тогда ясно, что он не бросал слова на ветер. Что ж, старина, могу только поздравить тебя. Тебе посчастливилось встретиться с волшебником, а это немало. В Немухине вообще началась полоса чудес. Думаю, что это его делишки. Значит, тебе хочется узнать, почему он заинтересовался этой статуэткой. Ничего особенного! Просто он решил выяснить, порядочный ли ты человек.

– Не понимаю.

– Что ж тут не понять! Что сделал бы другой человек, подобрав эту статуэтку? Продал бы ее какому-нибудь любителю, а деньги – в карман! А ты поставил ее на полку в магазине. Стало быть, заботишься не о своем кармане, а о пользе дела. Видишь ли, в последнее время распространилось убеждение, что странствующие рыцари существуют только в легендах и сказках. Лично я с этим никогда не мог согласиться. Тебе как раз встретился такой рыцарь, да еще к тому же волшебник. И если он еще раз пожалует, попроси его заглянуть ко мне. У меня к нему дело.

– А именно?

– Да понимаешь, у Николая Андреевича так плохи дела, что его может спасти только чудо. Ведь это только кажется, что Пекарня строится. А на деле кирпичи везут на строительство Кинотеатра, а цемент – к Каланче, которую он давно построил. Так что, если бы мне удалось встретиться с твоим волшебником, я бы непременно поговорил с ним о Новой Пекарне.

– Да, черт побери, как же я это упустил! – почесывая затылок, сказал Пал Палыч. – Но если он снова заглянет…

«Госпожа Ольоль, вы опять похорошели»

Теперь Сын Стекольщика виделся с Таней почти каждый день.

– Скажи, пожалуйста, – однажды спросил он, – почему у тебя глаза становятся все грустнее? Ведь появилась серьезная надежда, что твоя мама в один действительно прекрасный день вернется домой. Может быть, ты не поверила мне?

– Ну что вы! С тех пор, как вы мне это сказали, я каждый вечер открываю медальон, чтобы пожелать маме спокойной ночи… Более того, с тех пор, как я поверила вам, папа стал беспокоить меня больше, чем мама. Новая Пекарня почти не строится, а между тем Кабинет Внешней Торговли сообщил, что из многих стран поступили заказы на черный хлеб с хрустящей корочкой, которым так славится Немухин.

Сын Стекольщика рассмеялся – и у Тани сразу стало легко на сердце. У него был такой добрый, открытый, почти мальчишеский смех.

– Ну, с этим мы как-нибудь справимся. А как ведет себя госпожа Ольоль?

Таня вздохнула.

– Я ее боюсь, – сказала она. – Видите ли, по-видимому, она думает, что, если бы я провалилась сквозь землю, ей удалось бы выйти замуж за папу. Между тем он ее совершенно не замечает. Вчера, например, она встретила его в детской шапочке, чтобы казаться моложе, а он только сказал: «Смотрите-ка, госпожа Ольоль, вы опять похорошели». Когда он ласково разговаривает со мной, она готова лопнуть от зависти, а может быть, от другого, более опасного чувства.

– Если бы ты увидела меня, – сказал Сын Стекольщика, – ты убедилась бы в том, что у меня огорченное и расстроенное лицо. Дело в том, что я буду очень беспокоиться о тебе, когда мне придется на несколько дней покинуть Немухин.

– Вы уезжаете?

– Да. Для того, чтобы вернуть жизнь твоей маме, мне надо повидаться с одним старым волшебником. Он уже давно на пенсии, но у него превосходная память. Он знает все заклинания, которыми люди уже сотни лет защищаются от чертей, леших с дурным характером, озлобленных домовых – словом, от злого колдовства, ведь доброе колдовство встречается сравнительно редко. Мой старик живет на берегу Ропотамо – есть на свете такая река, которая неторопливо несет в море свои прозрачные воды. Я хочу посоветоваться с ним. Заклинаний много, а я, например, помню только одно: «Аминь, аминь, рассыпься», – да и то не уверен в том, что оно действует до сих пор.

– Я буду ждать вас, – стараясь удержаться от слез, сказала Таня. – В крайнем случае я скажу госпоже Ольоль: «Аминь, аминь, рассыпься». Может быть, это заклинание еще действует, правда?

– Да, может быть, – ответил ей добрый, мужественный голос, и Тане показалось, что эти слова послышались уже в отдалении и прозвучали как эхо.

Тропинка, с которой свернуть невозможно

Госпожа Ольоль по-прежнему надеялась, что Николай Андреевич не всегда будет говорить: «Вы похорошели», а скажет вдруг: «Не хотите ли вы быть моей женой?» Но он вообще почти перестал говорить. Он теперь только ругал Горнемухстрой и себя за то, что согласился построить Пекарню.

«Конечно, если бы у него не было дочки, – думала госпожа Ольоль, – ему волей-неволей пришлось бы жениться на мне. В конце концов, он много старше меня, а в таких случаях дело обычно кончается свадьбой».

Конечно, это было сложно – заставить Таню, например, заблудиться в Немухине, который она прекрасно знала. Но ведь можно послать ее в Мухин, за которым начинается лес, и заставить ее заблудиться в этом лесу, где, между прочим, за последнее время развелись кабаны.

«Но надо действовать осторожно», – думала госпожа Ольоль и после долгих размышлений остановилась на самой обыкновенной шерстяной нитке.

Эту нитку она выдернула из старого Таниного свитера, а заколдовать нитку ничего не стоило – этот предмет проходили во втором классе, а она кончила четыре.