Записки психопата

Венедикт - очень красивое и необычное имя. Почему-то в моем представлении мне казалось, что с таким именем связаны такие же прекрасные произведения. Но это всего лишь иллюзия. Есть откровенные книги притягивающие своим сюжетом, а есть отталкивающие. В данном случае, лично для меня, она относится ко второму варианту. Почему книги, описывающие грязь, похоть, различного рода сумасшествия так всегда интересны читателю, которые ещё и получают высшие оценки? Я помню несколько подобных книг, которые меня повергли в шок, было неприятно читать или, возможно, я просто не уловила "глубокий" смысл. "Записки психопата" для меня были просто набором букв, предложений, несвязных мыслей. Не понятно, автор действительно ли психопат или пытался выяснить, что чувствуют психи. После этой книги я до сих пор не могу собрать мысли воедино и написать хоть какой-то отзыв. Читать было сложно и непонятно. Я даже биографию автора почитала, чтобы хоть немного понять его произведение. Удивило, что закончил школу с з…Далее

Так, ну и пожалуй, на этом я с Ерофеевым закончу. Как-то хватит с меня влагалищ его воображения, из которых периодически выползают Шедевры (да ещё с большой буквы!), пьянок, исканий, молодого задора, самолюбования, и повествований о том, как юный герой-поэт ставит на место разбушевавшийся пролетариат. Надоело. Наверное, что-то в нём найдут другие, наверное, другими будут и оценки. Но для меня — слишком всё это высоко, оригинально, непознаваемо etc., еtc.

28 октября <В дневнике несколько пустых страниц>31 октября Незаметно смиряюсь. Раньше меня обнадеживала довольно странная вещь: мне почему-то казалось, что в пятьдесят седьмом году не может быть никакой осени... Вчерашний день убедил-таки меня, что так оно и есть... Я как будто задремал... Проводил аплодисментами все происшедшее, а вызывать на бис не собираюсь...Отсутствующую ножку стола замещает внушительная стопка орфографических словарей, собранных со всего общежития – реформа русского языка 1956 года превратила филологическую Библию в предмет сомнительной полезности. Столешница подёрнута плёнкой коричневатых разводов. На истёртом углу стоит бутылка, стакан (в котором больше, чем в бутылке), литровая банка – уже без огурцов, но с кедровыми орехами, выразительно плавающей петрушкой и окурками. Поднять гранёный с целью не оставить ни капли, выпить. Выдохнув, погрузить пальцы в тёплый рассол, слизать вместе с прилипшей зеленушкой. С четвёртого раза зажечь спичку, после глубокой …Далее

Меня похоронили на Ваганьковском кладбище... Я был слишком мертв, чтобы выражать к этому отношение. Затрепанный том Гоголя был первой книгой в жизни Венедикта Ерофеева, той, по которой четырехлетним он научился читать. И писать. Это вообще была единственная книга в доме. И когда старшая сестра спросила мальчика, что он там пишет, тот серьезно ответил: "Записки сумасшедшего". Клейменный, помеченный, отмеченный Гоголем, он "Москву-Петушки" назовет поэмой в прозе, как "Мертвые души". Там много общего: и роман пути, и высокая поэтика в сочетании с тьмой низких истин, и не вызывающий симпатии герой, который все тоже куда-то едет, так ничего не достигая. Но теперь о "Записках психопата"Первое произведение, вышедшее из-под пера автора. Дневник, охватывает полуторагодовой период, от октября пятьдесят шестого до начала лета пятьдесят восьмого. Время от отчисления из МГУ до поступления в Орехово-Зуевский пед. Оттуда тоже вскоре изгонят, да он и не перестанет работать ни учясь в Орехов…Далее