Огонь и Я

– Хочется обратить ваше особое внимание на гору Бабырган, с которой началось мое исследовательское путешествие по Алтайскому краю.

Она взяла в руки, и продемонстрировала фото с наскальным изображением, запечатлевшим вулкан с жерлом, до краев заполненным магмой, вырывающейся наружу языками пламени, и белку, раскинувшую в стороны лапы, летящую над этим еще не разгулявшимся во всю мощь огненным потоком.

– Давайте рассмотрим детально данный рисунок и для его разгадки обратимся к мифам, легендам, приметам: так что же могла означать изображенная в прыжке над огнем белка – Огненная Векша, словно своим телом перекрывающая его? Как ни странно это прозвучит, ответ на этот вопрос сокрыт в народных приметах, бытующих и в нашем времени. Исследуя и анализируя эти исходные материалы, сопоставляя их с фольклорными сказаниями, я поняла, что сама суть данной горы – это крепко спящий вулкан, который в народе называют «уснувший богатырь», и глубоко-глубоко в недрах земли бьётся, пышет жаром его огненное сердце, а белка-летяга – Огненная Векша, неотъемлемая спутница Бабыргана.

Бабырган является хозяином огненной стихии, и если он заранее силой своего предчувствия слышит приближение огня, то направляет к людям в селения белку, предвестницу пожарищ, тем самым сигнализируя им о возможных опасностях, ведь не зря появление белки в жилых селениях наводит на людей тревогу о приближающихся бедствиях.

Гора Бабырган имеет в своем истоке мужское начало, об этом нам напрямую говорит ее название, и так уж с давних времен повелось, что женщине нежелательно приближаться к этой горе, дабы не потревожить крепкого сна Огненной Векши.

Велуша вышла из-за кафедры и подошла к стенду.

– Давайте вместе с вами попробуем пройти сквозь временное пространство примерно на две тысячи лет назад, в то время, когда, по данным исследовательского анализа, было на скалах высечено это изображение.

Велуша повела рукой по карте легким, плавным движением, огибая ладонью контур горного хребта, и соприкоснулась пальцами с абрисом горы Бабырган. В этот момент она словно ощутила телом прошедший по ней электрический разряд, нарисованная гора пробила ее слабыми разрядами тока, притягивая к себе. Рука Велуши стала затягиваться в открывшийся на чертеже спиралевидный мерцающий искрящимися горящими точками – фрактал, и сознание Велуши, перевоплощаясь в облик жившей тысячелетия назад женщины, одетой в ветхое рубище, полетело вслед за утонувшей в карте рукой. Оно понеслось над лугами, лесами, озерами, снежными вершинами горных массивов к высокому плато горы Бабырган.

Приблизившись к горе, среди многочисленных возвышающихся каменных останцев Велуша увидела будто сверху жилое конусообразное укрытие, сложенное из валежника, внешне чем-то похожее на берлогу дикого зверя.

Взгляд Велуши непонятным образом просочился сквозь сооружение, в котором, распластав в стороны крепкие мускулистые руки по деревянной, сколоченной из неотесанных досок лежанке, возвышающейся на шести широких колодах, храпел Бабырган.

Она внимательней присмотрелась к нему: очень мощное, крупное, в старой, изношенной до дыр рубахе из грубой рогожи, мускулистое мужское тело настолько обветрилось и прихватилось загаром, что было почти одного цвета с ядовито-рыжим пигментом его длинных волнистых волос. Волос, единожды в жизни заплетенных множественными косичками и от времени свалявшихся в плотную паклю, которая теперь скрученной проржавевшей кошмой, жгутами спадала чуть ли не до пола.

Богатырь крепко спал, прикрывшись ергачиной, а его фантом рыжим, как и скашлатившаяся борода Бабыргана, огненным призраком возвышался над горой, подобно часовому на посту, и, ревностно охраняя сон хозяина, осматривал территорию владений.

Днем его рассеивающаяся в солнечных лучах фигура была слабо заметна, но когда наступала ночь, огненная химера приобретала отчетливый горящий контур.

Сознание Велуши неслось дальше, осматривая гору со всех сторон, и остановилось у ее подножия. Она упала в ворох осенней листвы, рассыпанной у гранитных стен.

Дрожь от страха и холода пробирала женщину одновременно. Поднявшийся сильный ветер подхватил с земли листья и со свистом подул их на Велушу с такой силой, что она покачнулась, и с трудом удерживаясь на ногах, сопротивляясь потокам ветра, пошла вперед, а ветер усиливался, становился колючим, пронизывающим, будто кто-то невидимый гнал на нее бурю. Велуша, преодолевая ветреный поток, и, прикрывая лицо ладонями, шла к горе.

Ей хотелось ступить на тропу, ведущую к подъему, но она вовремя заметила, как огненная полоса вкруг очертила гору и пылает слабо видимым пунцовым пламенем, извергая из себя длинные жгучие языки, охватывающие весь периметр опаленной этим же кострищем горы.

Кондрат разложил палатку и пошел к машине, чтобы позвать Велушу к костру.

Дверца автомобиля была раскрыта, а плед скомканно лежал на сиденье. Велуши в салоне не было.

– Что за шутки? – недовольно пробурчал он и, обходя машину со всех сторон, позвал ее. Ответа не последовало, и Кондрат еще несколько раз, панически оббежав вокруг машину, с наползающим на него страхом закричал:

– Велуша, ты где? Велуша!

– Велуша! – донесся до нее как будто бы издалека еле уловимый голос Кондратия.

Велуша остановилась и, озираясь, осмотрелась по сторонам. Рядом никого.

Не понимая происхождения источника голоса Кондрата, она подняла голову вверх и стопой босой ноги не глядя потрогала почву перед собой. Стопа провалилась в ворохе опавшей листвы, и соприкоснулась с чем – то очень горячим.

– Ай, – от боли вскрикнув, одернула она ногу и посмотрела на обожженные пальцы.

Потом, не понимая происходящего, она протянула перед собой руку, чтобы ощупаться в пространстве и так же наткнулась на невидимую стену огня. Быстро одернув от незримого пламенного источника ладонь, Велуша посмотрела перед собой сквозь сумерки, всматриваясь через огненную дымку на каменистый склон, покрытый бурыми подтеками. Ее взгляд скользил снизу вверх, и на самой вершине горы она увидела слабозаметный фантом шамана Бабыргана, огненным призраком возвышающийся над горой. Пристально вглядываясь в округу, он искал того, кто посмел позвать его в свою реальность и этим воззванием активировал его проявление.

Голова Велуши кружилась от разносящегося внутри нее голоса:

– Тихо, тихо, успокойся, – говорил внутренний голос, – даже глаз поднять бойся в его сторону.

Фантом шамана Бабыргана узрел внизу перепуганную очень красивую женщину, и от этого его образ, сгущаясь, начал приобретать более насыщенную, прорисованную пылающим контуром фигуру, в своей трансмутации становясь похожим на химеру, глазницы которой вспыхивали раскаленными углями, извергающими пламя.

Точно такими же огненными зияющими глазницами вспыхнула вся гора, устремив на Велушу следящие распахнутые вежды, наполняющиеся огненной лавой. Лава струйками вытекала с этих глазниц, словно сама гора, взяла и разрыдалась, роняя горючие потоки слез наземь.

Пламенные прожилки в них сильно пульсировали, прокачивая лаву сквозь гору, и своим огненным потоком устремились к ногам Велуши горы, вытекающая сквозь каменистые трещины, змейками.

Велуша в ужасе закрыла лицо ладонями.

– Остановись, женщина! – прогрохотал чей-то страшный раскатистый голос.

Велуша вся сжалась в комок и замерла от страха, ее нога уже ступила на опасную почву огненной полосы, а зловещее чудовище смотрело на нее с высоты горного плато. В его глазах вспыхнуло и неистово разгоралось коричневое пламя.

«Беги без оглядки, – мелькнуло в уме Велуши, и внутренний голос, вспомнив наставления старожила, рассказавшего им о существовании шамана, говорил его словами:

– Это гора уснувшего огня, потоки женской энергии способны разбудить в спящем богатыре дикое пламя, и тогда приблизившаяся к нему женщина рискует быть настигнутой им и, попав под влияние пылких чар, плениться неземной страстью, великой силой и могуществом. Эта страсть до такой силы охватит ее плоть, сделав раболепной, что, потеряв рассудок, она добровольно расстанется с жизнью, пролив свою руду по каменистому склону бурыми потоками жертвенной крови, а ее измученное, обесточенное тело безжизненно застынет каменной глыбой останцев на самой вершине горы владений Бабыргана».

Велуша перепугано развернулась и, спотыкаясь, падая и вставая, попыталась бежать, а сочащаяся из горных трещин лава еще сильнее своим потоком потянулась к ней и, настигнув, стала втягивать ее в себя.

Велуша в страхе кричала, сопротивлялась, но все-таки, втянутая силищей потока, будто сама став такой же огненной субстанцией, потекла просочившись сквозь гору, устремилась по пылающим жилам к центру вершины горного плато.

Бабырган, сквозь сон заслышав запах женщины, принюхался, раздувая ноздри, и проснулся, втягивая свой блуждающий фантом обратно в напряженное и встревоженное тело.

Что-то потревожило его покой, заставило проснуться.

Он присел на краю своей лежанки и огрубевшими босыми стопами ног ощутил гуляющие, вот-вот готовые вскрыться и своим содержимым выскочить наружу горные вены. Пробудившаяся огнедышащая кровь вулкана бежала по ним.

Белка, выпотрошенной тушкой растянутая по углам его шестигранного бубна, вдруг налившись жизненными соками, – ожила и запрыгала по тонкой кожаной мембране так, что могло показаться, что она с большой скоростью бежит на месте, звуками ударов бубна наполняя пространство.

Шаман Бабырган поднялся с постели, осмотрелся вокруг и, недовольный тем, что его покой нарушен, сильно и раздраженно во всю мощь по-звериному зарычал, окончательно скидывая с себя оковы сна. Рык дикаря, наполненный невероятной силой, будто громовой раскат, заглушал панические вопли Кондрата. От этого тяжелого мощного звука задрожало небо и ходуном заходила земля, раскатистым громом разразились над долиной столкнувшиеся между собой тучи, и сотни вспышек молний в одночасье разразились над горой и длинными острыми копьями ударили в землю, раскалывая ее.

Облака наплыли на луну, затянув собой ее излучаемый туманный свет, и стало в долине совсем темно.

Кондратий бегал вкруг костра, машины, палатки и кричал от охватившего его ужаса. Ему казалось, что он сходит с ума, так как он отчетливо слышал разносящиеся вдали глухие удары бубна, крики Велуши и видел со всех сторон смотрящие на него из темноты огненные глазницы. А над горой Бабырган, куда они с Велушей держали путь, в свете молний высветилось выбрасываемое в атмосферу огромное облако пыли. Сухой, горячий, обжигающий ветер сильно подул ему в лицо.

– А-а-а, – взвыл от боли Кондрат, – это вулкан!

Земля трескалась под его ногами, как в сильную засуху, и прожилки лавы заполняли образовывающиеся в ней трещины. Все вокруг грохотало. Трава в поле вспыхнула и начала гореть.

Перепуганный насмерть Кондрат забился под машину и, беззащитно уткнувшись лицом в дорогу, беспомощно плакал.

Шаман Бабырган низко склонился к дрожащей земле, прижавшись к ней ухом, и услышал шумные потоки приближающегося огня.

Не теряя времени, водрузив над своей головой полную жидкости, похожей на кровь, большую каменную чашу, которую он называл чушкой, Шаман стал ходить по площадке плато и, раскачивая емкость, плескать содержимое по сторонам. Бурые капли полетели на землю и, капая, прожигали ее, шипели от соприкосновения с раскаленной поверхностью.

В местах тлеющих опалин вспыхнули, вырываясь из недр земли, языки пламени и, разрастаясь, соединились в один большой ритуальный костер, внутри которого образовалась емкость вулканического кратера, выталкивающего из себя огромные клубы дыма. Стало огненно-светло.