Стихи поэтов, погибших на войне
Стихи поэтов, погибших на войне
© В.А. Сульдин, составление, 2025
© ФГУП МИА «Россия сегодня»
© ООО «Издательство АСТ», 2025
От составителя
Строевые командиры и политработники, фронтовые газетчики и ополченцы, партизаны и рядовые солдаты, они с первых дней войны заняли свое место на линии огня и до конца с честью пронесли сквозь все испытания славное звание поэта. Авторы этой книги храбро защищали страну в годы Великой Отечественной войны. Они отдали самое дорогое, что у них было – свою жизнь, чтобы и впредь всходило свободное солнце над шестой частью мира, чтобы рабство и погибель не грозили нашему народу.
Именно поэтому стихи поэтов военного поколения навечно остались с нами, вошли в наше сознание как образец слияния гражданского подвига и творческого горения.
Обязательно внимательно читайте ушедших поэтов. Они с вами говорят от имени своего поколения, честно, самозабвенно любившего Отчизну, смело вставшие на ее защиту. Они сражались за Родину, за землю русскую, за нас с вами.
Николай Майоров, погибший в бою в феврале 1942 под Смоленском, от имени своего поколения заявил:
Пусть помнят те, которых мы не знаем:Нам страх и подлость были не к лицу.Мы пили жизнь до дна и умиралиЗа эту жизнь, не кланяясь свинцу.Владимир Аврущенко
(1908–1941)
Родился в Ямполе. До Великой Отечественной войны опубликовано более сотни его стихотворений. В начале войны ушел добровольцем на фронт, работал корреспондентом в армейской газете «Боевой поход». Лейтенант. На Юго-Западном фронте был ранен, попал в плен и казнен фашистами (разорван танками) в сентябре 1941 года в Полтавской области.
Присяга
Советского Союза гражданин —Я клятву нерушимую даю:От волн каспийских до полярных льдинБеречь большую родину мою…На верность присягну СССР,И голос сердца для врага – грозой.Передо мной Чапаева примерИ подвиг героический Лазо.Не сдав ни пяди дорогой земли,Они дыханье отдали стране.Их образы сияют нам вдали,Их клятва раздается в тишине.Германцев гонит легендарный Щорс,Комбриг Котовский принимает бой,И к Феликсу чекисты на допросВедут шпионов полночью глухой…Клянусь твоею памятью, Ильич,Твоей, отчизна, клятвой боевой —Я пронесу родных Советов кличВ стальном строю, в цепи передовой!23.07.1941«Город легкой индустрии, и тюльпанов, и роз…»
Город легкой индустрии, и тюльпанов, и роз,Город песни и грусти, где я плакал и рос.В том зеленом соседстве, под курчавой горой,Протекло мое детство невозвратной порой.Что приснилось тогда мне, что мне снится теперь…Ветер хлопает ставней и баюкает дверь.В доме шорох мышиный, лампы, чахленький куст,И над швейной машиной материнская грусть.Мать следила за ниткой. Строчки шли под иглой.А за нашей калиткой мир шумел молодой.И к нему – молодому – с новой песней в грудиБрат мой вышел из дому, чтоб назад не прийти.… … … … … … … … … … … … … … … …Красной конницы поступь, шедшей в ночь на Ростов,По мосту отдавалась вдоль соседних мостов.Зелень к небу тянулась, и бойцы латышиПро свободу и юность пели в южной тиши.Пар стелился от речки вдоль плакучих ракит,Перезвоны уздечек, переборы копыт…Где веселые травы, что шумели в бою?У крутой переправы я сегодня стою.Мир по-прежнему дорог. Солнце, зелень, вода…И кудрявый мой город выбегает сюда.Так шуми же листвою, синий клен, на могиле.Кровью вражеской, злою волю мы окропили.Утро входит в багрянце, и цветет наша вераБирюзой гидростанций и трубой пионера,Синим дымом машины, ясной волею классаИ стихами Тычины и Шевченка Тараса.Так цвети ж, моя песня, звонкий труд и забава,Как мой город любезный, голубая Полтава!Вырастай же чудесней, честь отцов сберегая!Тут кончается песня и приходит другая.1934Спят партизаны
Ты рядом. Ты близко у кручи Нагорной,И дом твой на площади старой соборной.Давно ли тут ветры военные дули?Давно ли тут жалобно прядали пули?…И в долгие звоны у вышек соборныхНе стаи слетались вóронов черных.Зеленым крылом задевая пролеты,Тут каркали ночью и днем пулеметы……Здесь шли таращанцы дорогою дальней.Закрыты ворота. Задвинуты ставни.Молчат переулки, ворочаясь глушеСредь пышных сугробов и снежных подушек.А в небе, где выгнуты лунные скулы,Меняются звездные караулы.Им дорог покой этой ночи унылой,И строже их стража над братской могилой,Где старые клены стоят полукругом,Где спят партизаны, обнявши друг друга,Как будто умершие могут согреться…Растут красноцветы из каждого сердцаИ вьются под снегом, огнем полыхая.Так жизнь партизан полыхала лихая,Клубилась метелью, ветрами дышала…Но спят партизаны…Им вечности мало!«Горит огонь Великих Пятилетий…»
Горит огонь Великих Пятилетий.А Ветер Времени, бунтуя и гремя,Червонным знаком будущее метит,И катит волны нашего огня.То наша кровь поет не умолкая,Шумя по всем артериям земным.Мы, даже в крематории сгорая,Каким-то грозным пламенем горим.И в громе труб придет наш день вчерашний,Трудолюбив, спокоен и жесток,Когда мы строили сторожевые башниС бойницами на запад и восток.В легендах лет мы будем незабвенны.На трупах наших умерших бойцовМы воздвигали мраморные стеныСвоих высоких, солнечных дворцов.День ото дня наш путь был неустанней,От наших ног – дороги горячи.Наш гордый прах скрепил фундамент зданий,И кровью набухали кирпичи.И мир восстал по-новому над сушей,И над водой, где крепкий парус крут, —Такой зеленый, радостный, певучий! —Он льется в наши умершие уши,И мертвым нам он отдает салют.В тени знамен, нахохленных, как птицы,Лежит боец, смежив свои глаза,В которых, может быть, еще дымитсяИ чуть заметно движется гроза.Он спит. И времени текут потоки.И в напряженной снится тишине,Что ты, мой друг, читаешь эти строки,Как лучший дар, как память обо мне.1934Григор Акопян
(1920–1944)
Родился в селе неподалеку от Еревана, учился в пединституте. Служил в танковых войсках. 4 февраля 1944 года старший сержант, командир танка пал смертью храбрых в боях за освобождение города Шполы (Украина). В минуты передышки между боями писал матери и брату Симону письма, в них были стихи, которые и составили небольшую книгу, изданную потом в Ереване.
«Я видел боль и горечь отступленья…»
Я видел боль и горечь отступленья,И кровь, и скорбь, и слезы на глазах,И в пепел превращенные селенья,И воронье в багровых небесах.Я видел сучья виселиц и трупыУбитых женщин, стариков, детей.Я в ярости кусал сухие губыИ ненависть копил в душе своей.Я в жарких схватках не боялся смерти,Водой питался, ночевал в лесу.Победы знамя сохранил я в сердце —И над спасенным миром вознесу.1941«Мама, я еще вернусь с войны…»
Мама, я еще вернусь с войны,Мы, родная, встретимся с тобою.Я прижмусь средь мирной тишины,Как дитя, к щеке твоей щекою.К ласковым рукам твоим прижмусьЖаркими, шершавыми губами.Я в твоей душе развею грустьДобрыми словами и делами.Верь мне, мама: он придет, наш час,Победим в войне святой и правой.И одарит мир спасенный насИ венцом немеркнущим, и славой.Предчувствие
Паду однажды на полях войны,Объяв чужую даль прощальным взглядом,И никого с родимой стороныНе будет в этот миг со мною рядом.Лишь, может, ветры тучку принесутС армянских гор или с долины милой.По-матерински скорбную слезуОна уронит над моей могилой.Да птица светлой радости моей,Моею окрыленная мечтою,В родном Егварде посреди полей,Мать утешая, будет петь весною.1944, действующая армия,Черкасское направление.Джек (Яков) Алтаузен
(1907–1942)
Родился в Иркутской области. С середины 1920-х работал в «Комсомольской правде». До войны опубликовано 17 книг с его стихотворениями, поэмами и повестями в стихах. В начале войны был направлен в редакцию газеты 12-й армии Юго-Западного направления; первым из писателей награжден орденом Красного Знамени. Погиб в 1942 в районе Харькова, пробиваясь из окружения.
«Можешь землю до края пройти…»
Можешь землю до края пройти,Можешь видеть луну над Манилой, —Чище воздуха родины милойВсе равно на земле не найти.Можешь ехать в Алжир и Бомбей,Гнать стада по альпийскому лугу,Все равно будешь рваться в Калугу,Где когда-то кормил голубей.За экватором на корабле,Возле пальмы под ВенесуэлойБудешь бредить березкою белой,Что растет на смоленской земле.На ресницы слеза набежит,Если вспомнить на дальней чужбинеО родимой ирбитской рябине,Что от ветра стыдливо дрожит.Может, молодость нас бережет,Может, в бурях мы не огрубели,Потому что у нас с колыбелиЧувство родины в сердце живет.Мы его воспитали в себе,Нас навеки оно породнило.Люди с Темзы, Дуная и НилаСлышат голос свой в нашей судьбе.1940Баллада о четырех братьях
Иосифу Уткину
Домой привез меня баркас,Дудел пастух в коровий рог.Четыре брата было нас —Один вхожу я на порог.Сестра в изодранном платкеИ мать, ослепшая от слез,В моем походном котелкеЯ ничего вам не привез.Скажи мне, мать, который час,Который день, который год?Четыре брата было нас,Кто уцелел от непогод?Один любил мерцанье звезд,Чудак – до самой седины.Всю жизнь считал он, сколько верстОт Павлограда до луны.А сосчитать и не сумел,Не слышал, цифры бороздя,Как мир за окнами шумелИ освежался от дождя.Мы не жалели наших лбов.Он мудрецом хотел прослыть.Хотел в Калугу и ТамбовЧерез Австралию проплыть.На жеребцах со всех сторонНеслись мы под гору, пыля;Под головешками воронВ садах ломились тополя.Встань, Запорожье, сдуй золу!Мы спали в яворах твоих.Была привязана к седлуБуханка хлеба на троих.А он следил за пылью звезд,Не слышал шторма и волны,Всю жизнь считая, сколько верстОт Павлограда до луны.Сквозной дымился небосклон —Он версты множил на листе.И, как ни множил, умер онВсего на тысячной версте.Второй мне брат был в детстве мил.Не плачь, сестра, утешься, мать!Когда-то я его училИз сабли искры высекать…Он был пастух, он пас коров.Потом пастуший рог разбил.Стал юнкером, – из юнкеровЯ Лермонтова лишь любил.За Чертороем и ДеснойЯ трижды падал с крутизны,Чтоб брат качался под соснойС лицом смертельной желтизны.Нас годы сделали грубей,Он захрипел, я сел в седло,И ожерелье голубейНад ним в лазури протекло.А третий брат был рыбаком.Любил он мирные слова.Но загорелым кулакомМог зубы вышибить у льва.В садах гнездились лишаи.Деревни гибли от огня.Не счистив рыбьей чешуи,Вскочил он ночью на коня.Вскочил и прыгнул через Дон.Кто носит шрамы и рубцы,Того под стаями воронВыносят смело жеребцы.Но под Варшавою в дымуУ шашки выгнулись края.И в ноздри хлынула емуДурная теплая струя.Домой привез меня баркас.Гремел пастух в коровий рог.Четыре брата было нас —Один вхожу я на порог.Вхожу в обмотках и в пылиИ мну буденовку в руке.И загорелые леглиЧетыре шрама на щеке.Взлетают птицы с проводов.Пять лет не слазил я с седла,Чтобы республика садовЕще пышнее расцвела.За Ладогою, да ДвинойЯ был без хлеба и воды,Чтобы в республике роднойНабухли свежие плоды.И если кликнут, я опятьС наганом встану у костра.И обняла слепая мать,И руку подала сестра.1928Прощание
Хорошона свете жить,Пограничникомслужить!Мне к ногам твоимне жалкоКудри черныесложить.Расставанья часнастал.Ветер в ушизасвистал.Выпью водуиз колодца,Чтобы голосчище стал.А вода там —словно хмель.А над неюптичья трель.На одной ногешагаетПрямо в небожуравель.Бродит ворону ворот,На родном наречьеврет:– Тот, кто любит,тот голубит,На прощаньеслезы льет.Ты не верь ему,вралю,Часто говорят:«люблю»Те, которыене знают,Сколько верстот «Л» до «Ю».Разве стоитгоревать?Посмотри:родная матьВышла в новом полушалкеДо заставыпровожать.Ей слезаресниц не жгла.Хорошиее дела —Сына ладного какогоКрасной Армии дала.Хлынул дождьпри свете дня,В колокольчикиЗвеня…Принесут письмобез марки —Это, значит, от меня.1933Родина смотрела на меня
Я в дом вошел, темнело за окном,Скрипели ставни, ветром дверь раскрыло,Дом был оставлен, пусто было в нем,Но все о тех, кто жил здесь, говорило.Валялся пестрый мусор на полу,Мурлыкал кот на вспоротой подушке.И разноцветной грудою в углуЛежали мирно детские игрушки.Там был верблюд и выкрашенный слон,И два утенка с длинными носами,И дед Мороз – весь запылился он,И кукла с чуть раскрытыми глазами.И даже пушка с пробкою в стволе,Свисток, что воздух оглашает звонко,А рядом в белой рамке на столеСтояла фотография ребенка…Ребенок был с кудряшками, как лен,Из белой рамки здесь, со мною рядом,В мое лицо смотрел пытливо онСвоим спокойным ясным взглядом…А я стоял, молчание храня.Скрипели ставни жалобно и тонко.И родина смотрела на меняГлазами белокурого ребенка.Зажав сурово автомат в руке,Упрямым шагом вышел я из домаТуда, где мост взрывали на рекеИ где снаряды ухали знакомо.Я шел в атаку, твердо шел туда,Где непрерывно выстрелы звучали,Чтоб на земле фашисты никогдаС игрушками детей не разлучали.1941Партбилет
Под ясенем, где светлый луч бежал,Боец, сраженный пулей в полдень ясный,Сверкая каской, в полный рост лежалЛицом на запад, мертвый, но прекрасный.Как твердо стиснут был его кулак!Рука его была так крепко сжата,Что не могли ее разжать никакДва белобрысых зверя, два солдата.Они склонились в ярости над ним, —Скоты таких упорных не любили, —Кололи грудь ему штыком стальнымИ кованым прикладом долго били…Но все равно, сквозь злобный блеск штыка,Как верный символ нашего ответа,Тянулась к солнцу сжатая рукаС простреленным листочком партбилета.Письмо от жены
Там, где яворы мирно дремали,Тишиной и прохладой полны,В незнакомом селе, на привале,Получил я письмо от жены.И прочел я, волненьем объятый,Дорогие для сердца слова.На конверте был адрес обратныйИ отчетливый штемпель «Москва».А потом незаметно я сноваВсе письмо перечел в тишине,Отзывалось в нем каждое словоСамой нежной любовью ко мне.Я читал, и росла моя сила,Мне казалось, что вместе с женойТем же голосом мне говорилаВся страна: «Будь здоров, мой родной!»Обо всем мне жена написалаИ в конце, вместо слов о любвиВместо «крепко целую» стояло:«Ты смотри, мой хороший, живи!Ну, а если от пули постылой…»Тут шли точки неровной строкой,И стояло: «Запомни, мой милый,Есть бессмертие в смерти такой».Буду жить, буду драться с врагами,Кровь недаром во мне зажжена.Наше счастье топтать сапогамиМы с тобой не позволим, жена.Над бойцами плыл дым от цигарок,За деревней гремел еще бой,И лежал у меня, как подарок,На ладони конверт голубой.Я глядел, а улыбка сияла,И глаза были счастьем полны:Это Родина мне написалаЧистым почерком верной жены.1941Я пишу, дорогая, тебе
Повезло нам сегодня с ночлегом —Печка топится, лампа горит.И подсолнух, засыпанный снегом,Вдалеке на пригорке стоит.Чай дымится, душистый и сладкий.Отогрелись мы в теплой избе.На листочке из синей тетрадкиЯ пишу, дорогая, тебе.Я пишу, а вокруг, дорогая,Спят бойцы на шинелях своих,Печка топится. Лампа, мигая,Свет спокойный бросает на них.Снова голос твой тихий я слышу —Он навеки мне в сердце проник:«Как же, милый, на холод ты вышелИ забыл застегнуть воротник?»В светлой дружбе мы жили с тобою,Как цветы полевые росли,И над нашей чудесной судьбоюВдруг топор занесли.Ничего! Мы обрубим им руки,Ничего! Стисни зубы сильней,Каждый миг нашей гордой разлукиВраг оплатит нам кровью своей.Если б только увидеть могла ты,Как ползу я с гранатой в дыму…Грозный счет мой открыт для расплаты,Платят кровью враги по нему.Не один я такой в нашей роте,Каждый счет свой открыл именной…И берем мы втройне при расчетеЗа семью, за разлуку с женой.За страну, за сады, что шумели,Кровью платят враги нам сполна.Правда, волосы чуть поседели:Что ж поделать, на то и война!Дорогая, горжусь я тобою,Только вспомню – и сердцу тепло.К нам в окопы вчера, после боя,Много разных подарков пришло.Пулеметчики варежки взяли…И узнал я, мой друг, не таи,Их у детской кроватки вязалиРуки родины, руки твои.Зимний ветер в трубе завывает.Спят бойцы – просыпаться им срок.Печка топится, лампа мигает,И дописан последний листок.Я окреп для борьбы и для жизни,И сплелось воедино во мнеЧувство родины, верность отчизнеС нежным чувством к любимой жене.1942Хусен Андрухаев
(1920–1941)
Родился в ауле Хакуринохабль в Адыгее. Окончил Сталинградское военно-политическое училище. 8 ноября 1941 года в ожесточенном оборонительном бою на окраине села Дьяково Антрацитовского района Ворошиловградской области немцы окружили его и несколько раз кричали: «Сдавайся, рус!». Когда закончились патроны, Хусен, адыг по национальности, крикнул: «Русские не сдаются!» и подорвал себя и окруживших его вражеских солдат связкой противотанковых гранат. О последних минутах поэта поведал один из плененных позже немцев, тогда же информация попала в газету. Фраза «Русские не сдаются!» понравилась Сталину, и он не один раз ее использовал. Указом Президиума Верховного Совета СССР в 1942 году младшему политруку 136-й стрелковой дивизии Х. Б. Андрухаеву посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
«Я для врагов всегда найду…»
Я для врагов всегда найдуСлова, разящие, как пули,А для друзей я славлю труд,Чтоб словом добрым помянули.И я пою, чтоб никогдаНе ведали друзья печалиИ эту песню в честь труда,Как хлеб, они благословляли!Ласточка
В синем небе качаясь,Любит летатьЛасточка белогрудная —Гостья весны.Ты звонче и радостнееДругих птицСвоими крыльями рассекаешь воздух.Делая стремительные повороты.Мне нравитсяПлавность твоего полета.В жаркий деньТы низко летишь над головой и рекойИ, касаясь крылом ее поверхности,Сливаешься с ней.Твое пенье доставляет мне радость,Тихая, мирная птичка,Ласточка, любимая всеми!«… Сердце мое просит звонких песен…»
…Сердце мое просит звонких песенРадость не измерить, не унять!В армию иду я, чтобы с честьюРодину, народ свой защищать.Все друзья, родные провожают,Весь аул у нашего двора,Счастья мне они во всем желают —Подошла желанная пора!…Всем желаю, радуясь, волнуясь.Весело трудиться, мирно жить.Ведь за это с гордостью иду яВ армию Советскую служить!Александр Артёмов
(1912–1942)
Родился в Подмосковье. После службы в армии остался во Владивостоке. Успел создать четыре книги поэм, баллад, сказов, стихов, в которых живут и дышат океанская ширь, приморская тайга, седые горы Сихотэ-Алиня, ледяные пустыни Севера. В 1940 году поступил в Литературный институт им. А.М. Горького. В июне 1941 ушел добровольцем на фронт. Погиб в боях за Родину в 1942 году.
Дорога отцов
Походным порядком идут корабли,Встречая рассветные зори,И круглые сутки несут патрулиДозорную службу на море.За мыс Поворотный до мыса ДежневНа север идти нам в тумане.Для наших судов быстроходных не новОхранный поход в океане.Но в годы былые здесь шли наугадКорветы в далекое плаванье,Здесь, тихо качаясь, спускался фрегатНа дно Императорской гавани.Здесь Лаптевы морем и берегом шлиНа север, в просторы седые,И в тундре для них маяками зажглиЭвенки костры золотые.Шли прадеды наши в белесом дымуМеж северных льдов и утесовИ мерли, цинготные, по одному,И море сбирало матросов.И море доселе их прах бережетВ подводных вулканах, на лаве.Сердца наши голос прадедовский жжетПризывом к победе и славе.Здесь Беринг великий в полуночной тьмеПокоится рядом с морями,И ржавые ядра на низком холмеНедвижно лежат с якорями.Шли наши отцы по высоким огнямСозвездий дорогою млечной,Они оставляли моря эти намВо власть и наследство навечно.И нашим судам по заливу однимВ походы идти на рассвете.Путями отцов мы идем, и по нимСуда поведут наши дети.Летит за кормой одинокий бакланИ стаи проносятся чаек.Идут корабли в голубой океан,Зарю молодую встречая.Мы знаем дорогу и ночью, и днем,Наш компас проверен отцами.Мы древним путем в океане идем —Путем, завоеванным нами.Корабли уходят в море
Едва приподнимутся флагиНад ровною гладью заливаИ дрогнут в зеленых глубинахПрожорливых рыб плавники,Над берегом белые чайкиВзвиваются стаей крикливой,И, кончив последнюю вахту,Мерцают вдали маяки.Синеет высокое небо,И солнце встает над водою.Гонимые ветром проворным,Туманы спускаются с круч.Над городом в утреннем дымеПылает огромной звездоюВ широких зеркальных витринахРассветный приветливый луч.Мы снова на вахту выходим,Плывем в голубое безбрежье,В спокойное яркое утро,В рассвет, что на море упал.Мы видим, как по носу прямоДельфин заблудившийся режетСпинным плавником заостреннымЛенивый шлифованный вал.Мы в море уходим надолго,И путь наш красив и завиден,И мы ни о чем не жалеем,И мы не грустим ни о ком.И с нами прощается город,Который мы снова увидим,И машет нам берег весеннийЧеремухи белым платком.Свежеет погода, и ветерВ антенне назойливо свищет,Туман наползает, и воетУ рифов тревожный ревун,И чайки у берега кружат,Садясь на пробитое днищеКунгаса, что выброшен моремНа скалы в последний тайфун.Но пусть поднимаются волны,На палубу брызги роняя,И ветер от края до краяТуман расстилает седой,Мы к вахтам тяжелым привыкли,Мы ночью и днем охраняемИ нашу весеннюю землю,И наши сады над водой,И город, поднявший высокоБагряные трубы заводов,И узкие тихие бухтыС хребтами по трем сторонам,И зелень полей урожайных,И наши просторные воды,И все, что зовется Отчизной,Что близко и дорого нам.1941Вячеслав Афанасьев
(1903–1943)
Родился в Тамбове. Учился в городском двухклассном училище, затем в учительской семинарии. В 1923 отправился по комсомольской путевке на Дальний Восток. Работал и одновременно учился на Восточном факультете Дальневосточного университета. Тогда и начал писать стихи. Служил пограничником в Благовещенске. При жизни выпустил три сборника стихотворений. В 1941 ушел в народное ополчение. Попал в плен, бежал, воевал в партизанском отряде. Был тяжело ранен. Умер 11 сентября 1943 года в Смоленске.
В поход
От лазурных волн ДунаяДо гряды норвежских горРазмахнулась туча злаяЧерных гитлеровских орд.Размахнулась и на КиевНапустила ястребов.Вспомнил полчища БатыяПращур русских городов.Вспомнил древний, но не дрогнул.Под ударом, весь в дыму,К новым подвигам готовый,Кликнул матушку Москву.По всему Союзу валомБоевой взнялась волнойВсех сынов – больших и малых —Рать стальная за Москвой.От Камчатки до Кавказа,С Дона, с Волги, с тихой ЦныПоднялися по УказуВольной Родины сыны.Кто садится в танк железный,Кто на быстрый самолет —И потоком краснозвезднымГрозно двинулись в поход.Здесь и ловкие джигиты,Здесь и меткие стрелки.Пусть отведают бандитыНаши пули и клинки!Пусть узнают, что такоеНаша армия в бою,И под бурей огневоюСломят голову свою!..Июль 1941Всеволод Багрицкий
(1922–1942)
Родился в Одессе. Отец – известный поэт, переводчик и драматург Эдуард Багрицкий. С начала войны стремился попасть на фронт, но по состоянию здоровья был освобожден от воинской службы. Добился назначения в армейскую газету «Отвага» Второй ударной армии Волховского фронта. Погиб 26 февраля 1942 года в маленькой деревушке Дубовик Ленинградской области.
«Я приехал сюда…»
Я приехал сюдаИ, не скрою, плююНа твои холода,На старинную Каму твою.Есть глухая тоскаВ белоснежных поляхДо озноба в виске,До тумана в глазах.Как я быстро привыкО друзьях забывать —Спросят нас, кто погиб,И начнешь бормотать.Удилами исхлестаны губы,Опрокинуты дни на дыбы.Тех, кого мы любили, – на убыль!Тех, кого схоронили, – забыть!Самовар, словно маленький карлик,Задыхался, мычал и укачивал.Мы с тобой этот вечер укралиУ голодных степей азиатчины.01.11.1941«Мне противно жить не раздеваясь…»
Мне противно жить не раздеваясь,На гнилой соломе спать.И, замерзшим нищим подавая,Надоевший голод забывать.Коченея, прятаться от ветра,Вспоминать погибших имена,Из дому не получать ответа,Барахло на черный хлеб менять.Дважды в день считать себя умершим,Путать планы, числа и пути,Ликовать, что жил на свете меньшеДвадцати.Не позднее 06.12.1941, Чистополь«Нам не жить как рабам…»
Нам не жить как рабам —Мы родились в России,В этом наша судьба,Непокорность и сила.Не позднее 23.12.1941Баллада о дружбе
Был ты ранен в жестоком бою,В жестокой сражен борьбе,Твой друг разорвет рубаху свою,Твой друг перевяжет рану свою,Твой друг поможет тебе.Был ранен в бою командир АбаковФашистской пулей шальной.И ветер развеял гряду облаков,И солнце качалось на гранях штыков…Был ранен в бою командир Абаков.На помощь к нему поспешил связной,Товарищ и друг – Квашнин.Он рану рубахой перевязал,Потом ползком под откос.Гудела земля, стучало в висках.Сквозь дым и огонь в покойных рукахОн дружбу свою пронес.Уже вдалеке сражения дым,Пахнуло травой и ветром лесным,Жаворонки поют:«Возьми винтовку мою, побратим,Возьми винтовку мою.Возьми винтовку, мой друг и брат,Без промаха бей по врагу…»Быть может, они разглядели тогдаВ предсмертный последний миг,Как черными крыльями машет беда,Как в черной крови пламенеет вода,Как гибель настигла их.Если ты ранен в суровом бою,В жестокой сражен борьбе,Твой друг разорвет рубаху свою,Твой друг перевяжет рану твою,Твой друг поможет тебе!1941