Счастливое детство

Никогда, правда, передо мной не стоял выбор: таблеточки, укольчики или своим ходом?.. Оттого и страдал, бывало.

Так вот, выиграл мой мальчишечка «республику», на голову сильнее всех оказался. А таких выскочек неожиданных не любят: никто не знал его раньше. Да и наставник-то кто – салага небритый!

Стали коситься в нашу сторону; чувствую, завидовали многие. И так и сяк приладятся – все меркуют, как «показаться» на отборочном старте да на Европу вскочить?

Признаюсь: струхнул я немного. Хоть и работали в полную силу, но кто ж его знает, каким обходным способом сообразят соперники на «международку» пробиться?

«Да хрен вам! – другой раз думаю. – Не в Европу, а в… торкайтесь, выиграйте сначала!»

И вот едем мы в автобусе на главный отборочный старт. Команда от области большая – человек сорок, и все чего-то хотят. А так не бывает; чтоб все – да первые!

И соперник наш главный впереди сидит. Только его и побаивались.

Но смотрю – напряжен. Хочет, ох как хочет выиграть, зараза!.. Гордо так держится, будто знает то, чего мы не ведаем: себя показать старается. Но взгляд выдает. Зыркнет исподлобья в нашу сторону – и снова в себя. И я поглядываю изредка, с опаской. Нет спокоя в душе – за мальчишку своего волнуюсь. Видел за день до отъезда, как соперник наш сворачивал во двор. Да не в простой… Врач там – «химик» по-другому – жил, который взрослых спортсменов колол. Явно к нему Колька направлялся!.. Проведение, случай нас свел в этом дворе. Узрел я намек в этой встрече – и понял все!.. Неспокойно, неспокойно на душе стало. Сомнения так и гложут: как бороться с «накаченным»?

Упал совсем, было, духом. Боюсь только, чтобы печаль моя ученику не передалась.

А потом вдруг как нашло на меня что-то… В настоящего артиста превратился – заслуженного даже. Не дам, думаю, обыграть Сашку так запросто в нечестной борьбе!

И как понесло меня! Играю, а не живу…

Остановился автобус наш на краю деревеньки. Ребята в лес побежали нужду справлять. А я к сараю заброшенному подался – не знаю зачем? Вело меня что-то – это точно!.. Гуляю по высокой траве, росу обильную сбиваю – не замечаю, что вымок уже весь, травинки рассматриваю, будто выискиваю что-то.

Смотрю краем глаза: Колька, соперник, поглядывает на меня – заинтересовался.

Я и продолжаю строиться. А сам недоумеваю: зачем делаю вид, что ищу, чего не потерял?.. Но выкобениваюсь – в роль вошел.

И вдруг как током пронзило!.. Узрел я: лопух под сараем огромные шикарные листья раскинул.

Присел я загадочно – будто нашел, что искал; стал растение рассматривать… А Колька все ближе, ближе ко мне. И другие ребята его облепили, чувствуют, что-то значительное и тайное происходит!

Вспомнил я, как бабка моя старенькая к больным ногам лопухи прикладывала… И понял, что в точку попал. Ну, и давай разыгрывать по плану!

Оторвал один лист, пыль смахнул бережно, на свет рассмотрел.

Иду дальше – еще чудо выстраиваю. Оторвал от другого растения, от третьего – будто не все годятся, а особенные. Так и набрал целый пук листьев – мохнатых, в росе влажных.

Полкоманды за мной уже ходит; не таятся, высматривают: что за травку волшебную собираю?.. Видать, зелье славное – явно каким-то боком для быстрого бега предназначенное!.. А спросить напрямую стесняются: секреты тренерские якобы уважают.

Полюбопытствовали все-таки… А я вид загадочный делаю – перед Колькой рисуюсь. Вижу, растерялся тот, за чистую монету розыгрыш принял. Весь любопытством горит, а рот раскрыть не смеет.

«Вот оно, – думаю, – противоядие допинговое нашлось!..»

Сели в автобус. Я листья в газетку аккуратненько завернул.

Соперничек наш ерзает – подавлен полностью; лопухи за неизвестный допинг принимает. Нет ничего хуже для человека, как в потемках бродить!

А я к своему Сашке подсел. Сунул ему пакет с листьями и давай наставлять значительно, каким боком их к стопам на ночь прикладывать… Играю, конечно, – артист ведь!.. Дети на меня смотрят, как на мага заграничного, словно я авторитет бесконечный – могу всю команду своим чудодейственным способом в победители вывести. (Я и размечтался даже в воображении тщеславном – как все сорок человек на пьедестале толкаться будут благодаря мне!)

Но все – молчком… И я – молчком. С учеником своим только сцену шепотом разыгрываю… А внутри – уверенность ясная. Сомнение только ум терзает: сможем ли?..

Что творилось в следующий день – видеть надо было!.. Сашка мой, как рысак овса нажравшийся, летал над дорожкой. Мало того, что выиграл две дистанции, так еще и время отменное показал. Я, растерянный, и думать не думал, и мечтать не мечтал о секундах таких! Где предел возможностям его – не пойму?.. Что случилось: то ли тренировки результат дали, то ли трава и впрямь чудодейственная попалась, то ли розыгрыш помог: лопухи лопухами оказались?..

Думаю, все вместе. А настрой, энергия внутренняя – на первом месте все же… Вело нас что-то. В струю попали – это точно!..

Насладились мы – съездил Сашка на Европу… Да прошло все, улеглись страсти. Работа каждодневная началась. А как каждый божий день с допингами да анаболиками бороться?.. Тут и сам Бог не сдюжит.

Плюнул я по ступенькам вверх карабкаться – так и проработал детским тренером всю жизнь: не чемпионами великими, так людьми настоящими ученики станут. А что, не радость разве, что отцом многие называют, на свадьбы приглашают; а то и жизнь некоторым закалка прежняя спасает: не будь тех тренировок тяжких – не выжить бы в сложившейся ситуации, признаются?!

А мне-то уже за семьдесят ныне, как наставнику моему, старику Моисеевичу тогда было, когда меня жизни учил.

Черные дыры. Белые пятна

Кондрат Рукавичкин уже больше часа сидел за столиком детского кафе «Подлетыш». Одно за другим он поглощал пирожные, заедая сладким свое горе. В очередной раз он проиграл. И не просто проиграл, а прибежал последним.

Сто двадцать шесть!.. Надо же, целых сто двадцать шесть участников марафона опередили его!.. И последним, замыкающим, сто двадцать седьмым оказался он.

Очередное заварное пирожное было проглочено в три укуса и запито нежнейшим молочным коктейлем.

Одно… одно только смягчало поражение. Сто двадцать седьмое место – это значит один плюс два плюс семь, итого – единица. Эта цифра, символизирующая успех в спорте, и ласкала его самолюбие.

Кондрат любил складывать цифры, и всегда, когда марафонская трасса пролегала по улицам города, он отключался от бега, от усталости и считал машинные номера. Рукавичкин так наловчился в этом деле, что преспокойно мог выступать перед зрителями, на сцене, демонстрируя свою феноменальную быстроту сложения. 97–32 – выхватывал его взгляд номер машины, припаркованной на обочине. И тут же за дело брался ум: 9+7+3+2=21, 2+1=3. Ответ готов!.. Или совсем легкое: 12–22. Семерка в сумме – даже первоклашке ясно!

Правда, знал он одну хитрость, которая помогала в подсчете: девятки Рукавичкин сразу отбрасывал не учитывая. Получалось так: 99–71=7+1=8. Или, если номер машины значился 63–11, то 6+3 (это же 9), он тоже не имел в виду, а слаживал только 1+1=2. А все потому, что любая цифра в сумме с девяткой дает себя же. Вот, например, так: 9+3=12, 1+2=3. Или так: 9+9+8=26, 2+6=8. И так далее.

Кондрат так увлекался подсчетом, что не замечал, как его один за другим обгоняют соперники. Но даже если бы он сосредоточился исключительно на беге, все равно ему сложно было бы тягаться с соперниками: марафонец с третьим разрядом не делает погоды!.. Но Рукавичкин твердо верил: первым он когда-нибудь будет обязательно! И каждое утро перед занятиями в университете, где он постигал премудрости философии, Кондрат выходил в парк на пробежки.

В кафе народу было с горстку: бабулька с внуком, две девчонки-школьницы да семья из трех человек (малыша можно и вовсе за половинку принять, по мнению Кондрата). Это и понятно – в понедельник, после выходных, мало кто заглядывает сюда.

Рукавичкин знал, что в «Подлетыше» – самые вкусные пирожные в городе и самый сладкий коктейль. И потому, имея слабость к подобным вкусностям, нередко посещал это уютное местечко, чтобы восстановиться после соревнований или запастись калориями для своих пробежек.

Было тихо и тепло. Огромный экран плоского телевизора транслировал всякую детскую дребедень. Но никто его не смотрел.

Кондрат постепенно приходил в себя от вчерашнего поражения, уже почти успокоился. В животе приятно булькало – это молочный коктейль брал в оборот кусочки пирожных.

Рукавичкин подпер рукой подбородок и размечтался, как будет побеждать в предстоящих стартах.

Тут телевизор зарябил, замелькал и перенастроился на кабельный канал. Заставка гласила: «Черные дыры. Белые пятна»… Вот это другое дело! И повернулся к экрану Рукавичкин. Все, не полностью изведанное, наводило его на всякие мысли, предположения, фантазии. А это, как будущий философ, Кондрат уважал.

Речь шла о космических черных дырах, о том, как через них можно попасть из настоящего в прошлое, а то и в будущее!

«Наш мир линеен, – распинался диктор. – И чтобы перебраться из одной точки в другую, достаточно совместить эти точки, допустим, с помощью листа бумаги, сложив его. Затем проделать дыру (черную, неизведанную) и через нее переместиться, куда душа пожелает. Вот только незадача: скорость перемещения должна превышать скорость света! Иначе не сдобровать: человек может застрять в черной дыре – ни туда, ни сюда, или, и того хуже, навсегда затеряться в пространстве и времени. А скорости выше световой ученые, увы, еще не придумали».

Машинально откусив половину пирожного с заварными сливками, Рукавичкин вдруг застыл с полным ртом: эврика!.. Его посетила гениальная идея!

Медленно дожевывая, Кондрат стал обдумывать план действий.

Через месяц случился очередной марафон. Рукавичкин готовился к нему как никогда тщательно. Но своеобразно!.. Досконально изучил схему трассы, место старта и финиша, пункты питания и туалеты… Потом уговорил друга и несколько раз проехал по будущей трассе на его машине. Все интересовало его, никакая мелочь не упускалась из виду.