Полет нормальный…

– Кем положено, пусть тот и возьмёт! У меня, может, с детства самые светлые воспоминания, как мать на кухне хлопочет, а я при ней.

– Ох, – Стараясь скрыть выступившие слёзы, Тильда отвернулась и захлопотала, готовя выпечку. Время от времени она присаживалась с нами, откусывала кусок ватрушки и запивала кофе, улыбаясь важным рассказам старшего сына и проказам младшей дочери.

Наконец, малышка осмелела и подошла потихонечку, показав самодельную, вырезанную из дерева куклу.

– Зельда, – представила она игрушку.

– Очень приятно, Эрик, – серьёзно здороваюсь с куклой. Девочка заулыбалась, и через несколько минут я уже знал имена её подружек, кличку царапучего (но такого красивого и пушистого!) соседского кота и подробности похода в цирк. Два раза была, не шутка! Море впечатления!

… – не отрывайся от корней! – Настойчиво говорила Магда, слегка наклонившись над столом вперёд, – один Бог знает, приживёшься ли ты в Америке или нет, а Данию забывать не след.

– Не собираюсь забывать, тётя Магда, – отвечаю мягко – помню, что она готова была взять не-меня-Эрика на воспитание, не считаясь с затратами на поиск и перевозку через океан. Удовольствие очень дорогое, а при наличии собственных детей и не такого уж близкого родства (Эрик-настоящий четвероюродный племянник) такой поступок много говорит о порядочности женщины.

Если бы не чёртов кризис, затронувший всю Европу, она бы и Олаву помогла выучиться, но тут уж как сложилось. Своих пока еле тянут, не знаю, как с помощью подступиться.

– Деньги вкладывать в родную страну, это конечно здорово, но нужно больше личного участия, – мягко напирала тётушка, помянув недавний вклад в датскую экономику, – ты вырос за пределами страны, учишься теперь в университете Нью-Йорка. Случись чего, кто тебе поможет? Братство? Это конечно здорово, но если есть возможность опереться ещё и на землячество, то разве стоит упускать этот шанс?

– Тётушка, я регулярно жертвую деньги датской общине Нью…

– Не деньги ты должен жертвовать, а время! – Стукнула женщина по столику пухлой ладошкой. Официантка подошла на шум и я воспользовался оказией.

– Ещё чашечку вашего восхитительного кофе и булочек, Юна.

Девушка, заметно зардевшись, кивнула и унеслась прочь, покачивая крутыми тяжёлыми бёдрами. Интрижка, да… но кофе и правда отменный, да и выпечка даже для Дании на диво хороша. И девушка хорошая, не меркантильная… не слишком меркантильная, подарки принимает с радостью, но и не выпрашивает.

– Нет времени, тётушка, – вздыхаю почти искренне, – учёба, спорт, бизнес наконец. Могу разве что заглянуть раз в неделю, да землякам время от времени помогать.

Получив вежливую отповедь, Магда глянула на меня иронично, склонив голову набок.

– Вроде бы умный… но не всегда. Если подумать, – выделяет она голосом, – то можно получить поддержку общины и без денежных вложений, да и времени потребуется немного. В нужное время и в нужном месте… твоя помощь датской общине Нью-Йорка безусловно хороша и не след её бросать. Но это известность в одной общине, и благодарность одной общины. Случись что, ты сможешь рассчитывать в полной мере только на их поддержку. А для датчан Западного побережья ты останешься почти чужим.

– Есть идея?

– В нужное время в нужном месте, – повторила она и обвела рукой вокруг, – Эрик, мы в Дании! Чтобы стать своим для всех датчан, ты должен сделать так, чтобы тебя признали прежде всего в Копенгагене! Если есть свободные средства, то стоит организовать несколько фондов. Скажем – для обучения в Дании тех датчан, которые выросли за её пределами.

– Тётушка, ты гений! – Говорю совершенно искренне, целуя пахнущую сдобой руку, – ведь на самой поверхности, а не сообразил!

– А если потратить немного времени, – разрумянившаяся от похвалы Магда делает паузу, – готов потратить время?

– Готов, тётушка.

– Эрик, – в голосе смешинки, – ты же спортсмен, и говорят, не из последних! Так почему же ты выступаешь за университет Нью-Йорка, но не за родную Данию? Выиграй здесь несколько соревнований, ну или хотя бы займи призовые места, и тебя будут знать датские общины во всём мире!

– Тётушка, я тебя обожаю!

В восторге вскочив со стула, хватаю Магду за бока и легко поднимаю вверх, кружа по кафе. Посетители улыбаются, хотя такое поведение несколько выходит за привычные для скандинавов рамки. Но мне можно, я вроде как немного экзот – датчанин, выросший в Амазонии.

В самом деле, почему такое очевидное решение прошло мимо?! Соревнования любого формата дело привычное для меня: подростком занимался тайским боксом, выступал за школу как шахматист и легкоатлет. Позже как боксёр, борец, легкоатлет, лыжник… и много всего ещё.

Пусть в большинстве своём соревнования эти отнюдь не высокого уровня, но ведь есть опыт, есть! Знаю принципы организации соревнований, методики тренировок, да и общая тренированность куда как выше среднего!

В двадцать первом веке считался, да и был весьма спортивным, а здесь-то… Чуть-чуть до некоторых олимпийских рекордов не дотягиваю, и это притом, что не забываю о боксе и рукопашке, да и к баскетбольной команде присматриваюсь.

Выиграть соревнования серьёзного уровня вот так сходу вряд ли смогу, но сделать громкую заявку… почему бы и нет? Нужно посмотреть, в каком виде спорта Дания провисает, да примерить к себе – потяну ли?

Попасть в сборную страны… пусть не в этом и даже не в следующем году, но ведь реально же! А это уже совсем иная история… Не внезапно разбогатевший нувориш[4 - Нувори?ш (от фр. nouveau riche – новый богач) – быстро разбогатевший человек из низкого сословия. Появление этого термина соотносится с буржуазными революциями в Европе.] (это в США я член престижного братства, в Дании просто экзот из Амазонии), а человек, имя которого знает каждый датчанин.

Скромно здесь с развлечениями, обычные легкоатлетические соревнования уровня чемпионата провинции могут стать важнейшей темой для местных газет на пару недель. С фотографиями-биографиями чемпионов, измышлениями журналистов и экспертов о методиках тренировок и шансов на победу… И ведь читают всё это!

– Спасибо, тётушка, – говорю ещё раз, – похоже, ум в нашем роду передаётся по женской линии!

Глава 2

Глянув на стремительно темнеющее небо, заволакивающееся низкими лохматыми тучами, Максим ругнулся. Съёжившись от очередного резкого порыва ветра, накинул капюшон штормовки на голову и решительно повернул катер в сторону близлежащих шхер[5 - Шхе?ры (швед. sk?r, др. – сканд. sker – скала в море) – архипелаг, состоящий из мелких скалистых островов, разделённых узкими проливами и покрывающих значительную часть прибрежной морской полосы, окаймляя берега фьордового типа. Каждый из таких островков в отдельности называется «шхе?ра».].

– Практически исход из Египта[6 - Исхо?д – библейское предание о порабощении евреев (израильтян) в Египте, их массовом выходе по воле Бога из Египта под предводительством Моисея.], – пробормотал он, с трудом удерживаясь на скользких камнях под штормовым ветром. Закрепив катер и перетащив часть вещей в пещерку, знакомую ещё по двадцать первому веку, начал обустраиваться, поставив экран из куска брезента и металлическую походную печку, – спёр[7 - Перед Исходом иудеи начали одалживать и занимать у соседей-египтян под драгоценности под разными предлогами. Естественно, не вернули. В Израиле это называют «компенсацией за века рабства».У египтян своя правда – так, евреи сами (согласно Библии) переселились в Египет и первоначально были правящей верхушкой при захватчиках-гиксосах. Некоторые историки утверждают, что иудеи и были теми самыми гиксосами, что косвенно подтверждается семитским происхождением большинства гиксосов. То есть как минимум, иудеи пришли в Египет к родственными племенам.Правили гискосы более ста лет, после чего были выгнаны из Египта. После этого и началось «рабство египетское». Что характерно, в египетских источниках нет ни евреев, ни тем более рабства, есть гиксосы и их изгнание.Иосиф Флавий (еврейский историк и военачальник) считал гиксосов прародителями евреев, а их изгнание – Исходом из Египта. То есть согласно Флавию, был не «канонический» Исход, а бегство проигравших завоевателей с награбленным добром.] что можно и нельзя.

Из Германии пришлось уходить второпях, грязненько. Казалось бы, предусмотрел всё, ан нет…

* * *

– Нам нужны такие люди как вы, – Обдавая запахом дешёвого табака и алкоголя, уверенно вещал немолодой полковник, занимающий немалый пост в РОВС. Рослый, несколько грузный, с одутловатым лицом, он стоял перед Максимом, слегка раскачиваясь на носках и заложив руки за спину. Маленькие, изрядно заплывшие умные глаза, маслинами блестевшие тщательно выбритом лице, неотрывно следили за собеседником.

Парахин давно уже съехал от Мацевича, но деятели РОВС никак не могли отцепиться от интересного им человека, отловив перед рестораном, где работал попаданец. Не лучшее место для разговора, но Максим оказался очень уж увёртливым.

– Изрядное мастерство в джиу-джитсу и выдающиеся атлетические кондиции делают вас отличным инструктором для наших подразделений. А там кто знает… – растянув тонкие дряблые губы в резиновой улыбке, полковник сделал многозначительную паузу, чуть поиграв лицом, – если покажете себе истинным патриотом, то могу пообещать и офицерское звание.

С истинными патриотами Максим уже сталкивался в заведении Мацевича. Подвыпившие беляки когда вполголоса, а когда и открыто обсуждали диверсии в СССР.

– … тот поезд под Белостоком! Ну, проводница такая… симпатичная чернуля.

– Которую ты после… – собеседник делает характерный жест рукой по горлу.

– Так после же, а не до, – хохотнул рассказчик. Послышались смешки…

– До? Оригинальное у вас мышление, поручик, – голос, впрочем, звучит скорее одобряюще.

– … нет, господа, – пьяненько говорит лысоватый белогвардеец, – чернульками, тем паче комсомольскими, я не увлекаюсь. Я… вот! Коллекция, изволите видеть!

На ладони у лысоватого орден Ленина.

– … снимаю с тех, кого самолично в пекло отправляю. Пять орденков савецких, господа. Пять!

– А я…

Воевать против Родины не хотелось категорически, да и офицерское звание… смешно, право слово! Какого государства?! И сидеть потом с подобными людьми за одним столом? Нет уж!

– Простите, господин полковник, – со всем вежеством ответил Парахин, закрыв дверь служебного входа, – я далёк от политики.