Отрочество

– Только недалеко, – предупреждаю я, – штоб если вдруг да, то сразу назад.

Еле заметная улыбка в ответ, кивок, и вот мы уже на улице.

– По возможности обезличенно, – прошу его, – мало ли, опознают! Как Егор я буду интересен просто за счёт имени, а как Шломо могу получить потом неприятности через Синод. Собеседником младший Бляйшман оказался интересным, но немножечко с завихрениями на тему еврейства. Экскурсия по району перемежалась размышлениями о особой роли еврейства, БУНДе[7 - БУНД (Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России) (идиш) ???? Бунд – «союз», полное название – ??????? ????????,???? ??? ??????????????????? ?????????? (Algemeiner Jiddischer Arbeter Bund in Lite, Poiln un Russland) – еврейская социалистическая партия, действовавшая в Восточной Европе с 90-х годов XIX века – до 40-х годов XX века.] и сионизме.

Как ни перебивал я его на тему историчности и архитектуры, Ёся неизменно сбивался на политику и еврейство. Не без удивления я понял, што младший Бляйшман страдает от редкой среди жидов болезни – прозелитизма[8 - Прозелити?зм (от греч. ?????????? – «обращённый, нашедший своё место») – стремление обратить других в свою веру, а также деятельность, направленная на достижение этой цели.]. И несмотря на весь ум… или всё-таки – образование? Он таки шлемазл!

Всё удовольствие от прогулки – мимо. А главное, за кого он меня принимает? С такими-то лекциями?

После обеда принесли телеграмму от дяди Гиляя. То есть формально – нет, но так – да! Как и положено всякому уважающему себя репортёру, у опекуна предостаточно доверенных людей. Пробежал глазами имя, оговорённые заранее одноразовые условные знаки, и наконец – текст. «– Деньги поступили. Куда влез на этот раз?»

Долго думал над ответом, но всё такое придумывалось, што либо телеграмме не доверишь, либо всё равно непонятно. А дядя Гиляй приедет в любом случае.

Поэтому… усмехнулся кривовато, и соблюдая все оговоренные знаки, вывел ответное:

«Не докажут!»

– Значица, – с дядей Фимой мы разговариваем в его кабинете тет-а-тет, несмотря на все симпатии к остальным членам семейства, – я так понимаю, подделки античностей и вообще освоены давно и надёжно?

– Правильно понимаешь, – согласился Бляйшман, – работаем немножечко и с этим.

– Славно! Осталось самую чуточку, – показываю пальцами эту саму чуточку, – поменять подачу. Не уверять, што таки да, а делать так, штобы люди сами уверялись!

– Гипноз? – скептически поинтересовался дядя Фима, разочарованно подавшись чуть назад, откинувшись на спинку кресла.

– Кто вам сказал за мине такую глупость?! Проще, много проще! К примеру: ремонтные работы, возятся себе землекопы… ну или каменщики, не суть. А рядом солидные такие господа гуляют. Образованные.

– И тут, – делаю театральную паузу, – находка! Неграмотный рабочий тихонечко подходит к образованному господину, и шепотком просит оценить находку. Не купить! А там – монетка времён Ивана Великого. Или фибула с плаща, не суть важно.

– Та-ак… – Бляйшман азартно подался вперёд, начиная понимать.

– И образованный господин… сам! Сам опознаёт находку, и часто – предлагает купить. Ну или мужик-работяга просит выкупить. Сколько даст! А?

– А ведь недоказуемо! – восхитился компаньон, – Все всё понимают, а под мошенничество не подвести!

– Почему обязательно – понимают?! – возмутился я, – Если актёры подходящие, и не баловаться, скажем, с греческими артефактами на территории Кремля, то вполне себе и да!

Ну и с монетами лучше не увлекаться, а так, вещицы изящные. Как?

– Хм, – дядя Фима тяжело встал и начал расхаживать по кабинету, – такое можно и не только… хм…

– Вам видней, – жму плечами, – я предложил метод, а детали за вами.

– Н-да… светлая головушка… Точно, говоришь, не из наших?

– Совет, – уже вставая, сказал я, – за ради личного авторитета в организации можно предложить методу не только среди совсем своих, но и среди своих греков. Благородный жест.

– Н-да… жаль, што нет… точно?

Восьмая глава

Стоя на носу и накрепко вцепившись в канаты, подставляю лицо солнцу, ветру и солёным брызгам. Представляю себя то отважным путешественником-первопроходцем, то адмиралом пиратской флотилии, высматривающим в море золотые галеоны испанского флота. Или – запорожцем-характерником, вглядывающимся в море глазами парящей наверху чайки. Р-романтика!

Всё тот же дядя Хаим с сыном, всё та же фелюка, но в этот раз нет опаски, и это таки разница! Проверенные люди, рекомендованные. И они за меня знают, што – нужный человек, за которого будут искать и спрашивать вплоть до неблизкой родни, а не случайный пассажир. Потому никакой опаски, никакого прищура с обеих сторон, а просто – морское путешествий во всей его романтичности. Всё здоровски!

Возможность постоять на носу вот этак мечтательно, помочь иногда с парусами или даже порулить. А?! Браты небось обзавидуются! Самонастоящая контрабандистская фелюка, и я у руля. Почти пиратская!

И думаю даже, што иногда и без почти, а вполне себе и да. Масштаб, правда, невелик, но што есть.

А вот с нужником через борт, ну совсем ни разу не романтично! Даже и неудобно. Посцать, держась за канаты, да когда тебя качает, то ещё испытание. Што там в море, а што на штаны и ветром назад в физиономию, вместе с солёными морскими брызгами, та ещё загадка.

Когда же приспичило всерьёз, вот тут сразу и ого! Висеть над волнами с голой сракой, да волны в эту самую сраку – вж-жух! И улыбочки. Сильно так подозреваю, што можно как-то проще, но этих их моряцкие приколы, ети их в душу!

Если туда добрались за двое суток, то обратно шли на сутки дольше. Сперва ветер не попутный, потом время на перегрузить контрабанду во вроде как рыбацкий баркас, и только потом уже меня к пристани, немножечко ближе к вечеру. И это, говорят, ещё удачно!

– Алдос бэстэ[9 - Всего наилучшего!]! – и не оглядываясь, домой! Показаться немножечко там, штобы не волновались, потом в бани – смыть с себя соль и понежиться в руках массажистов.

Фира начала было разгон, но вспомнила вовремя, шо я таки был всё время здесь! И остановилась. Только глазами этак выразительно – што скучала, ждала и волновалась. Ну и я тоже, глазами.

– Егорка, золотце! – засуетилась тётя Песя, у которой при виде целого и здорового меня начало разглаживаться озабоченное выражение с лица, – Всё в порядке?

– Всё так хорошо, што нивроку! – заулыбался я, сплёвывая трижды через левое плечо, и стуча по рассохшейся оконной раме так, што задребезжало стекло, – Мои остальные где?

– Санечка в соседнем дворе, рисует какое-то особо живописное дерево и сохнущее бельё. Рут жалуется, што мочила его уже три раза, но знаешь? Я тебе скажу, шо она таки гордится! Ученик Левитана, это канешно не он сам, но всё-таки немножечко история!

– А Миша в комнатах, шьёт, – она, не спрашивая, налила мне вкусно пахнущего супу, – Такой себе прилежный мальчик! И Санечка! Мине уже спрашивают – Песса, где ты взяла таких интересных гоев, шо ими начали интересоваться мамаши всех Молдаванских невест? А некоторые невесты, не буду невоспитанно тыкать пальцем в эту перезрелую Двойру, таки берут своё счастье вот этими вот руками! А оно тебе надо? Опомнится не успеешь, как они и уже! Такие себе хищницы!

– Даже и так? – нехорошо удивился я, на што тётя Песя закивала выразительно. Однако… Двойра нам не то штобы и нужна, а вот её швейная машинка совсем даже и наоборот!

А может… кошуся на сидящую напротив Фиру… и правда? Как приданное? Заодно и Мишка шить поучит, сильно так при деле будет! При нужности.

Пока я ел, мелкие отловили в соседнем дворе Саньку, притащив его наверх вместе с мольбертами. Завидев меня, он заулыбался, но вдруг вспомнил о своём, и через перила, на всю Молдаванку!

– Панталоны, Рут! Смотри, Обещала! – и уже поворотясь ко мне, – Здравствуй!

И не чинясь, за стол, только поглядывает иногда этак вопросительно. Мишка чуть погодя в дверях нарисовался. Красный и чем-то смущённый мал-мала.

– Здравствуй… брат!

– Здравствуй, брат! – отзеркалил я ему, и чувствую – улыбка полезла, смущённая малость, но хорошая.

– Тёть Песь! – решительно остановил я нашу почти хозяйку, захлопотавшуюся было с праздником здесь и сейчас, – Не надо! Я ж всё время никуда не уезжал, помните? Мы сейчас с братьями в баню, а вечером и посидим. Только не очень торжественно!

В баню пошли мужской компанией, чисто по-родственному. Не так штобы и с разбега, а обсудили сперва – где получше, да где какие особенности. Мы ж не знатоки большие. Так!

Я на словеса дяди Гиляя больше ориентируюсь, Санька с Мишкой и вовсе – на чужих людей. Собираются иногда мужики во дворе и лясы точат, поневоле наслушаешься.

Такие все спецы, но – удовольствие! Обсудить со вкусом, поспорить мал-мала. Взрослые! Имеем возможность!