Заутреня святителей

Сегодня у меня вечер рецензий на произведения русских писателей с двойными фамилиями, вот на Фёдорова-Давыдова написал, теперь очередь Никифорова-Волгина. Это писатель с трагической судьбой, после революции он, как и Северянин, оказался в Эстонии, здесь он жил, писал, редактировал журналы, а заодно служил псаломщиком в нарвском Спасо-Преображенском соборе.Православная церковь и её история занимали важное место в его творчестве, его можно даже в какой-то степени называть продолжателем лесковских традиций в русской литературе. К сожалению, когда Эстония вошла в состав СССР, Никифоров-Волгин был арестован, этапирован в Киров и там, уже после начала Великой Отечественной войны, расстрелян как автор клеветнических книг антисоветского содержания...Данный рассказ при желании тоже можно было бы отнести к антисоветским, хотя бы потому, что 1917-1919 годы автор называет не славными годами установления Советской власти, а годами крови. Но я бы в этом месте поспорил бы с идеологами советского стро…Далее

А вот Никифоров-Волгин сумел в одном чудном рассказике 1926 года собрать трех всем любимым святых. Преподобные Серафим Саровский и Сергий Радонежский, само собой разумеется, наши, русские. Но рядом с ними - святитель-то из Византии - Николай Чудотворец! За что, Никола, полюбил народ наш, грехами затемненный, ходишь по дорогам его скорбным и молишься за него усердно? – За что полюбил? – отвечает Никола, глядя в очи Сергия. – Дитя она – Русь!.. Цвет тихий, благоуханный… Кроткая дума Господня…дитя Его любимое… Неразумное, но лЮбое. А кто не возлюбит дитя, кто не умилится цветикам? Русь – это кроткая дума Господня. И в лютую зиму да по русским полям шагают они все вместе да в Храм - заутреню слушать. И беседу ведут– А как же, отцы святые, – робко спросил Сергий, – годы крови 1917, 1918 и 1919-й? Почто русский народ кровью себя обагрил? – Покается! – убежденно ответил Николай Угодник. – Спасется! – твердо сказал Серафим. – Будем молиться! – прошептал Сергий. А после молитв…Далее