Дома мы не нужны. Книга шестая: В мире Болотного Ужаса

Он входил во вкус владения и использования непонятными словами, которые словно сами рождались в его голове. За всем этим стояло что-то громадное, и пугающее – будто очередное слово могло сдвинуть какую-то лавину в памяти, которая погребла бы Вождя под собой; заставила бы задохнуться его сознание в болоте непознанного.

Стол, кстати, был основательно приготовлен к встрече. На нем не было пока огневки, но все остальное – главным образом мясо, во всех возможных способах и стадиях приготовления. В один из таких кусков – запеченную в углях ляжку болотного кабана – уже впился крепкими зубами дикарь, одетый в меховую трубку. Его весело и безумно сверкнувшие глаза словно выговаривали хозяину землянки:

– Зачем надо было портить мясо огнем?

Барон садиться за стол пока не стал. Вместе с Джонсоном он повернулся к очередному гостью; точнее гостям – Зинана прибыла на встречу со своим супругом, имя которого звучало вовсе невообразимо – Арчелия. Эти гости дали хозяину крошечный повод порадоваться. Сама Зинана, чей внешне кроткий взгляд царапнул душу Джонсона, тоже не решилась поучаствовать в эксперименте, поставленном Вождем. А вот своего спутника соком напоила. Потому он и уставился на Вождя с улыбкой, выражавшей готовность выполнить любое его повеление. Да хотя бы свернуть шею своей супруге, с которой он прожил множество кругов.

– Это не показатель, – усмехнулся внутри себя Джонсон, – может ты и без сока хотел бы совершить такую процедуру. Освободить, так сказать, землю, от вместилища вселенского Зла.

О том, что в нем самом Зла не меньше, а может, и много больше, чем в женщине, сейчас с показным радушием рассматривающей роскошное (как прежде казалось Вождю) жилище, и таких разных личностей, что уже собрались в ней, он не думал.

– Зло – это ведь для других, – решил для себя он уже давно, – а все, что делается на благо себя, любимого и единственного – Благо и есть. Какие бы потоки крови и немыслимые страдания это Благо не сопровождали.

Зинана чему-то кивнула, улыбнулась, и вдруг… запела. Не так божественно, конечно, как римлянка на стене крепости, но вполне приятно для слуха.

– «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!», – пропела она, и рассмеялась.

Ее смех прозвучал в мрачной землянке, освещаемой немилосердно чадящими светильниками очень неестественно.

– Что это? – воскликнули в один голос два вождя – Джонсон с Бароном.

А дикарь за столом даже перестал жевать – словно подавился особо крупным куском.

– Песенка такая, – пожала плечами Зинана, улыбнувшись сразу всем – кроме мужа, который тоже улыбался, глупо и жалко – за ее спиной, – издревле… русская.

Джонсон едва подавил крик, рвавшийся из груди:

– Уже? Идут?!

И тут же развернулся в прыжке к двери, радуясь так удачно подвернувшейся возможности скрыть и от Зинаны, и от остальных собственную панику. В двери, низко пригнувшись, входил еще один вождь.

– Не русский, – перевел дух капитан, кивая огромной фигуре, которая так и не распрямилась, чтобы не ткнуться макушкой в низкий потолок землянки, – Дену.

Этот вождь, как знали все, не отличался многословием. Вот и сейчас он, не говоря ни слова, шагнул к столу, и плюхнулся всем весом на скамью, которая едва не развалилась. И только потом улыбнулся – скорее всего, потому, что его темя ни во что не упиралась. Дену тоже оценил богатое угощение на столе; схватил было кусок размерами не меньший, что продолжил жадно обгладывать дикарь с трубкой. Но не донес его до широко раскрытого рта – когда его взгляд поймал Джонсон.

– Этот – мой, – искренне обрадовался Вождь, милостиво кивая Дену, и тем самым разрешая ему приступить к трапезе.

Огромный дикарь тут же принялся перемалывать мясо (может, вместе с костями) крепкими зубами, а Джонсон успел поймать взгляды, которыми обменялись Барон с Зинаной.

– Понятно, – читалось в этих взглядах, – ты, «уважаемый хозяин», готов всех нас подчинить своей воле. Но мы-то… не все! И не таких ломали.

– Таких вы еще не видели, – так же мысленно ответил им Джонсон, поворачиваясь к очередному, и последнему гостю.

И еще раз Вождь поправил себя: «Гостья, Виктория!».

Виктория тоже прибыла не одна. И тоже – как и Зинана – привела с собой на невидимом поводке бессмысленно глядевшего перед собой «бычка». Именно так обозвал Джонсон ее спутника – кряжистого черноволосого здоровяка, который встрепенулся лишь тогда, когда его равнодушный взгляд поймал капитан.

– Еще один, – чуть порадовался Джонсон, не скрывая от себя разочарования.

Он надеялся, что на этой встрече подавляющее большинство гостей будет готово подчиниться его воле. Пока же расклад был не в его пользу. Разве что огромная фигура Дену радовала глаз и своей мощью, и той осязаемой почти физически гранью, которая отделяла его расслабленность, его мерно жующие челюсти от мгновенного взрыва ярости, с которой дикарь рвал бы этими челюстями другую плоть – живую, человеческую. После команды Джонсона, конечно.

– Но этого не хватит, – оглядел предполагаемое поле битвы капитан, – если иметь в виду, что главными в ней могут стать не железные мускулы и крепкие зубы, а человеческая… вернее, нечеловеческая воля, и колдовские чары, которыми владели…, – ну, эти-то ведьмы точно владеют.

Две женщины улыбнулись хозяину землянки. Улыбнулись вполне дружелюбно, но Джонсон успел прочесть в их глазах: «Не тебе, мальчик, состязаться с нами в тайном искусстве!». Он действительно был юнцом рядом с этими перезревшими красотками. Но у него были та самая козырная карта. И предложение, от которого – он надеялся – никто не сможет отказаться.

– Прошу, – махнул он в сторону стола, и даже чуть склонил голову; как надеялся – в последний раз в жизни.

Женщины уселись за столом, гордо выпрямив спины, и вызвав их глубин память Вождя еще одно новое слово: «Королевы!». Но одна из королев тут же сломала осанку, и жадно протянула руки к мешочку, что водрузил на столешницу Барон, сдвинувший в сторону грубые миски с угощением. Еще недавно сам Джонсон считал посуду, в которой женщины племени приносили ему еду, вполне пристойной; даже роскошной по сравнению с теми лоханками, из которых хлебали его сородичи. Теперь же он видел внутренним взором какие-то сказочные картинки; может те, что ждали его в римском замке?

Виктория явно успела пристраститься к порошку Барона. Трясущимися пальцами она отсыпала из любезно подвинутого к ней мешка длинную полосу белой дряни, и шумно всосала ее в себя – ноздрей длинного крючковатого носа, прямо со столешницы. То обстоятельство, что жидкие белесые пряди волос при этом окунулись в миску, в жир, в котором плавало мясо еще одного болотного зверя, ничуть не смутило ее. Викторию ближайшую половину круга вообще ничего больше не интересовало. Прежде – как понял капитан – всю полноту власти в племени на это время брал на свои широкие плечи ее спутник – Джентале.

– А теперь – я, – хищно ощерился Джонсон, уже не скрывая своей радости.

А потом он свершил небывалое – достал из потайного кармашка своей меховой одежки, и осторожно положил на столешницу, на свободное место перед собой, величайшую реликвию племени. Камень. Он брызнул лучами во все, даже самые темные уголки землянки. И заставил всех за столом охнуть от изумления и мистического ужаса. Даже Викторию, в которой древние силы на какое-то мгновение возобладали над коварством порошка. А Дикарь напротив даже бросил на пол почти обглоданную кость, и грубо выругался. На непонятном для капитана языке. Еще и водрузил на столешницу, едва не достав до Камня, свой меховой «наряд». Джонсона едва не передернуло от омерзения. Потому что он понял – именно в этом пенале, рядом с вонючим дикарским отростком хранится один из Камней. Другого тайного места в теле дикого вождя капитан просто не видел.

Зинана восхищенно воскликнула, заставив душу капитана опять сжаться в неясном предчувствии краха:

– Ну, ты даешь, мужик! Где это ты так научился ругаться на русском языке?

Черное нутро Джонсона взвыло, как дикая болотная собака, но внешне он остался совершенно невозмутимым. Его планам на сегодняшний круг не мог помешать никто – даже неведомые русские.

– Я хочу собрать все Камни, – провозгласил он совсем не торжественно.

– Зачем?! – тут же откликнулась Зинана.

– Я сказал – все! Камни! – теперь уже с нажимом на последнем слове повторил Вождь.

– Так тебе римляне и отдадут свой Камень, – проворчал рядом Барон, – даже если представить себе невероятное – что мы отдадим тебе свои.

– Не мне, – поправил его капитан, – нам всем. И мы все вместе заставим отдать реликвию римлян.

– Зачем? – повторила Зинана, – даже я… даже я не знаю, зачем нужны эти Камни; какими силами они управляют.

– Это предлог, – как-то устало, словно повторил уже пару дюжин раз, начал объяснять Вождь, – предлог напасть на римлян.

– Напасть?! – теперь ужаснулись сразу несколько вождей.

Вскочила на ноги, и обрушилась с проклятьями на голову Джонсона все та же Зинана:

– Но это же разбудит древнее Проклятье! Это погубит все племена, ибо сказано в Заветах: «Да не подними руку на ближнего своего!».

– А мы и не поднимем, – усмехнулся Вождь в полной уверенности, что все вокруг; даже впавшая в забытье Виктория, не меньше его самого ненавидят заносчивых римлян, и жаждут урвать кусочек от их богатств, – это римляне окажутся виновными перед Заветами – когда откажутся соединить свой камень с остальными. Потому что тем самым они откажут нам в помощи перед новым Проклятием.

– Новым Проклятием?! – теперь вскочили все.

– Пойдемте, покажу, – Вождь махнул рукой так же устало, и первым направился к выходу.

За ним тут же шагнул Дену, не выпустивший из огромной ладони полуобглоданный мосол. Следом спешили двое спутников вождей, для которых счастьем было выполнить первую команду обретенного кумира. Ну, и остальные…