Гром гремит дважды

Тао едва заметно скривился, но кивнул.

– Вслух скажи, – потребовал я.

– Да, – буркнул Тао. – Вечером принесу ещё.

Джиан смотрел на таблетку, на меня. Он думал. Лев переводил взгляд с куска мяса на дрессировщика. Кусок мяса – вот он, вкусно пахнет. А дрессировщик бегает, бьёт кнутом, орёт. Да может, и не вкусный вовсе.

Джиан растянул губы в улыбке и протянул руку раскрытой ладонью вверх. Опасный момент.

Я приблизился, положил таблетку на ладонь. Она немедленно сжалась в кулак. Я больше на неё не смотрел, уставился в грудь Джиана.

Борец медленно засунул таблетку в жёлтый пояс. А потом подчёркнуто медленно похлопал меня по плечу.

– Вот видишь, Тао? – Джиан повернулся, приобняв меня, как старого приятеля. – Лей новенький, а уже понимает, как правильно жить в Цюане. Учись у него. В юном теле живёт мудрый дух.

Джиан стукнул меня кулаком по плечу.

Лев сожрал мясо.

По небогатой мимике Тао я прекрасно видел, что его буквально выворачивает от того, как Джиан распределил роли. Это я новенький, я должен учиться у него, у Тао. Он хотел быть авторитетом в моих глазах, но упал лицом в грязь. Что ж, тоже полезный опыт, если, конечно, Тао захочет извлечь из него урок.

Ещё раз хлопнув меня по плечу, Джиан двинулся к выходу из цеха. Я повернулся:

– А перчатки?

– А, да, – остановился Джиан. – Чуть не забыл. Держи, Тао. Не теряй больше, в другой раз может найти какой-нибудь бесчестный человек и не отдаст.

Он вытащил из-за пояса скомканные грязные перчатки и бросил в сторону Тао. Тот попытался поймать, но рано взмахнул руками – перчаточный комок упал в стружку. Тао пришлось наклоняться. Джиан, посмеиваясь, ушёл.

Я поднял лопату и – вовремя.

– Что застыли? – громыхнул Шен, образовавшись, будто по мановению волшебной палочки. – Работа-работа-работа! – Он захлопал в ладоши.

Тао торопливо натянул перчатки, схватил лопату. Мы с ним лишь раз встретились взглядами, наклонившись над осточертевшими берёзовыми чурками. Я сосредоточился на работе, а он – на своих переживаниях. Рабочий день продолжался.

* * *

Судя по внутреннему ощущению времени, работали мы часа четыре, может, пять. Потом зазвенел звонок. Я сразу же бросил лопату, хотя с чурки оставалось счистить буквально пару квадратных сантиметров коры. Если перевыполнение плана не даёт никаких бонусов – чего ради стараться? Становиться величайшим мастером-корочистом я уж точно не собираюсь.

Как и вчера, все повалили к выходу. Тао дулся, я не делал попыток с ним «помириться». Не ребёнок, разберётся, что к чему. То же, кстати, и меня касается. Я схватывал всё на лету, и ничья помощь мне не требовалась.

Вышли во двор, остановились, как вчера вечером. Сегодня я заметил, что девчонки идут с разных сторон. Одни – тоже из цеха, но из какой-то другой двери, а другие – из крыла напротив. Среди них я заметил и Ниу. Она махнула мне рукой, я кивнул.

Она мне помогла, я принял помощь. Значит, теперь за мной должок. Подумаю, как его вернуть. Долги нужно возвращать, причём, той же монетой, которой брал. Иначе от тебя потребуют чего-то другого, и ты не почувствуешь себя вправе отказать.

От Тао потребовали унижений, и он унизился. Я же прекрасно видел, чего может от меня «потребовать» Ниу, и от всего сердца этого не хотел. А почему? Вот этого я не знал. Но никакого желания приближать к себе кого бы то ни было не испытывал.

Появился воспитатель с шокером. Они вообще тут сменяются хоть иногда? Или этот такой трудоголик, что ему день без шокера – как обед без еды?

Через приоткрывшиеся ворота – я не успел заметить, что там, за ними, – вошли уставшие парни в ифу разного цвета. Вчера я их не заметил. Либо они пришли раньше, чем мы закончили, либо я был слишком невнимателен. Наверняка это те, кто занимаются распилом.

Убедившись, что все собрались, воспитатель что-то сказал и махнул рукой, после чего зашагал в сторону столовой. Мы потянулись следом, пропустив вперёд борцов. Ниу не сумела ко мне протолкаться, я тоже этому не способствовал.

В столовой больше не тупил, прошёл к столу и уселся на то же место, на котором сидел вчера. Слева плюхнулся Пенг, справа внезапно сел Тао. Я покосился назад и увидел, как Ниу, недовольно поджав губы, прошла мимо.

Передо мной стояла миска с супом. Взяв палочки, я стал торопливо вылавливать кусочки овощей. Мяса опять не было. Да уж, на такой пище можно разве что не сдохнуть. И, скорее всего, слова Тао о том, что борцы могут взять любую девушку, больше относятся не к заведённым порядкам, а к физическим возможностям. Возраст возрастом, но после дня работы на износ и такой вот еды в постель хочется повалиться в гордом одиночестве. А может, я так думаю просто потому, что предыдущую ночь не спал. Остальные, вон, ничего, сидят, болтают, пересмеиваются.

– Спасибо, – послышалось справа.

– Я не повар, – усмехнулся я в ответ. – На кухне спасибо скажешь.

Рядом с миской лежала лепёшка. Точно такие же передала мне Ниу утром. Утаила с завтрака? Вряд ли, лепёшек-то было – три штуки. Скорее всего, Ниу имеет отношение к кухне. Наверняка там работают такие же «ученики», как везде. Не держать же повара на зарплате. Раз существует такое место, значит, экономят на всём.

– Ты ведь понимаешь, о чём я, – пробурчал Тао.

Я откусил от лепёшки, прожевал кусок.

– Эту таблетку можешь мне не отдавать, – сказал я и почувствовал, как Тао вздрогнул; ему и в голову не приходило, что я могу потребовать возмещения. Ребёнок, как есть – ребёнок.

– С-спасибо, – повторил он.

– Расплатись с Джианом.

– Угу.

– Без «угу». Расплатись. И не играй больше. Ты ведь не игроком хочешь стать, а борцом. Знаешь, что для этого нужно?

Тао вопросительно молчал. Я выловил из супа последние нитки лапши и кукурузные зёрна. Отложив палочки, взял миску в обе руки.

– Тренироваться, – сказал я и начал осторожно пить через край бульон, стараясь, чтобы ни капли не упало мимо. Самое глупое, что можно сделать в подобном месте – пренебречь едой. Каждая калория на счету, если хочешь выбраться живым.

А я выберусь. Вспомню, кого пообещал убить, и доведу это дело до конца. Не похоже, что в моей жизни есть что-то важнее.

– Тао очень много тренируется, – влез в разговор Пенг. – Ты думаешь, у него от лопаты мозоли? Не-е-ет!

– Пенг, закрой рот! – вскинулся Тао.

– Да ты погоди до отбоя, – продолжал невозмутимый Пенг. – Сам увидишь, как он старается. Иногда – прямо до самого утра. Потому от него все девчонки разбегаются, боятся такой силы, чувствуют дух настоящего…

Издав дикий вопль, Тао вскочил, схватил свою наполовину пустую миску, поднял. Я, мысленно ругнувшись, отклонился назад. Инстинкты не подвели: над головой пролетела волна супа. Ни в кого не попала, растеклась по полу. Островок из слипшейся лапши замер на месте, по суповой волне, словно кораблики, проплыли кусочки зелени – и остановились.

– Тао! – окрикнул кто-то из воспитателей. – Ты наелся? Надо было просто сказать.

Тао замер, держа в руках опустевшую миску. Голова поникла, плечи опустились. Он смотрел в миску, словно спрашивая у неё: «Как же так?».

Ученики негромко засмеялись. Я огляделся. Похоже, никто Тао не сочувствовал, все потешались. Только ребята в белых ифу отчего-то смотрели на него злобно.

Пенг, на которого вспышка Тао не произвела ни малейшего впечатления, наклонился ко мне и доверительно сообщил: