Беги!

– Зачем просил? – пожала она плечами.

– Из принципа.

А «бегемот», как мы окрестили нашего нового соседа, продолжал бегать. Всё так же еле волоча ноги и оглушительно задыхаясь.

– Он меня бесит, – пожаловалась Лена.

– Меня тоже. И не только он.

– Отвали, а? – тут же набычилась Лена. – Тоже, блин, спортсмен нашёлся.

– Я, по крайней мере, на бегу себя не фотаю.

– А я с этих фоток денег поднимаю больше, чем ты за месяц в своём офисе грёбаном.

– Я не работаю в офисе.

– Да мне пофиг, где ты там работаешь.

Она встала со скамьи, на которой мы сидели вместе, и занялась растяжкой. Я тоже встал и вернулся на дорожку. Было воскресенье, и я никуда не спешил.

Обогнав пыхтящего толстяка (который вечно здоровался, приходя на пробежку, чем неимоверно раздражал и меня, и Лену), я вошёл в поворот, и вдруг краем глаза заметил, как что-то быстрое несётся прямо ко мне.

Повернул голову – собака. Небольшая, ниже колена высотой, но – собака. С острыми зубами в разинутой пасти.

– Твою мать, – выдохнул я и сбросил наушники на шею.

В уши ударил злобный лай. Надрываясь, как оглашенная, собака кидалась на меня, пытаясь укусить за ногу. Я поворачивался к ней – собака отскакивала, не переставая блажить. Но стоило повернуть голову, чтобы смотреть, куда, собственно, бегу, как эта тварь снова бросалась.

– Фу! – крикнул я и махнул рукой. – Уйди!

Идиотская псина только громче загавкала. И тут впереди я увидел гордую фигуру хозяйки. Баба лет сорока, в чуть ли не домашнем халате, сложив руки, стояла и смотрела на происходящее. Я подбежал к ней, остановился.

– Ваша собака? – спросил, переводя дыхание.

– Да, моя, – отозвалась она.

– Обязательно нужно, чтобы она на людей кидалась?

– Она не кидается! Она видит, что ты ведёшь себя агрессивно!

Собака скакала рядом, продолжая бешено лаять.

– Я веду себя агрессивно?!

– Ты! Не надо на неё орать! И руками махать!

– Вы вообще не видели знаки, что на территории школы нельзя собак выгуливать?

– Да что ты говоришь!

– Про поводок слышали когда-нибудь? Про намордник?

– Я на тебя сейчас намордник надену!

Я понял, что сейчас совершу уголовное преступление. Тётка продолжала говорить что-то насчёт каких-то знакомых, или типа того, которые мне руки и ноги переломают, но тут с нами поравнялся «бегемот». Из-за лая собаки я даже не слышал его фирменного дыхания.

А он дышал. И, оказавшись рядом, набрал полную грудь воздуха и рявкнул:

– ФУ!!!

Я впервые в жизни понял, что значит выражение «обосраться кирпичами». Тётка подпрыгнула. Собака чуть ли не вросла в асфальт, прижав уши.

– Ты чё орёшь?! – пришла в себя тётка. – Да ты знаешь, кто…

Но «бегемот» опять вдохнул и грянул ей в лицо:

– Фу! Пшла! Фу!

Он пёр на неё всей своей тушей и орал. Собака, скуля, пятилась. Пятилась и тётка, без толку пуча глаза и пытаясь что-то сказать. Её никто не слушал и не слышал.

Споткнувшись и едва не упав, тётка, наконец, развернулась и засеменила прочь, увлекая за собой посрамлённую псину. «Козёл», «дебилы» и «приведу» были единственными приличными словами, которые я от неё слышал.

– С ними построже надо, – пробасил «бегемот», повернувшись ко мне и протягивая руку. – Виталий Степаныч.

– Семён, – ответил я, пожимая, судя по ощущениям, целый окорок.

Какой-то звук привлёк моё внимание. Повернув голову, я увидел Лену. Она покатывалась со смеху, сидя на скамейке.

Третий круг

Упал моральный дух гостей

Они похожи на свиней

А я сюда вписался зря…

Однако скоро стало не до смеха. «Дама с собачкой» словно сломала некий заслон, и из другой реальности в нашу прорвались монстры. Монстры, выгуливающие других монстров.

По одному, по двое, по трое, а иногда и по четверо они каждый день приходили на школьную спортплощадку. Как будто что-то тянуло их к этому стадиону. Разговаривать было бесполезно. Одни тут же принимались хамить, другие смотрели оловянными глазами, не понимая, «а чё такова?».

Собаки срали рядом с дорожкой. Собаки бегали, путаясь под ногами. Их хозяевам почему-то надо было перемещаться именно по дорожке, сбиваясь в толпы, через которые приходилось пробиваться на бегу. Я уже забыл, когда в последний раз испытывал удовольствие от пробежки. Расслабляющее времяпрепровождение превратилось в ежедневную войну.

Однажды, психанув, я завёл будильник на четыре и почти не удивился, увидев в утренних сумерках две знакомые фигуры – стройную, с мечущимся из стороны в сторону «хвостом», и здоровенную, бегемотоподобную.

Казалось, будто мы, трое, стали друзьями, объединившись против целого мира, населённого зомбированными собачатниками. В такую рань их ещё не было.

Виталий Степаныч, как всегда, выдохся первым. Я увидел, что Лена, остановившись рядом, всучила ему свой смартфон, отбежала подальше и понеслась навстречу ему. Виталий Степаныч фотографировал. Я только головой покачал на бегу. Чем бы дитя не тешилось…