Анекдоты для Геракла. Удивительные приключения Алексея Сизоворонкина – бухгалтера и полубога

– Насчет оговорок подробнее, пожалуйста.

– Не получится вмешаться в события, которые могут повернуть ход мироздания. Заглянуть – можно, а вмешаться никак. Так что за Тайной вечерей, на которой Христос вкушал из Грааля, можешь понаблюдать; так же, как это было позволено когда-то Леонардо да Винчи. Незримой тенью можешь пройти за божьим сыном по тропе скорби до Голгофы; дождаться, когда Иосиф Аримафейский соберет в Чашу кровь распятого на кресте Спасителя. Оттуда проследишь за Граалем. Где он сейчас хранится – в пещерах Гластоберийского холма, в каферальном соборе Валенсии, или в волшебном замке Мунсальвеш, куда его якобы привезли тамплиеры, узнаешь сам.

– Это мне придется таскаться по странам и континентам, – пробормотал Сизоворонкин, – а я языков знаю – только английский со словарем.

– Ну как? Были у тебя в Лондоне проблемы с твоим английским?

У меня нет. У англичан были.

– Проблем с языками не будет, – пообещал Зевс, – на это у нас сил хватит.

– Тогда давайте торговаться, – решительно заявил Лешка-Геракл.

– Торговаться?! – изумился громовержец, – какая торговля?! Разве герой не должен спасать мир бескорыстно; единственно по велению сердца.

– Я не герой, – отрезал Лешка, – я Сизоворонкин Алексей Михайлович, бухгалтер. Торговаться; считать и пересчитывать – моя профессия. А сюда я попал вопреки собственной воле. Так что… Грааль, я так понимаю, вы себе приберете – во избежание, как сказать.

– Правильно понимаешь, – кивнул Зевс, – и во избежание, и ради расширения круга избранных (он обвел рукой стол). Видишь ли, в трапезную эту всегда очередь…

И действительно – сегодня здесь Сизоворонкин не видел Афродиты с супругом, Гефестом.

– Какой ревнивый, – самодовольно усмехнулся Лешка-Геракл, невольно расправляя плечи, – а это что за типы?

Так он обозвал неизвестных пока ему богов, чья очередь, очевидно, как раз подошла. Артемида с Гераклом ворохнулись внутри, пожелав познакомить его с родственниками, но Алексей волевым решением загнал их обратно. Потому что его уже манил рукой Аид. Лицо Повелителя подземного царства выражало нешуточное нетерпение и даже тревогу. Лешка понял, что его пребывание на Олимпе имеет какой-то временной предел. А может, что-то там, в преисподней по-гречески, случилось, и Аид спешил сейчас домой.

Сизоворонкин с грохотом отодвинул стул, но прежде, чем последовать за младшим Кронидом в соседний зал, предъявил свои требования:

– Все знания, умения, в том числе владение иностранными языками, которые станут мне понятными там, – он махнул вниз, имея в виду не Царство мертвых, а прошлое человечества, – останутся со мной.

– Отныне, и во веки веков, – подтвердил договор Зевс.

– Ну, я вам, ребята, напутешествую, – пообещал мысленно Лешка, выходя в дверь, которая раньше была плотно прикрыта за креслом громовержца.

Его немного насторожило, что боги, все как один опустившие бокалы на столешницу, старательно отворачиваются от этой двери. Аид ждал сбоку. Он толкнул створку, и оттуда на Алексея потянуло могильным холодом. Сизоворонкин поднял ногу, перешагивая высокий порог; прежде чем провалиться вниз, в пропасть, он успел вспомнить:

– Скоро Новый год. Все куда-то поедут: кто-то в Таиланд, кто-то в Доминикану… Ну а кто-то – на заднице с горки…

Впрочем, горки не было. Не было ничего, кроме звука захлопнувшейся где-то позади и наверху двери и серой мглы, заполнившей мир. Можно было разглядеть какие-то тени, медленно бредущие по равнине… А может, в гору, или под горку. Здесь невозможно было определить, есть ли у мира низ и верх; прошлое и будущее. Сизоворонкин попытался вызвать к разговору Геракла с Артемидой; увы – они не откликнулись. В душе Алексея зародилось смутное подозрение – а могут ли божественные личности существовать вне пределов Олимпа? Да хотя бы тот же Аид?

Алексей оглянулся – входа (или выхода) из Царства мертвых не было. Он не был уверен, что младший Кронид шагнул вслед за ним, а значит…

– Ничего это не значит, – успокоил себя Сизоворонкин, – есть задание, и его надо выполнять. А как потом отсюда выбраться, решим… Точнее, решу, потому что спутников в этом походе пока не наблюдается. Не считать же за попутчиков эти тени!

Он попробовал несколько минут следовать за одним из смутных силуэтов; быстро убедился, что понятие «минута» миру вокруг не известна, что такая вот ходьба без цели и направления засасывает сильнее любого алкоголя или наркотика; что минуты скоро превратятся в часы, потом годы…

– Обожаю путешествовать.

– Где ты был?

– В Рязанской области.

– А еще?

– В Рязани.

– И все?!

– Рязань большая!

– М-да! – подвел итог Сизоворонкин, – это, конечно, не Рязань, но какие-то огоньки впереди светятся.

Он обогнал медленно бредущую тень и устремился к далекому источнику света, который совершенно случайно обнаружил практически прямо по курсу. Лешка даже поблагодарил отставший призрак, на что тот никак не отреагировал. Сколько минут, или часов прошло, пока он добрался до отверстия во мгле, в которое пробивался не очень яркий огонек, ни сам он, ни – тем более – тени, огибавшее это место по большой дуге, сказать бы не смогли. Но это Сизоворонкина не интересовало. Гораздо интереснее была картинка, что открылась ему в маленьком оконце, ведущем из царства теней в тварный мир.

– Не врал, собака, насчет Леонардо, – улыбнулся Алексей, подумав о громовержце, – вот в это самое окно великий итальянец, скорее всего, и подсмотрел сюжет своей знаменитой фрески. Это сколько же лет тайно вечеряют здесь апостолы во главе со своим?..

Сизоворонкин задал себе вопрос и устыдился – даже такому безбожнику, как он (ага – после знакомства с олимпийцами!), было понятно: здесь и сейчас не место ни усмешке, ни сарказму, ни даже… анекдоту. Потому что люди, что внимали своему мессии, истово верили ему; каждому слову, которое Христос произносил с бокалом в руке. И Алексей не посчитал для себя возможным вторгнуться как-то в это таинство; тем более – лишить это совсем не роскошное пиршество его главного украшения – Чаши. Для него главным было сейчас убедиться, что Грааль действительно существует, или существовал. И Лешка отпрянул от окошка; от света, рожденного Граалем; от вдохновенных ликов; от слов, которые не были предназначены для его ушей.

Что интересно – он был уверен, что понял бы каждое слово; этот язык, даже не услышанный, уже укоренился в нем.

– Ну вот, – довольно подумал Алексей, удалившись от оконца на столько, что даже отзвуки его мыслей не могли достичь Тайной вечери, – хоть какой-то результат уже есть. Знать бы еще, что за язык я сейчас изучил, и где его можно будет применить.

Следующей мыслью было немедленно отыскать другой огонек – обещали ведь, и не один. Увы, как он не вглядывался в серые окрестности, огней больше не было. Да и тот, в котором перед ним приоткрылась тайна двухтысячелетней давности, тоже пропал.

– Почему кошки научились видеть в темноте?

– Потому что не достают до выключателя.

У Алексея Сизоворонкина тоже не было выключателя. Здесь вообще не было ничего; даже тени были бесплотными и безымянными. Плотью обладал лишь Алексей.

– Значит, и выключатель должен находиться внутри меня, – понял он.

И Лешка устремился вокруг всеми чувствами, которые были у него; а может быть, и теми, каких у него быть не могло. И первым откликнулось обоняние. Может потому, что обедал он – по ощущениям – годы назад. Откуда-то справа потянуло чуть уловимым, но весьма дразнящим ароматом. В ту сторону Сизоворонкин и обратился теперь всей сутью. И добился-таки, что и зрение поддержало его. Далеко – на краю видимости – едва мерцали несколько точек, и Лешка бросился туда.

– Раз, два, три, четыре.., – считал он по мере того, как вспыхивали одна за другой яркие звездочки.

Он прошел мимо двух окон, и остановился прямо посреди круга, который составили сразу восемь ярчайших пятен.

– И что это может означать, – озадачился Алексей, – что в мире гуляют сразу восемь Граалей? Или то, что они разнесены во времени?.. И с какого мне начать?

Он опять доверился нюху, и шагнул к окну, от которого мощно дохнуло жареным мясом. Размеры этого отверстия были малы даже для среднестатистического гражданина. У Сизоворонкина-Геракла в него поместилась бы разве что голова.

– А руки на что? – решил он, просовывая в окно сразу две ладони, и раздвигая его на манер подобного окошка в планшете, – вот так-то!

– Это только в мелодрамах в конце появляется мужчина и решает все проблемы. В жизни с точностью наоборот: мужчина появляется в начале, и с него-то проблемы все и начинаются.

Это Лешка сообщил невероятно громадному мужику, перед которым прежний Сизоворонкин-бухгалтер был как младенец рядом со взрослым человеком. В нем было гораздо больше полутоны живого веса, но при этом толсторожий и толстопузый тип вполне выглядел живчиком. Он вскочил на ноги и затряс пудами подкожного жира так резко и стремительно, что Алексей едва успел выставить вперед кулак, который утонул в необъятном пузе незнакомца вместе с локтем и бицепсом. Вторая рука полубога ловко выхватила практически не видный в ладони великана бокал. В руку тут же кольнуло приятным узнаванием. Этот бокал действительно был изготовлен из осколка Предвечного камня, и какой цели он здесь служил?! Именно вот этот Грааль сам Сизоворонкин святым назвать никак не мог. Рог изобилия? – да; своеобразная скатерть-самобранка? – определенно. Алексей рассердился было на хозяина чудо-бокала, который лежал сейчас на ковре, запрокинув кверху ноги и тряс ими, как жук, и пытаясь глотнуть широко раскрытым ртом живительный глоток воздуха.

– Да ты, дружок, отсюда и не выходил, наверное, – Лешка обвел взглядом комнату – самую обычную, с деревянной дверью и окном, затянутым какой-то мутной пленкой.