Бой не вечен

Корнеев хихикнул.

– Есть такой анекдот. Цыганка гадает мужику по руке: «До сорока пяти лет ты будешь страдать от отсутствия денег». – «А после?» – «А после привыкнешь».

Ираклий знал этот старый анекдот, но рассмеялся.

– Как раз про меня. Хотя, с другой стороны, ты прав, не может быть, чтобы о нас забыли. Я все время жду чего-то такого… каких-то известий, перемен, событий, причем с ощущением, что пружина сжимается, сжимается… Или это просто нервы?

– Ты всегда поражал меня отсутствием волнения в самых напряженных ситуациях, командир, так что нервы здесь ни при чем. Просто тебе надо наконец жениться. Почему ты не сделаешь предложение Марии?

– Не все так просто… – буркнул застигнутый врасплох Ираклий. – Она по Замыслу – берегиня Егора…

– То было давно и неправда. Меняй судьбу, меняй отношение к Марии, меняйся сам, и все будет хоккей. Удачи тебе.

Ираклий посмотрел на трубку в руке, как на вестника нежданного открытия, положил на аппарат. Корнеев обнаруживал опыт и мудрость, которые Ираклий раньше не замечал, но от этого предложения бывшего майора не становились менее интересными. Думать он умел и дружбой дорожил, что вселяло уверенность и вдохновляло. Сергей готов был прийти на помощь в любой момент, а такое проявление дружеских чувств надо было ценить.

Шел первый час ночи, когда Ираклий, проанализировав разговор с Корнеевым, собрался спать, и в этот момент в прихожей раздался звонок. Душа встрепенулась, отзываясь на чей-то знакомый эмоционально-мысленный зов, и это был второй подарок судьбы за вечер, изменивший состояние Федотова. Открыв дверь, он увидел Марию.

Женщина была в полупрозрачном плаще, мокром от дождя, откинула капюшон, слабо улыбнулась.

– Может быть, ты меня впустишь?

Ираклий опомнился, пропустил гостью в прихожую, помог снять плащ, с дрожью прикасаясь к ее плечам, повернул ее к себе и поцеловал. К его удивлению, она ответила. Ираклия бросило в жар, он начал целовать ей шею, щеки, губы, расстегнул пуговицы на корфточке и остановился, обострившимся чутьем уловив на миг напрягшееся тело.

– Не торопись, полковник, – тихо проговорила Мария. – Я еще… не готова.

– Я убью его! – глухо сказал Ираклий, отступая.

– Кого? – усмехнулась Мария.

– Крутова…

– Прежде придется убить меня. Но лучше бы ты убил в себе свое «эго» и научился ждать. Наверное, я зря пришла. – Она сделала шаг к двери.

Волна крови прихлынула к щекам Федотова. Он взял женщину за руку, опустился перед ней на колено, склонил голову.

– Прости!..

Пауза длилась вечность.

Потом Мария взъерошила ему волосы на затылке, проговорила:

– Боже мой, как же вы похожи!.. Вставай, полковник, вино у тебя есть? Выпить хочется.

Ираклий вскочил, поцеловал ей руку, бросился в гостиную.

– Шампанское, «Поль Массон», правда, не мой – хозяина, бар у него что надо, и куча напитков покрепче.

– Тащи «Поль Массон», – улыбнулась она. – Я умоюсь с дороги, и посидим на кухне, ладно? Я не надолго.

Ираклий открыл бутылку французского вина, похожую больше на маленький графинчик без ручки, налил в рюмки, нарезал сыр ломтиками, лимон, достал конфеты. Подумал и переоделся, чувствуя себя в халате скованно.

Мария вышла из ванной свежая и бодрая, будто смыла с себя не только дорожную пыль, но и усталость. Они устроились на кухне, выпили по глотку вина, женщина пососала ломтик лимона и улыбнулась в ответ на красноречивый взгляд хозяина.

– Я могу есть лимоны килограммами. Кстати, в лимоне больше сахара, чем в клубнике.

– Я знаю, – кивнул Ираклий, – но в клубнике нет лимонной кислоты. Ну, рассказывай, где была, что видела, с кем встречалась.

– Была я в двух местах: в Сергиевом Посаде и в Брянской губернии, встречалась с Крутовым. – В глазах Марии мелькнула тень какого-то воспоминания, они на мгновение стали грустными. – Дала ему оберег-талисман для лечения Лизы. Если не поможет, придется просить волхвов, чтобы они провели обряд кресения.

– Обряд чего?

– «Крес» – по-древнерусски «огонь», обряд очищения огнем.

Ираклий едва сдержал вздох облегчения, обрадованный тем смыслом, который стоял за словами Марии. Гостья заметила это, но не подала виду.

– Егор с тоски влез в местные бандитские разборки, тебе с Панкратом придется к нему наведаться, помочь.

Ираклий смутился, вспомнив, что сам два часа назад затеял выяснение отношений с бандитами из «охранной» фирмы.

– Я готов в любой момент.

– Я скажу, когда будет нужно. Кроме укрощения бандитов в Жуковке, вам надлежит заняться храмом Черного Лотоса. Хотя я, вероятно, превышаю свои полномочия. Об этом вам должен сообщить другой человек.

– Кто?

– Координатор Замысла. В России образована структура, которая призвана бороться с расползанием по стране печати Сатаны, с криминалом, создавая такие условия, в которых темным силам было бы невыгодно, невозможно заниматься своим бизнесом.

– Сопротивление, что ли?

– Сопротивление в том числе, как фактор русского этнического пространства. Структура эта называется Катарсис.

– Очищение…

– Именно так, полковник. Приятно иметь дело с образованным человеком.

Ираклий не обиделся на иронию Марии.

– И как же намерен действовать ваш Катарсис?

– Он уже действует. Тебе все расскажет координатор. Я же могу только дать предварительные пояснения. Так как против нас действует система, хорошо подготовленная и разветвленная сеть обработки сознания людей, Катарсис организует свою систему, которая будет сражаться не с людьми, а с линиями их намерений.

Ираклий скептически поднял бровь.

– Как это возможно реализовать практически?

– Помнишь рейд наших десантников в Косово, оказавшийся совершенно неожиданным для натовцев? Это пример того, как надо бороться с линиями намерений. НАТО не намеревалось пускать наших миротворцев в Югославию, мы позаботились об этом сами. Остальное узнаешь в свое время. Я ухожу, жди гостя.

Мария встала. Ираклий поднялся тоже, растерянный и злой, проводил ее до двери. Она погладила его пальцами по щеке, улыбнулась с изрядной долей грусти, шагнула за порог, потом вдруг вернулась, поцеловала его и убежала.