Скиталец. Флибустьерское синее море

– Подойди ближе. – Парень подполз к хозяину на коленях.

Рэм запустил пальцы в волосы слуги, приподнял его голову. В глазах Доминика ужас.

– Молю, Непогрешимый, даруй прощение своему ничтожному рабу.

Рэм улыбнулся. Его рука скользнула по щеке парня. Он взял его за подбородок. Повернул голову в одну сторону, потом в другую. Симпатичный парнишка.

– Ты слишком неловок. Мое милосердие велико, я позволю тебе поцеловать мой туфель. Не каждому я дарую такое счастье. – Рэм отпустил голову парня.

Доминик торопливо склонился, коснулся руками туфля, припал к нему губами. Дважды поцеловал.

– Это дерзость, Доминик. Я только раз позволил тебе коснуться губами моего туфля. Я кроток и щедр. Можешь встать.

Парень поднялся на ноги, не веря своему счастью. Господин помиловал его.

– Вы свободны, – Бросил Рэм палачам. – Тот, кто удостоен чести целовать мой башмак, прощен.

– Уберешь со стола, Доминик, и пока свободен.

В своем кабинете Рэм закурил сигарету, затянулся сладким дымом. Из этого мальчишки получится славная игрушка. Развлечение в минуты скуки. Он поведет его по тонкому лезвию между жизнью и смертью. Игра в кошки мышки. Рэм услышал тихий звон струны перемещения. Данька скользил из одного мира в другой. Пусть. В игре не стоит спешить. Пока его братец Роман в приступе милосердия подносит судно больным в госпитале, он найдет себе другие развлечения. Пусть хромой калека тешит себя мыслями о добре. Он не представляет, что такое истинное добро. Игра будет долгой, надо обустроить свой быт. Нанять секретаря из людишек. Предназначение человека – безропотно служить Древним, другой пользы от них нет. Роман, брат мой, во мне нет всепрощения, думал Рэм. Мы с тобой одно целое, я то, что ты прячешь глубоко в своей душе. Они заплатят за каждую твою слезу. Я всегда знал свое предназначение. Ты узнал о том, кто ты есть недавно. Кем был ты? Во время войны Древних тебя спрятали на этой планете. Кто будет искать в этой дыре воплощение первого Древнего. Ты рос в сиротском доме. Сколько слез ты пролил ночами, будучи ребенком. Но сохранил к ним любовь. Ты забыл, что обслуга детского сада обворовывала вас? Мясо, масло и немногие фрукты исчезали из кухни. Помнишь ту рубашку, старую зеленую рубашку? Ты порвал ее, перелезая через забор. Тебя на сутки закрыли в чулане. Любовник ночной няни избил тебя за то, что ты помешал им развлекаться. Я все помню. Мне отмщение и аз воздам!

Родная комната в доме Леона. Данька подошел к окну, распахнул его, впуская свежий воздух, несущий запах моря и южного тепла. Он чувствовал, как за домами плещется море. Знал, в гавани ждет его «Скиталец». Здесь все его родное, даже облака в небе. Обвел взглядом свою комнату. Все родное и знакомое. И стол, который он поставил ближе к окну. Большую часть дня он в тени. Стулья возле стола. Тумбочка с кувшином и тазом для умывания. Массивный комод, где он хранит одежду. Большой кованый сундук. Это постарались Хуан и Леон. В этом мире матросу просто необходим сундук. Хуан начистил это чудовище до блеска. Кровать, заправленная периной. Трясти ее не самое легкое занятие, но…. Данька прислушался. В доме тихо. Неужели все разошлись. И капитан Свен уехал. Данька вышел в коридор. Подошел к комнате отца. Прислушался. Тихо. Возможно, тот в столовой. Данька пошел туда. Заглянул в приоткрытую дверь. Капитан сидит возле стола, развалившись на стуле. Закинул руки за голову, прикрыл глаза и улыбается.

«Что ты задумал, капитан?» – Гадает Данька. – «Что ты планируешь? Но спрашивать, правда, капитан бессмысленно. Ты не скажешь. Такой ты у нас таинственный капитан. Ладно, сейчас не время спрашивать». Данька вошел.

– Папа, я вернулся. – Он был готов прыгать от радости.

Капитан открыл глаза.

– Даня, ты вернулся. Ну, как? – Свен с надеждой смотрит на сына. Он такой славный, такой умный. Его должны принять в этот задрипаный институт. Там просто не может быть никого лучше его мальчика.

– Папа, меня зачислили! – Почти выкрикнул Данька. – Зачислили.

– Молодец! – Свен вскочил на ноги, подбежал к сыну. Обнял его. – Молодец, парень. Я знал, верил, что тебя зачислят. Ты же самый лучший.

– Пап, там были не плохие ребята и кроме меня, – начал как бы оправдываться Даня.

– Нет. Нет, – смеялся Свен, – ты все равно лучший. Кого зачислять, если не тебя, сынок. Проходи, садись. Рассказывай. Рассказывай, как это было.

Даня сел на стул. Напротив сел отец. Мебель тут крепкая. Такая в большинстве домов. Все делается на многие годы. У Свена мебель сделана хорошими мастерами. Стулья с резными ножками и спинками. Шкафы для посуды украшены накладками из светлой древесины. И стол при всей своей массивности выглядит почти воздушным.

– Давай, Даня. – Капитан ждет, когда сын расскажет ему обо всем.

– Все было, как обычно. – Заявил Данька. Он не мог сразу сообразить с чего начать рассказ.

– Как обычно, Дэн. Я же не знаю, как обычно. Рассказывай. – Велел капитан.

Дэн задумался. Потом начал.

– Я стоял в коридоре. Ждал своей очереди. Если честно, я струхнул. – Дэн покаянно наклонил голову на левый бок.

Свен рассмеялся.

– Боцман, ты испугался? Тот, кто лезет в бой впереди всех, боится? – Свен отлично все понимает. Многие герои могут оробеть в простых ситуациях. Кто из мужчин не терял уверенности, делая предложение любимой женщине.

– Пап, там совсем не бой. Там страшно. – Дэн знал, что говорит. В первый свой бой впереди всех он бросился из страха, что его посчитают трусом. Потом капитан влепил ему за это.

– Ладно. Ладно, – успокаивает капитан сына. А Данька продолжал:

– Я зашел, отрапортовал, как положено, прибыл для собеседования. А там три дядьки сидят. Председатель спрашивает, почему, зачем я иду в академию. Я, как положено, защищать закон. А тот, что справа привязался. – Даня снова переживает эти минуты, глаза блестят. Голос по мальчишески звонкий.

– К чему привязался? – Спросил капитан, недовольный тем, справа. Попадись ему этот, так не ушел бы от клинка.

– Он обратил внимание на мой загар. Где вы отдыхаете? В Турции, в Испании? – Дэн передразнивает экзаменатора. – Я правду сказал.

– Какую правду? – Свен теперь сурово смотрел на сына.

– Я обычно отдыхаю на Карибском море. – Вот какой он крутой.

– Так, – кивнул головой капитан.

– Он опять, в каком отеле останавливаетесь? Наверно, в лучшем? – Данька подражает голосу члена комиссии. – Я ему, нет. Я в отеле не останавливаюсь. У отца там дом. Но обычно, мы с отцом на месте не сидим. Я же ему правду рассказал. Обычно мы ходим на яхте. Под парусом. На «Скитальце». Отдыхаем.

– Значит, отдыхаешь, Дэн. Боцман Дэн, ты на «Скитальце» отдыхаешь? – Капитан сурово погрозил сыну пальцем.

– Да, папа.

– Отдых? Спортивно-оздоровительный лагерь. – Вот мальчишка. Опять полезет, не оглядываясь на опасность.

– Ну, да. Спортивно-оздоровительный лагерь. И у нас любимая спортивная игра «абордаж».

– Даня, сейчас дам в лоб. Хочешь?

Данька потупился.

– В лоб-то зачем? Можно, по обыкновению, повесить меня на рее. – Хитро смотрит на отца.

– Точно, Даня, получишь. Ох, получишь! Какая спортивная игра! Если ты будешь так относиться к бою, как к игре, точно схлопочешь. Я тебя на берег спишу!

– Пап, ты чего?! – Данька испугался. Без моря и корабля он не представлял себе жизни. Для него списание на берег было самым страшным наказанием.

– Рассказывай дальше. – Капитан махнул рукой: проехали.

– Они мне выписку из приказа дали о зачислении. – Это самая главная новость.

– Молодец. – Свен горд за сына. И воин отличный, и парень умный.

– Я выскочил, как ошалелый. Маме звоню. Тут под ноги какой-то пацан попал. Я на него налетел.