Одержимость

Она вдруг бросила ножницы и, закрыв лицо руками, выбежала за ширму. Я остался один, сидя в кресле, с повязанным на шее фартуком, весь в волосах и не до конца подстриженный. «Довел до слез бедную женщину!», – говорил я про себя, раскаиваясь в содеянном. Вскоре появился очередной клиент, интересуясь, где же мастер, а я не знал, что ему ответить. Потом женщина, вытирая рукавом слезы, появилась из своего укрытия, чтобы закончить начатое дело. В тот день мы расстались, больше ни слова не сказав друг другу.

Глава вторая. Надпись на стене

В начале марта, кажется, случилось это происшествие, которое, по большому счету, ко мне никакого отношения не имело, но, так уж вышло, что я оказался вовлеченным в его расследование… Была середина недели. В то будничное утро хлестал косой дождь (такая погода держалась уже несколько дней подряд), и я под зонтом шел на работу, но все равно промок до нитки. Настроение – под стать погоде, а тут, как назло, с самого утра надо лекцию читать перед большой аудиторией!

Стоя у трибуны и подглядывая в свой конспект, я проговорил минут пятнадцать или двадцать, после чего, по своей привычке, начал перекличку, – с целью контроля посещаемости. Зал тотчас же пришел в движение, – как всегда, заводилами выступили задние ряды. Но едва я приступил к списку с фамилиями студентов, как увидел вошедшую в аудиторию девушку – это была секретарь из приемной нашего учебного заведения. Она поднялась к трибуне и тихо сказала мне:

– Вас вызывает директор…

Я на мгновенье растерялся:

– Прямо сейчас?

Она кивнула в ответ.

– Это и в самом деле так срочно, или может подождать до перерыва?

Эта девушка ничего мне не ответила, однако, ее лицо приняло столь серьезное выражение, что я сдался и последовал за ней, – прямиком в кабинет начальницы (директором вуза была женщина). Оказавшись в этом кабинете, где в последний раз мне доводилось быть во время своего трудоустройства, я поздоровался с этой женщиной и сразу же заметил, что она не одна – в помещении находился какой-то незнакомый человек. Он поднялся мне навстречу, на ходу открывая свое удостоверение.

– Капитан полиции Иванов, – представился он.

– Я оставлю вас, – сказала директриса, проходя мимо меня. Я же с недоумением рассматривал удостоверение сотрудника правоохранительных органов и, возвращая его назад, осведомился:

– Чем обязан вам?

– Мне говорили, что вы большой специалист в области мировой истории, а, кроме того, знаете несколько языков. Это так? – спросил капитан по фамилии Иванов, и в его пристальном взгляде я прочел какое-то недоверие.

– Ну, не будем преувеличивать! Не такой уж я и большой специалист, а что касается языков, – мои успехи еще более скромные. Английский и китайский – на среднем уровне, и совсем немного…

Я не докончил, он перебил меня:

– А как насчет старославянского?

В первый миг я несколько растерялся, но потом нашелся:

– Как вам сказать? Мне доводилось изучать древнерусские летописи, и я, конечно же, со старославянской лексикой знаком. Впрочем, там нет ничего такого сложного… А к чему этот вопрос?

– Да, вы садитесь, господин Арсеньев, – обратился он ко мне как-то совсем неучтиво. – Нам с вами долгий разговор предстоит!

Тогда я сел на стул, а он пододвинул свой чуть ли не впритык к моим ногам и заговорил так, как, наверное, ведут допрос подозреваемого в совершении преступления.

– Где вы были в этот понедельник около десяти часов вечера?

Его выражение лица и грубость произнесенной фразы заставили меня вздрогнуть.

– А к чему этот вопрос?

– Отвечайте! – вдруг резким тоном проговорил он.

– Где я был в понедельник? – я запнулся, с трудом соображая. – Как и всегда, по вечерам в это время дома – смотрел телевизор…

– И кто-нибудь это может подтвердить?

– Ну, не знаю… Я живу один.

– Стало быть, алиби у вас нет.

– Какое алиби? В чем, собственно, дело? – проговорил я раздраженно.

– Дело в том, что в понедельник вечером в нашем городе произошло убийство…

– А я тут причем?

– Вам знакомо имя Алексея Ледяева?

– Нет. А кто это?

– Майор ФСБ в отставке, начальник службы безопасности в банке… – говоря эти слова, капитан Иванов пристально смотрел на меня, изучая мою реакцию. (Все-таки надо отдать должное тем, кто работает в правоохранительных органах – часто среди них можно встретить тонких психологов!).

– Не припомню, чтобы я хоть где-то пересекался с этим человеком, – качая головой, отвечал я. – Да у меня вообще мало знакомых в этом городе, где я живу совсем недолгое время…

– Да, я слышал об этом. Кстати, а что вас заставило переехать сюда?

Я развел руками:

– Думаю, что это мое личное дело!

– Как сказать… – усмехнулся мой собеседник. Я долго держался, но под конец вспылил:

– Если вы меня в чем-то обвиняете, скажите прямо, а не ходите вокруг да около!

Он сделал паузу, а потом сдержанно рассмеялся:

– Никто ни в чем вас не обвиняет, господин Арсеньев! – при этом он отодвинулся от меня и заговорил уже каким-то более доверчивым тоном. – Просто сейчас мы расследуем это дело об убийстве… А вы разве не слышали о нем?

Я качнул головой:

– Новости я не смотрю, тем более, местные…

Капитан Иванов не дослушал и снова прервал меня:

– Так вот, у этого дела есть особенности, скажем так. Майор Ледяев был убит в своем доме, – его обезглавленное тело нашли на следующий день. Убийца орудовал каким-то клинком с длинным лезвием… Как говорит эксперт, это может быть сабля или острый меч. Отрубленная голова была насажена на плафон люстры, висящей в гостиной. Да-да, – он посмотрел на меня. – Можете себе представить такое зрелище? Тело, распластанное посредине прихожей, залитой кровью, и голова, висящая на люстре… Но это не все. Убийца оставил после себя еще кое-что. Вот, взгляните… – с этими словами он достал из своей кожаной папки и протянул мне фотографию.

Это был снимок с изображением стены, на светлом фоне которой чья-то рука вывела надпись буквами кириллицы (среди них были и те, что уже давно не использовались), сложенными в следующую фразу.

(Современная орфография).

Сей муж