Общая когнитивная теория
Мы видим, что во время сна гиппокамп и другие подкорковые структуры, включая инстинкты, периодически продолжают поддерживать возбуждение групп нейронов, соответствующих элементам мемстинкта, находящегося в процессе реконсолидации.
Сильные или длительные сигналы от рецепторов, например шум, болевые сигналы от внутренних органов кожи и т.д., особенно во время стадии быстрого движения глаз, также могут вызвать активацию нейронной сети инстинкта. При сильной активации мы можем испытывать эмоции; кроме того, инстинкт может активировать связанные с ним мемстинкты, например, болевой инстинкт может активировать мемстинкты, элементы которых могут превратить сны в кошмары.
Торможение элементов воли также способствует появлению так называемых ночных кошмаров. Во время бодрствования болевые элементы активно тормозятся волевыми элементами и болевые мемстинкты нечасто входят в истории сознания, а во время быстрой стадии сна подобное торможение затруднено, поэтому болевые мемстинкты не убираются из сознания. Длительная повышенная активность целевых мемстинктов и вхождение их элементов в истории сознания воспринимаются нами как естественная ситуация, а длительная повышенная активность болевых мемстинктов и построение на их основе истории сознания во время бодрствования не воспринимается нами как естественная ситуация, и если это происходит во сне, то мы считаем, что видим кошмары. По сути своей кошмар – это всего лишь полноценная активация болевого мемстинкта, невозможная в период бодрствования. В этом случае болевой мемстинкт получает возможность активироваться так же, как ежедневно, привычно для нас активируются целевые мемстинкты. Такой симптом многих расстройств, как паническая атака, по сути своей является активацией болевого мемстинкта, которая, как мы понимаем, приводит к активации болевого инстинкта с последующей активацией периферической нервной системы и всеми последующими соматическими проявлениями. Если это происходит во время быстрой стадии сна, это воспринимается нами как кошмар, а если это происходит во время бодрствования, волевые элементы начинают тормозить болевой элемент, и обычно этого достаточно для того, чтобы периферическая нервная система не активировалась, но в некоторых случаях, например если болевой элемент имеет очень сильную связь с инстинктом, имеющегося возбуждения бывает достаточно для сильной активации болевого инстинкта.
Очень редко при практически полном отсутствии стимулов во время сна сигналы от внутренних органов могут активировать инстинкты и даже создавать собственные элементы мемстинктов, например ноющего в определённом положении сломанного когда-то ребра или боли в сердце при сильном сдавливании грудной клетки и т.д. и т.п. Конечно, количество таких элементов по сравнению с «нормальными», сформированными афферентным сигналом от внешних рецепторов, очень мало, но и они могут иметь некоторый эволюционный смысл, например связывая поедание вкусных ягод с регулярной болью желудка каждую ночь после такого пиршества.
Благодаря опытам, проведённым в 60-е годы прошлого века в лаборатории Речшаффена, во время которых крысы, лишённые фазы быстрого сна, погибали через 40 дней[32], многие учёные считают, что именно быстрый сон критически необходим для отдыха и подготовки животных к бодрствованию, но наша с вами теория показывает, что фаза быстрого сна, наоборот, нарушает нормальное течение сна и нужна для консолидации мемстинктов. Повышенную смертность крыс, у которых сон прерывался на стадии быстрой фазы, можно объяснить формированием очень сильных болевых мемстинктов. Крысы располагались на вращающейся платформе и во время стадии быстрого сна из-за расслабления лапок падали в холодную воду, при этом шок возникал именно в момент включения инстинктов. Другими словами, болевой мемстинкт, возникающий в ходе таких экспериментов, был действительно сильным; кроме того, за счёт регулярного повторения, а также за счёт того, что животное полностью просыпалось, формировалась нейронная сеть с очень сильными связями, которая была постоянно активной. Другими словами, животное постоянно, и днём и ночью, испытывало практически максимальный стресс, перманентные панические атаки.
Практика показывает, что человек под воздействием седативных препаратов, изменяющих структуру сна, прекрасно высыпается; с другой стороны, при наличии сильного стресса, также изменяющего структуру сна, сон не улучшается и человек не чувствует себя отдохнувшим[33] [34] [35].
В целом можно сказать, что фаза быстрого сна критически важна для консолидации мемстинктов, но не для восстановления нервной системы.
Итак, медленный сон позволяет снизить частоту возбуждения нейронов за счёт исключения нескольких источников возбуждения. REM-сон позволяет поддерживать реконсолидацию мемстинктов, поэтому в полной мере REM-сон может быть выражен только у животных, способных сохранять долгосрочные воспоминания. Это конечно млекопитающие, птицы[36] и, возможно, даже амниоты[37].
Человек с поэтическим, творческим складом ума, прочитав наши с вами размышления, может сказать, что сознание и творчество – это отклонения, сбои в работе мозга, потому что первое – это своего рода галлюцинации и даже имеет несколько общих черт с эпилепсией, а второе – это чрезмерное смешение нескольких мемстинктов, по сути своей нарушение процессов хранения памяти и даже имеет общие черты с шизофренией. Мы же с вами, как мужи учёные, глубокомысленно ухмыльнёмся и заметим, что некоторое поверхностное сходство есть и что эволюция – это по сути своей череда сбоев и отклонений, ставших полезными для выживания вида, а эпилепсия и шизофрения – это чаще всего результат нарушения структуры мозга.
Хорошо, допустим, в данной главе мы с вами рассмотрели некоторые аспекты нашей теории, связанные с психологией и психиатрией, но перед тем, как в других главах мы продолжим развивать нашу с вами теорию, сможем ли мы с вами сделать какие-нибудь выводы, которые можно будет применить на практике? Безусловно, сможем. Однако рассмотреть все аспекты и тонкости в данной книге у нас не получится, да, наверное, и стремиться к полному раскрытию темы нам не стоит, это работа для большого круга учёных; не будем же забирать хлеб у наших коллег и ограничимся лишь отдельными примерами, первыми пришедшими на ум.
Итак, начнём с юмора и немного осветим процессы, приводящие иногда к смешливости при употреблении каннабиноидов.
Определение юмора
Если происходит ожидаемое событие, афферентные связи, активируя по пути инстинкты, привычно активируют обычные воспоминания, но если события отличаются от ожидаемых, то есть дополнительно активируются элементы, не входящие в исходный мемстинкт, может возникнуть несколько типов реакций:
Во-первых, любопытство, то есть приятное чувство, вызываемое возможностью добавления нового элемента мемстинкта, способного дополнительно возбуждать целевой элемент.
Во-вторых, если набор афферентных сигналов возбуждает помимо старого мемстинкта элементы других, маркированных гистаминергическими нейронами, это вызывает страх. Например, если подросший самец начинает вести себя в группе как агрессивный вожак, наносивший ранее побои другим членам группы.
Третий тип реакции – смех – возникает, если активируемые дополнительными афферентными нейронами элементы связаны в основном с положительными эмоциями, например с возможностью увеличить свой статус доминирования или с возможностью потери его другим членом группы, например вследствие побоев вожака, или если доминирующая особь, например директор, начинает вести себя как особь низкого ранга, например уборщица. Такая активация дополнительных элементов, связанных в основном с положительными эмоциями, вызывает реакцию веселья, у людей – смеха. Каннабиноиды, являясь агонистами анандамида, тормозящего выделение других медиаторов и, соответственно, сбивающего привычные пути возбуждения мемстинктов, могут вызвать в том числе и реакцию смеха: когда, например, зрительный образ лодки, на которую мы смотрим, возбуждает другие нестрашные элементы, например морковь (лодка становится похожа на морковь), сдержать смех бывает практически невозможно, особенно если при этом затормозить гистаминергическую систему и снизить активность болевых элементов мемстинктов. К слову сказать, эффекты изменения времени при чрезмерной активации каннабиоидных рецепторов агонистами анандамида могут быть связаны со сбоями в последовательности воспроизведения историй мемстинктов и сознания, вызванных нарушением работы внутримозговых связей пирамидальных нейронов, а онейронные (не связанные с внешним миром) галлюцинации можно объяснить чрезмерным самовозбуждением мемстинктов, связанным со снижением эффективности работы ГАМКергической системы.
Другими словами, юмор очень приятен, потому что несовпадающее поведение активирует новые элементы мемстинктов, которые, в свою очередь, дополнительно стимулируют целевой элемент исходного мемстинкта.
Если ваш коллега вопреки ожиданию (сохранённому мемстинкту) нападает на вас с ножом, это угрожает вашей жизни, активируется болевой инстинкт, и ситуация не кажется смешной. Или если разгневанный начальник обещает понизить вас в должности, что непременно снизит ваш уровень доминирования, ситуация также не вызывает веселья. С другой стороны, если ваш начальник пришёл на работу в разных ботинках или вообще в женском платье, это обязательно снизит его уровень доминирования, а значит, ситуация может быть смешной. Люди на протяжении более двух миллионов лет жили небольшими группами, а значит, снижение доминирования любой особи могло повысить ваш уровень доминирования и, соответственно, активировать целевой мемстинкт.
Мы видим, что повышение уровня доминирования может активировать целевой инстинкт и приводить к реакции смеха, а понижение уровня доминирования активирует болевой инстинкт, не вызывает такой реакции. Таким образом, значительная часть (но не вся) юмора связана с понижением уровня доминирования других и ростом уровня доминирования смеющегося.
Реакция смеха возникает, когда входящая по афферентным каналам информация имеет большой уровень мемгена, то есть не соответствует сохранённой в мемстинкте, и при этом активируются целевые инстинкты. При активации болевых инстинктов реакция смеха не возникает.
Засмеяться, улыбнуться или другим способом показать, что новая, непривычная ситуация связана у вас с целевыми элементами, – это хороший способ организации взаимодействия в группе, поэтому такой приём рационально использовать с точки зрения эволюции. Поскольку болевые и целевые элементы не могут длительное время сосуществовать в одном мемстинкте, показывая, что данная ситуация связана у вас только с целевыми элементами, вы даёте окружающим понять, что ничего не боитесь. Это важно, например, при коммуникации группы молодых людей и т.д. и т.п.
Множественные примеры нейропластичности[38], а также полидактилия и другие явления подтверждают наш тезис о формировании элементов после рождения человека или, другими словами, о том, что они не являются врождёнными.
Если после инсульта или других нарушений восстановление функции происходит со стороны мозга, доминировавшей с данной функцией до травмы, значит восстанавливаются старые мемстинкты, в которые добавляются новые элементы взамен утраченных. Если начинает доминировать другая сторона мозга, значит создаются новые мемстинкты, состоящие из новых элементов, не связанных с существующей системой мемстинктов ассоциативными связями. В этом случае полного восстановления функций может и не произойти. Для более полного восстановления было бы полезным во время формирования такого нового мемстинкта, содержащего только новые элементы, активировать уже существующие мемстинкты: например, если человек учится ходить, показывать ему видео с записью прогулки в его любимом парке, если человек учится есть – показывать ему знакомую кулинарную книгу или любимую сковородку, если вновь учится читать – дать ему прослушать любимую аудиозапись книги или показать обложку книги, которая нравилась, и т.д. и т.п. В этом случае при одновременной активации формирующихся и старых мемстинктов новые мемстинкты могут включить в себя уже существующие элементы, а значит, будут ассоциативно связаны с системой существующих мемстинктов; кроме того, подобная процедура может активировать остатки существовавших раньше мемстинктов, а значит, вероятность их восстановления увеличится. Если мемстинкт был разрушен не полностью, активация нескольких ассоциативно связанных с ним (имеющих общие элементы) старых мемстинктов может помочь активировать оставшиеся элементы и восстановить существовавший раньше мемстинкт в том же полушарии мозга, всего лишь добавив в него вновь созданные элементы, функции которых возьмут на себя части коры, территориально близкие к разрушенным.
Считается что норадреналинергические нейроны голубого пятна сопровождают реакцию страха, но это не совсем так. Норадреналин в ЦНС сопровождает скорее реакцию готовности к агрессивному поведению; на периферии активируется симпатическая система, то есть увеличивается сердцебиение, повышается давление, расширяются бронхи, улучшается дыхание и т.д. А вот за состояние сильного испуга, страха в значительной мере отвечает гистаминергическая система, которая, например, способствует сужению бронхов, то есть это как раз та реакция организма, когда «от страха вздохнуть нельзя» или, наоборот, при активации страшного воспоминания человек начинает часто вздыхать из-за того, что суженные бронхи неспособны своевременно снабжать организм кислородом. С другой стороны, у нас большое количество приятных воспоминаний, связанных с норадреналином: катание с горки, для кого-то прыжки с парашютом и т.д. А агонисты норадреналина даже используются как наркотики, приносящие удовольствие. Поэтому неприятные, страшные элементы мемстинктов связаны, по всей вероятности, в большей степени не с норадреналинергическими системами, а с гистаминергическими. В случае же если элемент мемстинкта имеет усиленные связи с норадреналинергической и одновременно дофаминергической системами, такое воспоминание будет, скорее, приятным. Понятно, что один и тот же элемент может быть иннервирован нейронами, использующими различные нейромедиаторы, в том числе и пептидной природы. Именно поэтому мы с вами и называем элементы мемстинктов, имеющие усиленную иннервацию, гистаминергическими и другими системами, связанными с негативными эмоциями, – болевыми, а элементы, имеющие усиленную связь с дофаминергическими и другими системами, вызывающими удовольствие, – целевыми элементами мемстинктов. Наша нервная система устроена так, что мы всеми способами стремимся дополнительно возбудить целевые элементы и избежать возбуждения болевых элементов.
Превышающее норму количество гистамина, свойственное людям, постоянно испытывающим страх, например при определённых психических расстройствах – шизофрения и т.п. (если болевых элементов очень много и они регулярно активны), может играть определённую роль в усилении аутоиммунных реакций и способствовать смерти клеток ЦНС, зафиксированной в некоторых исследованиях[39].
О наличии активных болевых элементов может свидетельствовать не обоснованная внешней ситуацией активация симпатической части периферической нервной системы, например фиксируемая полиграфом, это может быть также увеличение частоты сердцебиения, повышение давления и т.д.
К слову сказать, наличие чувства стыда в большинстве случаев обусловлено боязнью наказания со стороны доминирующих особей: родителей, учителей, служителей правопорядка, начальства, фантазийных существ (бога) и т.д. – или просто боязнью снижения своего статуса доминирования вследствие нарушения определённых норм поведения, другими словами, наличием болевого мемстинкта. Людям, уверенным, что они родились с врождённым чувством стыда, непременно нужно понаблюдать за человеком, спилившим, сломавшим, сорвавшим в лесу, парке ветку, цветок и т.п. и точно знающим, что данное деяние незаконно. Конечно, он может испытывать чувство стыда, даже если уверен, что его никто не видел, но если он узнает, что его поступок не остался незамеченным и его в принципе могут отругать, чувство вины «волшебным образом» усилится, а если он узнает, что за его поступком наблюдал лесничий, сторож, полицейский и т.п., который может в ближайшее время причинить ему значительный вред, например пустив в ход кулаки или резиновую дубинку, чувство вины может достичь максимального значения. Не исключено, что, хорошо поискав, этологи найдут у нас инстинкты, вызывающие неприятные ощущения, если наше поведение отличается от поведения большинства представителей группы, но большая часть стыда, вины вызывается всё-таки мемстинктами.
Повторение слов для отвлечения от болевого мемстинкта
Болевой мемстинкт так же, как и целевой, конечно может возбуждаться из разных источников, и мы стараемся всячески препятствовать дополнительному возбуждению главной его части – болемента, например произвольно повторяя фразы или определённые действия. Поскольку одновременное удержание в сверхвозбуждённом состоянии (сознании) нескольких элементов, принадлежащих к разным мемстинктам, затруднено, болемент будет находиться в менее возбуждённом состоянии, а значит, будет меньше возбуждать болевой инстинкт. Кроме того, часто повторяются слова и действия, связанные с целевым мемстинктом, при активации которого активируется, соответственно, и целевой инстинкт, который может конкурировать с болевым, тормозя его. Однако такое действие не устраняет исходные источники возбуждения болемента, поэтому действие приходится повторять снова и снова. Любой, даже совершенно психически здоровый человек при внимательном наблюдении за собой может заметить, что иногда усиливает голос или даже повторяет какие-либо фразы, чтобы отвлечься от возбуждения болемента, а люди, страдающие от психических расстройств, совершают такие поступки чаще просто вследствие наличия большего количества более активных болементов.
Соответственно, какие-то действия могут повторяться и просто для дополнительного возбуждения целевого мемстинкта, например, мы можем длительное время напевать песню, вызывающую приятные эмоции, но песни и поэзия требуют отдельного разговора, потому что могут циклично возбуждать нейронные сети благодаря повторяющейся рифме, припеву и т.д., поэтому ниже мы уделим этим произведениям искусства отдельное место в нашей беседе.
С точки зрения нашей с вами теории посттравматический синдром и пограничное расстройство личности очень похожи. В первом случае имеется мемстинкт с ярко выраженным болевым элементом, причём в большинстве случаев он имеет не только тесную связь с гистаминергической системой, но и с норадреналинергической. Во втором случае часто имеется несколько мемстинктов с болевым элементом. Понятно, что в возбуждении данных мемстинктов могут принимать участие и нейроны, связанные с другими нейромедиаторами, что, безусловно, будет влиять на силу и оттенки эмоций. Основное же отличие заключается в том, что в случае с посттравматическим расстройством активация болевого элемента вызывает панический страх, а в случае пограничного расстройства активация болевых элементов вызывает неприятные болезненные эмоции. Мы помним, что наша психика (комплекс ассоциированных с собой мемстинктов) старается не активировать дополнительно болевые, а значит, возникновение сознания в них затруднено; если таких элементов будет много, сознание у такого человека может появляться лишь в ограниченном по сравнению с другими людьми количестве элементов, соответственно это может восприниматься как пустота. Нанесение же себе повреждений, по принципу интерференции, снижает возбуждение активного в данный момент болевого элемента и тем самым снижает испытываемые человеком страдания. И в случае посттравматического синдрома, и в случае пограничного расстройства личности, не связанного с физиологическими отклонениями в работе мозга (например, с активностью гистаминергической системы), наиболее эффективным лечением будут являться психотерапевтические приёмы, позволяющие найти, активировать и изменить мемстинкты, содержащие травмирующие болевые элементы.
Мы можем искусственно изменить любой, например травмирующий, мемстинкт, если это нужно сделать, скажем, в терапевтических целях или в целях формирования своей психики. Для этого нам нужно любым способом активировать мемстинкт, который мы хотим изменить; одновременно с ним активируются и связанные с ним инстинкты. Далее нужно любым способом максимально снизить активность нейронной сети привязанного инстинкта, после этого связь мемстинкта и инстинкта начнёт ослабевать. Этого, например, удаётся достичь хорошим психотерапевтам, создавая для пациента успокаивающую остановку, одновременно заставляя их воспроизвести травмирующее воспоминание. Можно блокировать работу гиппокампа или подкорковых ядер с помощью эндогенного воздействия (в том числе блокировкой рецепторов и т.д.) и достичь примерно того же результата. Ещё большего эффекта можно достичь при реконсолидации мемстинкта с новыми целевыми или болевыми элементами. Для этого можно, например, одновременно активировать мемстинкт боязни волосатого паука и мемстинкт любви к мохнатому плюшевому медведю. Или мемстинкт боязни ушиба при падении со скользкого мостика и мемстинкт приятного отдыха на мягком матрасе. В этом случае почувствовать результат можно буквально через секунду, то есть тогда, когда подключатся новые целевые инстинкты. Если такое состояние поддерживать хотя бы 20 минут, начнётся процесс реконсолидации и изменения закрепятся. Для стабильного результата желательно повторить упражнение через 10–15 минут, через 60 минут, дальше несколько раз в течение дня и перед сном.
К изменению мемстинкта, особенно имеющего очень серьёзный болевой элемент, конечно, придётся возвращаться несколько раз, потому что с одного раза полностью изменить его не получится.
В целом реконсолидация мемстинктов – естественный процесс. Некоторые мемстинкты реконсолидируются ежедневно. Например, мы каждый день видим на улице людей. Если мы первый раз видим необычного для нашей местности человека (другой национальности, в другой одежде, другого роста и т.д.), у нас возникает реакция страха или смеха, которую мы обсуждали выше, но затем мы привыкаем к новому окружению. Мы даже можем посмотреть мультфильм, в котором люди изображены в виде смешных человечков или различных кукол, и постепенно привыкнем к новому облику «людей». Будучи детьми, мы сами можем играть, представляя людей фигурками, палочками и т.д. Таким образом, мемстинкт «человек» может включать элементы, содержащие облик тысяч людей, образ рисованных героев, детские воспоминания о куклах, солдатиках, воспоминания о напугавшем вас пальто, висевшем в тёмном коридоре, и т.д. и т.п.
Наличие сверхактивных, а в некоторых случаях и патологически возбуждаемых мемстинктов также является основной причиной других заболеваний, таких как фобии, обсессивно-компульсивное расстройство и т.д.
Одна из причин депрессии – недостаточное возбуждение целевых элементов мемстинктов аминергическими нейронами из-за снижения количества нейромедиатора или отсутствия возникающих за счёт нейрогенеза в зубчатой фасце гиппокампа связей последнего с корой головного мозга. Отсутствие в должной степени возбуждённого целевого элемента мемстинкта приводит к бессмысленности деятельности и затруднению выстраивания и консолидации историй сознания (человеку сложно выстраивать планы, мечтать, всё кажется бессмысленным) и реконсолидации существующих мемстинктов (то есть затруднённому запоминанию новой информации).
Большое количество серотониновых активирующих 5-HT3-рецепторов в гиппокампе, который, в свою очередь, иннервирует дофаминергическими нейронами целевые элементы мемстинктов, способствует влиянию серотонина и его агонистов на мотивацию, отсутствие которой является одной из причин депрессии. Кроме того, с этим же может быть связано психологическое привыкание к псилоцибину и другим агонистам серотонина. Если представить себе общий эффект от активации серотонинергической системы на комплекс мемстинктов, то он может быть таким: с одной стороны, затормаживание работы всех элементов мемстинктов, в том числе и болевых (хотя в случае торможения тормозных нейронов эффект может быть обратным); с другой стороны, активация целевых элементов мемстинктов. Всё это будет способствовать желанию находить различные способы дополнительной активации целевых элементов мемстинктов, то есть желанию что-то делать и получать от этого удовольствие. Антидепрессанты же, блокируя работу моноаминоксидазы или обратный захват моноаминов, увеличивают количество норадреналина и дофамина (в случае с блокаторами МАО-А и -В), что способствует большей активации целевых элементов мемстинктов, но также активизируют работу гистаминергической системы, то есть способствуют активации болевых элементов мемстинктов, но благодаря увеличению количества серотонина мы возвращаемся к описанному выше варианту общей активации целевых элементов мемстинктов. В случае же с блокаторами моноаминоксидазы типа А, блокирующими только разрушение норадреналина, серотонина и гистамина, получается, что болевые элементы имеют преимущества в активации, но, вероятно, общий эффект серотонина всё равно даёт преимущество целевым элементам мемстинктов. К слову сказать, активация целевых элементов мемстинктов может объяснить и увеличение вероятности суицида (если он связан с целевым элементом) во время начала приёма антидепрессантов при сильной депрессии. Другие целевые элементы длительное время не были активны, а суицидальный целевой элемент был активен последнее время, а значит, именно его активность мы увеличиваем, пока не станут активными другие целевые элементы.