Общая когнитивная теория
Можно сказать, что у них возникает мемстинкт, объединяющий элементы, содержащие информацию о палке и поведении живых детенышей.
Многие животные активно используют в системе коммуникации различные характеристики звуков, например интонацию. Люди также активно используют интонацию, причём интонация выступает в виде отдельного элемента мемстинкта и способна активировать различные инстинкты; соответственно, одна и та же фраза, произнесённая с разными интонациями, может вызывать разные реакции.
Предметы и субъекты могут двигаться, не двигаться, быть мягкими, твёрдыми, вкусными, несъедобными и т.д. и т.п., вызывая у нас или положительные целевые эмоции, или отрицательные болевые.
Субъекты, как и предметы, могут ориентироваться в пространстве и времени. Могут быть справа, слева, далеко, близко, над или внутри и т.д. и т.п. Различные события с точки зрения истории сознания могут являться эпизодом (элементом) – частью нейронной сети, которая активируется до или после других частей, то есть субъективно расположена во времени до или после определённых событий.
Все элементы мемстинктов – и слова не являются исключением – изначально формируются в привязке к определённому инстинкту; в дальнейшем, как мы уже говорили, сформировавшиеся элементы могут менять привязанный к ним инстинкт. Дискурсивные слова, по всей вероятности, не являются жёстко привязанными к какому-либо мемстинкту элементами, а скорее «свободными» элементами, имеющими связь с определёнными инстинктами, то есть с определёнными эмоциональными состояниями, например неопределённостью выбора, страхом, уважением к собеседнику или, наоборот, ощущением близости и т.д. и т.п.
Слова или аффиксы, например суффиксы, как элементы мемстинктов могут означать не только географическое, геометрическое расположение объекта и прочее, но и эмоциональное состояние. Например, уменьшительно-ласкательные суффиксы или суффиксы, показывающие пренебрежительное отношение, и т.д. и т.п.
Наверное, можно будет выделить и другие особенности, важные для классификации частей речи, но самый важный вывод из наших размышлений можно сформулировать так: инстинкты одинаковы для всех людей на планете, а значит, и система мемстинктов – культура, частью которой является язык – имеет одинаковые корни; кроме того, мы живём в мире с одинаковыми законами физики и биологии во всех его частях, да и архитектоника мозга у всех людей в целом похожа, поэтому значительная часть культурных мемстинктов в разных культурах практически идентична, но набор конкретных мемстинктов в разных культурах различен и поэтому каждый язык отличается от другого.
На нашей планете в настоящий момент не осталось независимых культур, радикально отличающихся от всех остальных, да и все культуры, существовавшие раньше, по всей вероятности, имели общие корни, но наша с вами теория показывает, что мемстинкты, образовавшиеся благодаря одному и тому же инстинкту, у разных людей могут быть различными, причём диаметрально различными. В одной гипотетической культуре вид больного ребёнка может вызвать у человека самые нежные эмоции и желание пожертвовать своей жизнью для его спасения, в другой гипотетической культуре вид этого же ребёнка может вызвать самые негативные эмоции и желание тут же избавиться от него и похожих, создав специальный концлагерь. Поэтому чисто теоретически у людей могут появиться культуры настолько различные, что языки, связанные с ними, очень сложно будет сравнивать, например, представьте себе культуру, в которой не только письменность, но и любое общение с помощью звуков будет категорически запрещено. Язык, возникший в такой культуре, – например, это может быть язык, состоящий из постукиваний и хлопков, – может сильно отличаться от наших жестовых языков, являющихся, по сути, калькой с вербального языка. Но, возвращаясь из мира фантазий к нашей планете и существующей на ней в данный момент ситуации, мы можем констатировать, что все существующие культуры, а значит и языки, различаются по большому счёту только в деталях, а с развитием глобализации и средств массовой коммуникации деталей этих становится всё меньше и меньше.
Наша с вами теория может дать ответ на вопрос, почему возникают самостоятельные части речи в разных языках. Мы видим, что название и признак предмета – это элемент мемстинкта, больше связанного с сенсорной корой, а действие и признак действия – это элементы мемстинктов, связанных больше с моторной корой. Мы видим, что быстрое усвоение языка связано с процессом формирования мемстинктов, соотношение слов связано с особенностями размещения в мозге мемстинктов и их элементов, которое, в свою очередь, связано с генетически и эпигенетически обусловленной архитектоникой мозга, и с этим же связаны общие признаки разных языков, например наличие сходных частей речи. Таким образом, по принципу бритвы Оккама пропадает необходимость в привлечении «универсальной грамматики», все основные особенности языков мы можем объяснить с помощью нашей теории.
Мемстинкты мультимодальны. Человечество смогло создать письменный язык, добавив к элементам, находящимся в звуковой коре, элементы, расположенные в зрительной коре. Также относительно легко мы можем создать тактильный язык, например для слепых, язык запахов, вкусов.
Правила языка по сути своей определяются наличием в определённой культуре определённых элементов, соответствуют уровням языковых единиц.
Элементы, расположенные в звуковой коре: первый уровень – фонемы, второй уровень – морфы, алломорфы, третий уровень – слова, лексемы, четвёртый уровень – синтагмы, фразы.
В процессе развития языковых способностей вслед за фонемами – элементами первого уровня – мы начинаем учить морфы, вернее их части – корни слов, которые входят в состав мультимодальных элементов высокого уровня, и только затем начинаем учить орфографию, например правила использования аффиксов. Происходит это за счёт того, что аффиксы входят в качестве элементов в мемстинкты, причём все элементы в них, включая морфы и их части, упорядочены. К слову сказать, при изменении языка правила использования аффиксов меняются чаще, чем корни слов. Сочетание фонем в морфе тоже может меняться (например, редуцированные гласные), но только таким образом, чтобы морф оставался понятен для слушателя, то есть мог возбуждать соответствующий элемент мемстинкта, в противном случае изменение не может сохраниться.
Изменение звукового и грамматического строя языков наглядно показывают нам, как происходит изменение системы культурных мемстинктов в целом, но самое интересное заключается в том, что наблюдая за изменением языка, мы можем понять, наличие и порядок каких элементов являются критичными для сохранения мемстинкта. Таким образом, мы можем оценить, насколько вариабельным может быть мемстинкт в принципе. Насколько могут различаться различные копии одного мемстинкта, включая естественные мемстинкты у разных людей и искусственные, а также какие изменения мемстинктов сохраняются в культуре быстрее. Подобные наблюдения помогут сформировать или, вернее, трансформировать практические методики формирования культуры, которые в будущем, в отличие от современности, обязательно должны применяться под контролем широкой общественности.
Интересно, что именно язык сделал каждый мемстинкт в системе культурных мемстинктов менее вариабельным. Система стала более устойчивой, и появилась возможность накапливать и передавать большое количество мемстинктов. Если считать, что количество индивидуальных мемстинктов более-менее постоянно, логично будет предположить, что увеличение объёма культурных мемстинктов могло быть одним из факторов, требовавших увеличения объёма коры головного мозга, а значит, наши размышления, как, впрочем, и другие факты, позволяют отодвинуть возникновение языка на исторической шкале на значительное расстояние от времени возникновения вида Homo sapiens sapiens.
Элементы первого уровня (для языка это фонемы) должны обязательно возбуждать инстинкт; в противном случае, как мы помним, они не будут одновременно возбуждаться с инстинктом и не консолидируются. Поэтому полный возможный набор элементов первого уровня стабилен на протяжении длительных периодов, соответствующих периодам изменения инстинктов, но в разных культурах минимальный набор элементов первого уровня может варьироваться. Полный набор таких элементов, характерный для совокупности существующих культур – Международный фонетический алфавит, – изучается Международной фонетической ассоциацией[53].
Набор фонем языка может быть различным для разных культур, так же как для различных культур может быть различным, например, набор элементов, соответствующих ощущениям от мягкости постели. Впрочем, как подсказывает сказка «Принцесса на горошине», подобные и другие элементы могут различаться даже для разных групп внутри одной культуры.
Мы много говорим о том, что во время когнитивного взрыва дети быстро выучивают слова, но не придаём значения тому, что в это же время они сохраняют также элементы мемстинктов других модальностей, например запахи, цвета, вкусы и т.д.
Поговорим немного о том, откуда появилась идея врождённой грамматики или понимание того, что мы выучиваем правила языка и строим свою речь в соответствии с ними. Хотя второе утверждение ближе к реальности, оба они являются не совсем верными. Любое высказывание, устное или письменное, изначально является историей сознания – особым видом мемстинкта (его предтечей). Вспомним, как возникает история сознания. Несколько мемстинктов, являющихся группой упорядоченных по времени и пространству элементов (историей), воспроизводятся параллельно. То есть в них сначала возбуждается один элемент, затем другой, третий и т.д. Элементы, получающие возбуждение из разных источников, становятся эпизодами, входящими в историю сознания. Например, у ребёнка имеется мемстинкт, в котором в числе элементов других модальностей содержится последовательность слов «взять игрушку со стола», и короткий неполноценный мемстинкт, в котором кроме элементов других модальностей содержится одно только слово «комод». Представим, что ребёнок видит игрушку, лежащую на комоде. Входящий визуальный сигнал активирует визуальные элементы мемстинктов, соответствующие образу игрушки и комода (не элементы «слов», расположенные у ребёнка, не умеющего писать и читать, в слуховой и моторной коре, а элементы, содержащие визуальный образ и расположенные в зрительной коре). Активация двух этих элементов приведёт к активации двух мемстинктов, описанных чуть выше. Мультимодальные элементы высокого уровня, содержащие слова «игрушка», «комод», за счёт наличия в них визуальных элементов первого уровня получат дополнительное возбуждение. При параллельном воспроизведении обоих мемстинктов ребёнок сможет построить историю сознания, содержащую слова «взять игрушку с комода», а после нескольких поправлений мемстинкт «комод» реконсолидируется «правильно» (в соответствии с правилами русского языка) и ребёнок сможет строить фразу «взять игрушку с комода». Мы видим, что в данном случае не потребовалось сохранение отдельной нейронной сети, содержащей информацию о правиле языка. Само наличие мемстинкта, а лучше – многих одинаковых мемстинктов, уже позволяет выстраивать правильные фразы. В этом смысле система культурных мемстинктов похожа на корпус языка: большое количество примеров, прецедентов (высокочастотное употребление) определённой последовательности фонем само является правилом. Да, мы можем сохранять отдельные мемстинкты, содержащие правила, особенно если выучиваем в школе правило из учебников, но для живого языка наличие таких отдельных мемстинктов-правил необязательно.
Малая советская энциклопедия интерпретирует сигнал как материальное воплощение сообщения для использования при передаче, переработке и хранении информации[54].
Любой стимул, который может быть воспринят нервной системой животного, по сути своей является сигналом. У более примитивных животных, не имеющих структур для сохранения мемстинктов, такой стимул (набор афферентных сигналов) всегда должен сам активировать инстинкт. У животных, способных создавать мемстинкты, стимул способен возбудить группу клеток, которая, будучи активной одновременно с инстинктом, превратится в элемент мемстинкта. Инстинкт может быть активирован другим сигналом, от другого элемента, пришедшим одновременно с исходным, но в этом случае (будет создаваться элемент более высокого уровня, состоящий из нескольких элементов более низкого уровня) мы можем говорить о сложном сигнале, состоящем из нескольких частей. В результате получается, что стимул – это набор афферентных сигналов или группа наборов, способных активировать нейронную сеть инстинкта. В дальнейшем элемент может терять связь с изначальным инстинктом и образовывать связь с другими. Нейронная сеть инстинкта может включать в себя рефлекс. В этом случае сигнал можно назвать полностью эмоциональным, то есть воспроизводимым без участия элементов мемстинктов. Если у животного присутствует структура, способная создавать мемстинкты, то любой сигнал может стать причиной создания элементов мемстинктов, а значит, у таких животных разделять сигналы на эмоциональные и приобретаемые очень тяжело. Например, у человека фонемы, то есть звуковые сигналы первого уровня, в значительной части являются эмоциональными (при сохранении элемента первого уровня одновременно должен быть активирован инстинкт). Разделение же сигналов на референтные и нереферентные, а также дискретные и недискретные имеет большее отношение к особенностям коммуникативных систем животных и особенностям их поведения в целом, поэтому противопоставление эмоциональных и референтных сигналов не очень корректно. Всё, о чём мы сейчас говорили, относится к сигналам вообще, но чтобы сигнал стал коммуникативным, он должен включать элементы как минимум двух модальностей, расположенных в сенсорной и двигательной коре соответственно. В этом случае животное сможет не только среагировать на сигнал, но и воспроизвести его.
Определяющим же для вида сигнала является происхождение нервного импульса, порождающего сигнальное поведение. Нервный импульс может порождаться либо рефлексом, входящим в состав нейронной сети инстинкта, либо волевым элементом, входящим в состав мемстинкта. В первом случае мы можем назвать сигнал рефлекторным или инстинктивным, во втором мы можем назвать его осознанным, потому что он может быть частью истории сознания. Может быть ещё один случай, когда осознанный сигнал постепенно становится сигналом, порождаемым нейронными сетями мозжечка, но даже в этом случае он всё равно, в отличие от рефлекторного сигнала, может активировать связанный с ним волевой элемент и стать осознанным.
Пример намеренных сигналов у воронов можно увидеть в экспериментах, в которых ворон берёт шишку или камушек, вероятно для того, чтобы привлечь внимание других[55].
У певчих птиц, а также у попугаев и колибри, которые тоже обучаются своим звуковым коммуникативным сигналам посредством звукового подражания, контроль за звукопроизводством осуществляется не теми же мозговыми структурами, что у тех видов, у которых звуковые сигналы являются врождёнными[56].
Итак, фонемы являются элементами мемстинктов первого уровня, второй уровень составляют аффиксы, третий – морфы и т.д. То есть язык – это часть системы мемстинктов. Подтвердить нашу теорию может, например, закон Педерсена, а также регулярное фонетическое соответствие или связанное ударение. Мы видим, что в разных морфах используются одни и те же фонемы, то есть буквально одни и те же группы нейронов, составляющие элементы мемстинктов. Более крупные языковые формы, соответствующие элементам высокого уровня, использующиеся в дискусе, например устойчивые словосочетания, синтагмы, фразы, тоже повторяются и имеют просодические особенности, указывающие на то, что в различных дискурсах используются одни и те же группы нейронов, составляющие элементы мемстинктов высокого уровня.
Из наших размышлений можно сделать интересные выводы: мы видим, что, с одной стороны, полноценно изучать язык можно только как часть культуры, то есть системы культурных мемстинктов; с другой стороны, при изучении культуры мы можем использовать прогрессивные методы, придуманные лингвистами.
Изначально мы с вами хотели описать все принципы работы психики с помощью процессов возбуждения и торможения отдельных групп нейронов, а также создания нейронных сетей. Какие же группы нейронов имеют непосредственное отношение к языку? К устному языку непосредственное отношение имеют элементы мемстинктов первого уровня, расположенные в слуховой коре, которые формируются, когда мы запоминаем первые фонемы языка, и элементы, расположенные в моторной коре, которые появляются, когда мы учимся произносить первые звуки. Элементы второго уровня располагаются в непосредственной близости от элементов первого. К ним имеют отношение, например, зоны Брока и Вернике. Элементы самых высоких уровней состоят из элементов различных модальностей и рассредоточены по всей коре. Если человек осваивает письменный язык, у него появляются элементы первого уровня в зрительной коре и новые элементы в моторной коре, отвечающие за написание букв. Мы с вами выделили отдельные элементы, имеющие непосредственное отношение к языку, но данные элементы входят в состав мемстинктов вместе с другими элементами, и полноценное изучение языка невозможно без изучения всей системы культурных мемстинктов. Действительно, мы можем активировать и изменить мемстинкты, активируя элементы, не имеющие непосредственного отношения к языку в современном понимании; например, объяснить дорогу мы можем, нарисовав план местности и не произнеся при этом ни слова, можем использовать жесты, в конце концов мы можем просто изобразить шум водопада, затем пантомиму перехода через мостик и удовольствие от поедания малины, заросли которой являются целью нашего пути, – при определённых условиях этого будет достаточно, чтобы передать информацию «собеседнику». Любой искусственный мемстинкт (далеко не только текст) предназначен для передачи информации – создания или изменения мемстинктов. Например, диалог: «В декабре опять?» – «Да, конечно», представляющийся почти бессмысленным без изучения контекста, после изучения имеющегося у обоих говорящих мемстинкта проведения корпоративных празднований Нового года позволит исследователю идентифицировать у говорящих все активные группы нейронов, имеющие отношение к данному диалогу. Другими словами, подробное знание мемстинкта позволяет изучать диалог не на уровне абстрактных размышлений, а на уровне точных измерений и научных экспериментов.
Рассмотрим внимательно, чем является дискурс с точки зрения нашей с вами теории. Любой дискурс является результатом возбуждения элементов двигательной коры историей сознания и элементами воли. Как мы помним, история сознания – это гипервозбуждение (появление эпизодов сознания) элементов активных в данный момент мемстинктов, чаще упорядоченных по времени и пространству за счёт упорядоченности элементов исходных мемстинктов.
То есть если в данный момент активен один мемстинкт, мы можем дополнительно возбудить с помощью воли элементы, отвечающие за произношение слов, включённые в данный мемстинкт или ассоциативно связанные с ним, и у нас получится монолог-воспоминание, например такой: «Ходил вчера мимо водопада по мостику до малиновых зарослей. Наелся ягод. Очень доволен». Одновременно могут быть активны и несколько других мемстинктов, и в этом случае любой из включённых в них, а также ассоциативно связанных элементов может стать эпизодом сознания, а значит войти в историю сознания, останется только дополнительно возбудить элементы двигательной коры, отвечающие за произношение слов, – и мы услышим монолог, связанный несколькими мемстинктами, например: «Дом построю с двускатной крышей, как у соседа. Да и денег как раз хватает, вчера зарплату получил».
Любой самый сложный дискурс, включая написание самых сложных научных статей, текстов, заявок на патенты, художественных произведений и т.д. и т.п., – это активация элементов двигательной коры, отвечающих за написание, произношение и т.д., возбуждённых с помощью воли и истории сознания.
Глоттогинез
Может ли наша с вами теория добавить какие-то новые мысли о происхождении языка? Мы можем поразмышлять Какие же эволюционные выгоды получает коммуницирующая с помощью языка группа? Основное, что даёт язык, – это возможность постоянно верифицировать мемстинкты каждой особи и делать их стандартными, похожими друг на друга у разных животных. Если особи проводят всё время вместе, то просто вследствие действия одинаковых факторов внешней среды (одинаковых для всех ситуаций) их мемстинкты без языка будут очень похожи друг на друга. Представьте себе двух людей, например близнецов, которые всё время без исключения проводят вместе. Их диалог даже при развитом умении говорить в значительной мере будет ограничиваться фразами типа «Пойдём?» – «Пойдём». А ещё скорее: «У?» – «Ага». Ещё меньше язык нужен в строго иерархированном обществе, в котором все особи всегда находятся вместе. Вариант такого общества – гарем у горилл, в котором все особи ведут себя в строгом соответствии с текстом песни популярного когда-то в России певца Богдана Титомира: «Эй, подруга, посмотри на меня. Делай как я, делай как я». В таких обществах наличие языка, конечно, способно улучшить взаимодействие особей, но не очень сильно. Если мы представим себе не очень строго иерархированный коллектив, в котором разные особи имеют разную специализацию, например, как в современных обществах охотников и собирателей, в которых мужчины занимаются добычей мяса и мёда, а женщины – добычей ягод и корнеплодов и т.д. Значительную часть времени особи такого коллектива проводят порознь, и, соответственно, согласованное взаимодействие, потребность в котором возникает, например, при опасности во время кочёвки, будет затруднено. Например, охотники могут все вместе побежать налево, а женская часть коллектива спрячется в соседних кустах и будет съедена стаей хищников, оставшись без защиты. В этом случае постоянная сверка своих мемстинктов с мемстинктами других членов коллектива приобретает реальную значимость для выживания. Ещё большую значимость имеет возможность верификации мемстинктов в большом коллективе, разделённом на небольшие группы, проживающие самостоятельно. В данном случае полноценное взаимодействие особей, которые 90 и более процентов времени проводят порознь, будет практически невозможно. Их мемстинкты будут похожи только благодаря архитектонике мозга и некоторой похожести среды обитания, но взаимодействие без языка будет напоминать взаимодействие двух групп обезьян, встретившихся в лесу и неспособных на слаженную работу. Взаимодействие, к слову сказать, может быть выгодно не только в ситуациях спасения от опасности, но и во многих других случаях: например, коллектив, имеющий одинаковые мемстинкты, с помощью речи может их активировать одновременно у всех членов и все они совместно будут испытывать общие эмоции, такие как удовольствие от совместной песни или рассказа.
У людей, принадлежащих к одной культуре, в одинаковых ситуациях активизируются одинаковые мемстинкты, а значит, они проявляют одинаковое поведение. Коммуникации в таких ситуациях могут быть минимальными, что значительно упрощает координацию при групповых действиях.
Итак, наша с вами теория говорит о том, что возникновение языка могло быть особенно выгодно с эволюционной точки зрения для не имеющей строгой иерархии большой группы особей, проводящих большую часть времени в небольших специализированных коллективах.
Если поразмышлять на тему, какими же могли быть первые стадии становления языка, следует понять, как звуки начали становиться элементами мемстинктов. Мы можем предположить с большой степенью вероятности, что изначально это были элементы первого уровня, уровня звуков, не больше слогов современных слов. Что-то очень похожее на лепет детей. Нельзя исключать, что слоги повторялись в одном праслове: дело в том, что если повторно возбуждать один и тот же элемент, можно добиться большего результата, поэтому слова типа «мама» или даже с неточным повторением, например «шашлык-машлык», работают по принципу рифмы. Не исключено, что первые праслова в значительной мере были попыткой изобразить звук, свойственный объекту. Дальше мы можем предположить, что если особь использовала при взаимодействии определённые звуки, например каким-то образом умудрялась имитировать звуки, издаваемые антилопой, когда с помощью жестов пыталась позвать сородичей на охоту или призывала помочь принести труп животного, и другим особям удавалось её понять, эффективность взаимодействия коллектива резко увеличилась, что не могло не отразиться на выживаемости группы, а значит, коллективы, в которых хотя бы некоторые особи могли произносить большее количество звуков, а все остальные могли понимать эти звуки, получали серьёзное преимущество в ходе эволюционного отбора.
У многих высших животных, например у макак-резусов, присутствуют индивидуальные звуки, необходимые для встраивания диадных связей.