Общая когнитивная теория
Глава 5. Философам. Обстоятельный разговор с господами философами
Вступление
Уважаемые коллеги, нам с вами предстоит обстоятельный разговор. Мы должны обсудить все аспекты размышлений о сознании, которые сводятся в целом к противопоставлению субъективного и объективного, длительное время тормозившему развитие гуманитарных наук, даже после того как появились приборы, позволяющие ставить естественно-научные эксперименты в сфере поведения животных и в их числе человека. Итак, начнём наш разговор и попробуем не упустить детали, важные для наших размышлений.
Основная часть
Используя нашу теорию, мы можем сказать, что такие феномены, как сознание, разумность, интеллект, самосознание и т.д., в единственно известном нам виде представляют собой процессы, протекающие в системе объективно существующих феноменов, и любые размышления о субъекте и субъективности в отношении биологических существ возможны только как размышление о частном случае объективного феномена.
Заключение
Пожалуй, на этом мы наш разговор и закончим, потому что дальнейшее обсуждение незначительных деталей нам стоит продолжить после глубокого и вдумчивого размышления над приведённым выше фактом.
Глава 6. Лингвистам. Какие процессы происходят в мозге при изучении родного языка и пользовании им. Можно ли применять лингвистические методики для изучения культуры
Поистине, нельзя переоценить значение языка для человечества. Культура в целом как явление невозможна без коммуникации, а язык на данный момент является лучшим способом универсальной коммуникации. Именно язык в ходе антропогенеза позволил нам обмениваться мемстинктами, для хранения которых требовалось всё больше новых нейронов, а значит, именно он сыграл важнейшую роль в эволюции нашего мозга и нас как вида.
Наша с вами эпоха предоставляет нам исключительную возможность с помощью современных методик заглянуть в живой работающий мозг. Воспользуемся же этой возможностью и попробуем с помощью нашей с вами теории понять, что происходит в мозге, когда мы говорим.
Хоть так и не кажется на первый взгляд, но лингвисты для сохранения здорового общества важны не менее, чем маски и перчатки, тем более что последние пользуются в основном для сокрытия второго подбородка или занимают место в кармане.
Сами того не подозревая, мы с вами, уважаемые коллеги, поучаствовали сейчас в эксперименте над живыми людьми, вернее начали участвовать. Для продолжения эксперимента пробуйте представить себя не современными, из 2021 года, а, скажем, года из 2018-го. Несмотря на то, что и тогда вы очень неплохо владели языком, понять приведённую выше фразу про маски было бы нисколько не проще, чем фразу незнакомого мёртвого языка. Возможно, и наши читатели из будущих времён (очень хочется надеяться) тоже не смогут понять, о чём мы говорили, пока не поднимут исторические хроники и не узнают, что в 2020 и 2021 годах ношение масок и перчаток было обязательным и отсутствие оных в некоторых местах каралось штрафом, но несмотря на это большинство людей носило маски на подбородке. Наш с вами эксперимент наглядно показал, что для понимания другого человека важно не столько знание языка, сколько наличие общих воспоминаний-мемстинктов. Но как же тогда в принципе могут общаться люди, ведь все они попадают в разные ситуации, а значит, и воспоминания у них разные? Язык – это часть культуры (системы культурных мемстинктов), и состоит он, во-первых, из естественных мемстинктов, состоящих, в свою очередь, из элементов мемстинктов разных уровней, и во-вторых, из искусственных мемстинктов, в числе которых не только тексты, но и аудио-, видеоматериалы, в которых присутствует речь. Культурные мемстинкты регулярно верифицируются (сверяются), поэтому, как мы уже говорили, в подавляющем большинстве живое общение практически не приносит новой информации.
Наша с вами теория может легко объяснить, почему язык меняется на протяжении всего своего развития. Язык является частью системы культурных мемстинктов, а наши мемстинкты, как мы помним, могут меняться каждый день, поэтому намного важнее понять, почему наш язык не меняется каждый день. Да, конечно, дело в верификации, о которой мы неоднократно уже размышляли. Язык – это часть системы культурных мемстинктов, поэтому, сравнивая (приводя к одинаковому виду) все наши культурные мемстинкты, мы одновременно сверяем и все слова, фразы и т.д., из которых состоит наш язык. Попробуем привести не очень корректную аналогию. Допустим, у нас имеется много компьютеров (сто, тысяча, миллион), на которых хранятся аналогичные в целом корпусы языка. Время от времени под воздействием внешней среды записи могут незначительно изменяться. Для того чтобы сохранить целостность корпусов, компьютеры время от времени обмениваются частями своих корпусов (отдельными фразами или длинными дискурсами), при этом похожие тексты как бы усредняются. Представим, что возникшая ошибка содержит 10 бит информации. При сверке с ближайшим компьютером в обоих корпусах ошибка составит 5 бит. При сверке с другими соседними компьютерами – 2,5 бита, затем 1,25 бита, 0,625 бита и т.д. В итоге ошибка в самое ближайшее время приблизится к нулю, а при повторных проверках будет исправлена и на исходных компьютерах. Таким образом, при незначительных изменениях общая целостность языка может поддерживаться очень длительное время. Нужно помнить, что пример наш не совсем корректен. И дело даже не столько в том, что мозг наш не похож на компьютер, а в том, что в нём хранится не корпус языка, а корпус мемстинктов, состоящий из элементов разных модальностей. Наш пример стал бы более корректным, если бы мы считали, что на компьютерах хранится не только корпус языка, но и другие искусственные мемстинкты, как то записи фильмов, музыки, произведения изобразительного искусства и т.д. и т.п.
Язык состоит из элементов разного уровня, и, компонуя высказывания из элементов низкого уровня – слов, мы можем сформировать у слушателей новый мемстинкт. Происходит это следующим образом.
Произнесённые слова являются искусственным мемстинктом так же, как рисунок, аудио-, видеозапись и т.д. Произнесённые слова активируют у человека, относящегося к той же культуре, элементы мемстинктов, благодаря которым в дальнейшем происходит реконсолидация существующих мемстинктов или создание новых. По сути своей такая активация мало чем отличается от ассоциативной активации, то есть говоря, мы действительно напрямую воздействуем на мозг слушателя. С помощью определённого комплекта наборов сигналов (искусственного мемстинкта), например монолога, фильма и т.д., мы можем вызвать определённую, более или менее похожую реакцию у всех людей, принадлежащих к одной культуре.
Чтобы разобраться, как это происходит, давайте упростим ситуацию и представим, что два ребёнка в двух незнакомых лично, но относящихся к одной культурной общности семьях, осваивая язык, слышат звук «м» и затем звук «а». Если у этих детей нет серьёзных патологий в строении мозга, звуки «м» и «а» активируют у них одни и те же структуры коры мозга, причём одни и те же части этих структур; при этом будут одновременно активироваться и те же инстинкты, потому что в определённой культуре звуки эти, скорее всего, будут связаны с определённой ситуацией, например поощрением, наказанием и т.д. В дальнейшем благодаря тому, что семьи относятся к одной культуре, дети услышат эти звуки в определённом сочетании, например в слове «мама», и опять же, скорее всего, в определённой ситуации. Например, слово «мама» в нашей культуре вряд ли будет связано с сильным страхом, а скорее всего – с приятными эмоциями, то есть одновременно будет активирован тот же инстинкт. В результате у обоих младенцев появятся сначала элементы мемстинктов первого уровня, расположенные в очень похожих местах и связанные с очень похожими инстинктами (эмоциями). Затем у обоих появятся элементы более высокого уровня слова «мама», которые чисто физиологически будут состоять из очень похожих с точки зрения архитектоники мозга групп нейронов и, опять же в силу строения мозга, иметь очень похожие связи. В дальнейшем у них будут выстраиваться другие элементы мемстинктов, а потом и мемстинкты, которые будут состоять из похожих групп нейронов и будут ассоциативно связаны между собой очень похожим образом. Согласитесь, такие очень похожие у людей, относящихся к одной культуре, структуры мозга, при одинаковых условиях активации показывающие похожие результаты (например, услышав фразу «ни пуха ни пера», ответить «к чёрту»), могут быть легко приняты за структуры врождённой грамматики.
Выше мы говорили о том, что процесс когнитивного взрыва у человека очень похож на процесс импринтинга у других животных; это действительно так, но человеческий мозг, в частности его кора, сложнее мозга других животных, поэтому и процессы запоминания немного отличаются. В частности, параллели с процессом импринтинга можно провести только для формирования элементов первого уровня – уровня звуков; элементы более высокого уровня – слова – запоминаются в ходе процесса, похожего на классическое формирование мемстинкта, то есть одновременное сохранение нейронных сетей нескольких элементов, как минимум один из которых целевой или болевой. Хотя, конечно, процессы формирования элемента и процессы формирования мемстинкта очень похожи и в некоторых случаях невозможно провести границу классификации, сказав, что вот здесь заканчивается один тип, а дальше начинается второй.
Рассмотрим ещё один пример. Ребёнку первый раз показывают живой цветок, например растущий на клумбе; у него формируется первый мемстинкт, связанный с цветами, имеющий прикреплённые к нему элементы слов: название цветка, само слово «цветок», слово, определяющее его цвет, и т.д. и т.п. После этого его везут на дачу и показывают ещё цветы, другие: полевые цветы показывают позже в поле, показывают домашние, растущие в горшках в магазине и на подоконнике в квартире, и т.д. и т.п. Все эти мемстинкты или сливаются у него в общий, или образуют группу, имеющую множество общих элементов. В результате вся группа имеет множество ассоциативных связей, причём не вследствие того, что мозг провёл сложную работу по классификации и обобщению различных предметов и после этого перенёс их в одну группу, а просто потому, что когда ребёнок видел разные цветы, ситуация была похожей (ему ничего не угрожало, пахло приятно, присутствовал грунт и т.д. и т.п.), кроме того были задействованы одинаковые рецепторы и дальше похожие структуры мозга. Причём у другого ребёнка вследствие похожести строения мозга и культуры (в разных культурах они могут располагаться в других местах – например, если ребёнка учат, что цветы съедобны) эти мемстинкты и их расположение будут очень похожи. В результате для каждой культуры (языка) мы будем иметь согласованные структуры на уровне устройства мозга и на уровне языка, подчиняющиеся определённым правилам. Казалось бы, наша с вами теория не очень хорошо отражает реальность живого языка, ведь строение языка многоуровневое, отдельным образом между собой соотносятся фонемы, слова, фразы, предложения и длинные повествования; но если мы приглядимся внимательнее, мы увидим, что строение мозга тоже многоуровневое, например, звуковой сигнал или зрительный приходят в части мозга, распознающие изначально отдельные звуки или примитивные образы, потом сочетание этих образов, сочетание сочетаний и т.д. Нейронные сети элемента памяти, представляющего собой слово или фразу, включают нейроны всех уровней, а если мы говорим о предложении и паче оного о дискурсе, то ещё и нейроны ассоциативной коры, и на всех этих уровнях могут быть независящие друг от друга совпадения нейронных сетей, то есть определённые «правила». В итоге можно сказать, что для отдельной культуры, читай языка, мы имеем очень похожие наборы «правил» взаимодействия фонем, слов, предложений и т.д. Получается, что нам с вами невзначай удалось объединить два противоборствующих лагеря: с одной стороны – функционалистов, с другой – формалистов. Мы можем сказать, что каждое новое слово мы выучиваем, но, с другой стороны, благодаря одинаковости нашего мозга, культуры и, самое главное, благодаря принципу совпадения частей нейронных сетей мы имеем условия, отчасти врождённые, отчасти продиктованные культурой, определяющие правила их взаимоотношений.
С помощью нашей теории мы можем проследить последовательность формирования системы мемстинктов через формирование речи в онтогенезе ребёнка.
Через две недели после рождения ребёнок начинает реагировать на звуки, в этот момент начинают формироваться первые элементы низшего уровня (уровня звуков) будущих мемстинктов в сенсорных зонах. К концу первого месяца начинают формироваться элементы мемстинктов первого уровня в моторной коре и между ними появляются первые усиленные связи, ребёнок начинает реагировать: поворачивать голову, следить глазами.
Ко второму-третьему месяцу начинают формироваться первые элементы мемстинктов в зоне Брока, ребёнок начинает гулить и лепетать. С пяти месяцев ребёнок пытается повторять движение губ и к шести месяцам начинает повторять первые слоги, происходит выстраивание связей элементов будущих мемстинктов между зонами Брока и Вернике.
Во втором полугодии начинают формироваться первые простейшие мемстинкты, то есть истории памяти из элементов мемстинктов. Ребёнок начинает связывать звуки с предметами.
К 10, 11 месяцам полностью формируются первые простейшие мемстинкты, включающие элементы слова, а значит, можно сделать вывод, что начинают формироваться элементы второго уровня – уровня слова, ребёнок начинает реагировать на слова и связывает их с предметами независимо от интонации.
К концу первого года начинают усиливаться связи этих мемстинктов с элементами зоны Брока и двигательной коры, причём эти элементы тоже объединяются в элементы второго уровня. Ребёнок начинает говорить первые слова.
В дальнейшем до трёх лет формируется основа большинства мемстинктов.
Начиная с со второго-третьего года у ребёнка появляется возможность формирования историй сознания, он начинает пытаться построить предложение.
Мы не помним первые годы жизни не потому, что у нас не осталось воспоминаний тех периодов, просто они представляют собой отдельные элементы будущих мемстинктов, а такое воспоминание, состоящее из слога или очень простого образа, во-первых, очень странно воспринимается взрослым мозгом, а во-вторых, очень часто реконсолидируется, участвуя в большом количестве мемстинктов, и поэтому сильно отличается от изначального.
К шести годам заканчивается формирование комплекса основных мемстинктов. После этого времени каждое новое слово не является изначально элементом мемстинкта, а прикрепляется к нему отдельно в ходе реконсолидации, поэтому выучитывать его сложнее. Кроме того, после этого времени практически невозможно появление множественных личностей, что ещё раз подтверждает завершение формирования комплекса мемстинктов, которые, как мы помним, все являются воспоминанием о себе.
Мы с вами говорим о том, что изначально у человека нет врождённого понимания слов. Но как же тогда вызывать эмоции для записи первых элементов мемстинктов, связанных с речью? Значительная часть инстинктов, связанных со звуками, по всей вероятности, активируется не формантами (формантными частотами) речи, а характеристиками несущей частоты. Другими словами, матери во всём мире вызывают эмоции для сохранения первых элементов не смыслом, а интонационным строем речи, и благодаря активации инстинктов в памяти сохраняются и первые звуки (элементы мемстинктов первого уровня) языка, на котором будет говорить ребёнок. Наши предположения доказываются и научными работами[46].
В дальнейшем, при создании элементов мемстинктов звуковой коры более высокого уровня, активация значительной части необходимых для консолидации инстинктов может происходить от сигналов других модальностей, например, когда ребёнку показывают красивую яркую игрушку и повторяют слово «мишка».
В настоящее время считается, что во время развития ребёнка существуют определённые сроки для освоения определённых навыков: хождения, речи и т.д. Но дело не только в существовании определённого порога времени, а ещё и в том, что кора головного мозга конечна и конечно количество элементов мемстинктов первого уровня, которые мы можем в ней сохранить. Но что ещё важнее, к определённому возрасту формируется определённый набор мемстинктов, которые постепенно тоже будут становиться элементами второго и следующих уровней. Если у ребёнка уже сформировался мемстинкт, например содержащий визуальный образ стола, слово «стол» и т.д. и т.п., он, конечно, будет регулярно реконсолидироваться, будут добавляться образы других столов, письменное слово «стол», а также другие формы лексемы и т.п. и т.д. Реконсолидация мемстинкта, например давление слова table, возможно, и не требует усилий больше, чем создание нового мемстинкта, но вот связать мемстинкты в целостную систему уже не так просто. Поэтому изучение нового языка во взрослом возрасте, требующее полного изменения системы мемстинктов, довольно-таки затруднено. К слову сказать, по мнению некоторых полиглотов последовательное изучение нескольких родственных языков даётся легче, чем изучение одного. Возможно, это связано с тем, что после изучения первых языков система мемстинктов изменяется, становясь как бы общей, более приспособленной для привязывания к уже существующим мемстинктам новых элементов – слов. Можно сказать, что она становится немного ближе к системе мемстинктов человека, проживавшего в культуре, использовавшей общий праязык. Хотя это и не совсем корректное сравнение.
В итоге мы можем сказать, что для изучения родного языка и других навыков важна не только стадия формирования элементов мемстинктов, но и отсутствие уже сформировавшейся системы элементов и мемстинктов. То, что человек, который не жил в человеческом обществе, не умеет говорить, не означает, что у него отсутствует система мемстинктов: просто она отличается от привычной для нас и не содержит слов, поэтому ему не столько сложно запомнить отдельные слова, сколько сложно перестроить всю систему мемстинктов.
Отдельно следует ещё раз подчеркнуть, что формирование основной массы элементов хоть и заканчивается с началом пубертатного периода, отдельные элементы продолжают формироваться на протяжении всей жизни. Кроме того, и сами элементы, особенно элементы высоких уровней, могут изменяться под воздействием внешней среды. Причём это можно наблюдать даже и для набора элементов мемстинктов, относящихся к языку. Широко известно, что язык даже взрослого человека постоянно меняется, причём не только за счёт добавления новых элементов, но и за счёт изменения существующих. Меняться могут даже элементы языка самого низкого уровня – уровня звуков. Например, у человека, попавшего в отличную культурную среду, может появиться акцент, то есть он будет по-другому произносить звуки, и т.д. и т.п.
Слова нашего языка являются элементами мемстинктов, так же как и коммуникативные сигналы других животных являются элементами инстинктов или даже тех же мемстинктов у животных с развитым мозгом. Больше того, если животное включить в обмен мемстинктами нашей культуры или создать свою локальную мини-культуру, понятную животному, например по принципу образования стаи, то это животное, несмотря на значительные отличия в архитектуре мозга, может включить наши слова в состав своего мемстинкта, то есть, например, при произнесении фразы «пойдём кушать» или «пойдём гулять» в мозге животного будет активироваться определённый мемстинкт. Кстати, обратите внимание на то, что в мозге этого животного фраза «пойдём кушать» может быть связана со всеми видами пищи, которыми его кормят, то есть мы могли бы сказать, что это животное обобщило все виды пищи и назначило им абстрактный сигнал, но мы с вами понимаем, что на самом деле этого не происходило, просто наличие общих элементов мемстинктов позволило мозгу животного «автоматически» соединить их в одну группу и связать с одним сигналом. Эксперименты показывают, что собаки могут выучить больше тысячи слов и объединять их в группы[47].
Возможно и обратное межвидовое взаимодействие. Например, лай собаки, с которой мы общаемся (или подобной ей) в определённых тональностях, может активировать у нас совершенно конкретный мемстинкт. Например, услышав радостный визг собаки, хозяин может сказать: «О, жена пришла» или подумать о том, что рядом с забором ходит «чужак».
Нужно отдавать себе чёткий отчёт в том, что даже такой очень специфичный вид животного, как человек, имеющий мозг, за сотни тысяч и даже миллионы лет эволюции очень сильно приспособленный к распознаванию, произношению и, самое главное, запоминанию слов, может размышлять (выстраивать истории сознания) не только с помощью слов, но и с помощью других звуков, например музыки, образов и других элементов мемстинктов.
Можно представить себе ситуацию радикальной смены культуры, например, как в фильме «Тихое место» – общество, в котором смертельно опасно говорить и вновь рождённые дети вынуждены общаться только с помощью языка жестов. У них за общение будут отвечать немного другие части мозга, например не зоны Брока и Вернике, а значит, их язык будет иметь немного другие правила. Можно представить себе ситуацию, при которой изменение правил языка произойдёт вследствие изменения структуры мозга, если цивилизация вновь пройдёт через «бутылочное горлышко» катастрофического снижения популяции до нескольких особей и все они какой-то причине будут иметь определённую особенность генома, например афазию. В общем, можно сказать, что наш язык и, соответственно, все его правила – это производная от архитектуры мозга и от культуры.
Следует отдельно подчеркнуть, что с точки зрения психики слова, лексемы, знаки, абстрактные символы являются такими же элементами мемстинктов, как цвет предмета, его температура, твёрдость, отсутствие или наличие движения, ощущение одушевлённости предмета (набор зрительных сигналов активирует инстинкт одушевлённости, похожести на живое существо). И животные, способные создавать полноценные мемстинкты, также успешно пользуются абстрактными символами. На данный момент это показано для приматов, врановых, попугаев, собак[48] [49] [50] [51].
То, что тональность голоса вызывает у нас отдельные эмоции, а значит, может являться отдельным элементом мемстинкта, – очень интересное наблюдение. Понаблюдав за снами, которые, как мы помним, состоят из элементов активных (консолидируемых) мемстинктов, мы можем сделать вывод, что многие элементы являются характеристиками предметов, например, если днём мы видели работу столяра, вырезающего деревянную игрушку – автомобиль, а потом видели фотографию автобуса из своего детства, ночью нам может присниться сон (являющийся, как и все истории сознания, историей), в котором мы увидим автобус, но сиденья в нём будут такими же, как в игрушечном автомобиле – деревянными. Мы с вами можем предположить, что характеристики предметов могут являться отдельными элементами мемстинктов. Действительно, определение элемента мемстинкта подсказывает нам, что сохраниться в качестве элемента (нейронной группы в коре головного мозга) может всё, что вызывает активацию инстинкта, то есть эмоцию, и некоторые характеристики предмета как раз очень легко вызывают у нас эмоции. Например, мы можем удивиться, обрадоваться или расстроиться, если увидим слишком большой, маленький, съедобный или уже непригодный для еды, зелёный и потому неспелый или, наоборот, мягкий, оранжевый и очень зрелый плод. Мы можем предположить, что такие характеристики-ощущения сохраняются как отдельные элементы мемстинктов, так же как и привязанные к ним элементы мемстинктов – слова и аффиксы. Теперь мы можем понять, откуда в языке берутся прилагательные.
А как же с другими частями речи? Местоимения в общем смысле показывают нам концепцию личности своей и того, как мы представляем личность другого человека или животного, предмета и т.п., которых мы можем наделить личностными характеристиками. Личность, своя и чужая, без сомнения может вызвать эмоции, а значит, концепция личности может являться элементом мемстинкта, так же как и привязанные к ней элементы мемстинктов – местоимения.
Движение объектов тоже вызывает у нас эмоции. Любой движущийся предмет может привлечь наш взгляд, это может быть опасно или, наоборот, приятно. Движение или, наоборот, отсутствие движения у объекта или его части, например руки человека, замахивающейся для удара или протягивающей вам самый вкусный кусок пирога, однозначно вызывает эмоции, а значит, может сохраняться как отдельный элемент мемстинкта, и как отдельный элемент могут сохраняться и связанные с движением звуки – слово, являющееся глаголом.
Наречия с точки зрения психики человека связаны в основном с ориентацией в пространстве, времени, ощущением тепла, холода и т.д. и т.п. Такие действия тоже вызывают эмоции и могут сохраняться в виде отдельных элементов.
Используя нашу с вами концепцию, можно будет в дальнейшем уточнить классификацию частей речи, учитывая их соотношения с системой мемстинктов и, что ещё важнее, инстинктов. И нам с вами, конечно, хочется надеяться, что сделает это наш коллега лингвист, читающий в данный момент эти строки. А мы с вами уже сейчас сможем подсказать ему, что же вызывает в нашей психике, являющейся, по сути, набором мемстинктов и инстинктов, значительную часть эмоций. Все предметы с точки зрения активации инстинктов, пожалуй, можно разделить на три группы: точно неживые; точно живые – субъекты, такие же, как я; предметы, которые напоминают мне субъекты (пень, похожий на старика; ветка, похожая на леопарда, притаившегося в кроне, и т.д. и т.п.). К слову сказать, анимировать в своём сознании неживые объекты могут не только люди. Американские антропологи, в течение 14 лет (с января 1993 по декабрь 2006 года) наблюдавшие за группой диких шимпанзе в национальном парке Кибале (Kibale) в Уганде, сообщили в журнале Current Biology, что в природе девочки-шимпанзе играют в «дочки-матери» практически так же, как и наши дети[52].