Тараканы

А вторая всё сетовала, что у её зятя бизнес отобрали. Он, мол, конкурентам дорогу перешёл, они на него в налоговую и настучали. Я, помню, тогда удивился, что в торговле шлёпанцами такие дела тоже происходят. А у зятя у этого кредит был взят под дом, который был незаконно построен. А дом смыла река, и теперь они ждут от государства компенсации, чтобы кредит вернуть. И живут все на её пенсию. Могли бы жить ещё и на накопления, которые в матрасе хранились, да их Инфляция съела. Так теперь они болонку свою зовут.

Доехал я до метро. И тут, надо сказать, уже, наверное, можно было что-то заподозрить. Чересчур уж смурные люди вокруг меня были. Что-то уже явно не так у них в тот момент пошло. Я это помню потому, что, когда я сел в поезд и посмотрел по сторонам, то настолько суровые лица вокруг увидел, что начал представлять себе, что вовсе и не в метро мы едем, а плывём на драккаре грабить христиан, а тут буря разыгралась. И вот сидят вокруг меня викинги и валькирии, и никто не хочет попасть в плен к морским чудовищам на веки вечные. Хлещет по их напряженным и сумрачным лицам морская вода вперемешку с дождём… А где-то на носу тогда должен стоять конунг и возносить мольбу богам о спасении душ, ну или нечто подобное. Я тогда ещё, помню, начал искать человека наиболее подходящего на роль конунга, но потом понял, что у конунга-то лицо должно было быть вдохновенным. После чего я таковое выражение на лице и изобразил.

Прошу прощения за возможно излишнюю образность, однако это может помочь полнее передать картину событий.

Когда я вышел из метро, то впервые начал замечать, что в городе какая-то нездоровая суета. Кругом очереди, толпы, люди туда-сюда мечутся. Я поскорее с улицы убрался, думаю, мало ли что. Поднялся на десятый этаж офисного здания рядом с метро. Зашёл в офис компании, куда устраиваться пришёл, а там все торопливо пакуют коробки.

Я к секретарю подошёл, спрашиваю:

– В чём дело?

А он говорит:

– Всё, приплыли мы, кризис.

Я говорю:

– Какой кризис, экономический?

– И этот тоже.

Я спрашиваю:

– А какой ещё?

– Некогда гражданин, некогда, – и стал опять коробки паковать.

Я теряться не стал, пошёл в кабинет директора, может, вакансия всё равно есть. Зашёл в кабинет и огляделся. Там кругом дорогая мебель, зелёный кожаный диван, дубовый стол, красный ковёр, и всё это настолько завалено бумагами, что вначале и не разглядишь. Вдруг слышу шорох, и из-под стола на меня выглядывает человек:

– Кто вы? Что вам нужно? Вы не видите, я работаю?

– Вижу, но я насчёт вакансии. Я вчера с вами договаривался.

– Вакансия закрыта, – говорит он, усаживаясь в кресле.

Дрожащими руками он начинает разгребать на столе какие-то бумаги и бумажки. Лицо его начинает сереть.

Я у него спрашиваю:

– А что происходит-то?

– Да вот опять потерял.

– Что потеряли?

– Миллион потерял, вот только что тут на столе миллион лежал, а теперь нет. То есть бумажки все те же на столе, но где среди этих бумаг я этот миллион видел, найти не могу.

– Ну, миллион не иголка…

– Вам легко говорить, у вас-то миллиона нет, а у меня вот вроде бы был, даже скорее не у меня, а у фирмы. У меня-то и свой собственный имеется.

Тут он обхватил голову руками и уставился в стол.

– То есть имелся, – продолжил он тихо, – до кризиса…

– Какого кризиса?

– А вы что? Газет не читаете?

– Не часто, разве что анекдоты.

– А может, застрелиться? – внезапно сменил он тему разговора.

– Нет, – говорю, – стреляться уж точно не стоит.

Он вдруг на секунду успокоился, говорит:

– Вы правы.

И тут он выбежал из кабинета. Ну, то есть, постарался выбежать, но по дороге раз пять споткнулся о бумаги и чуть не уронил какую-то статуэтку. Я вышел следом и успел увидеть, как он пронёсся мимо секретаря и, разбив стекло, выбросился из окна. Я рот раскрыл и подбежал к подоконнику. А секретарь вздохнул, на секунду замер и говорит:

– Вот видите.

И стал в скорую звонить, а потом в полицию.

Я у него спрашиваю, всё же, а что произошло-то, а он мне говорит, что долго объяснять, что я бы лучше шёл домой, а по дороге купил бы соли и спичек, и золото. Ну, думаю, либо он, либо я с ума сошёл. Но пока я от него добиться чего-нибудь пытался, все остальные уже из офиса ушли.

Я тогда тоже на улицу вышел. Гляжу – «скорая» уже подъехала, мужика того покрывальцем накрыли и, видно, полицию ждут.

Дальше я огляделся, а народ уже по улице прямо в панике мечется. Я девушку одну посимпатичнее остановил, спрашиваю:

– В чём дело?

А она говорит:

– Кризис, – и дальше бежать.

Тогда я решил добраться до дома, а там толком во всем разобраться.

Метро уже опустело, когда я обратно ехал, а когда вышел из него, то и вообще никого на улице не было, и машин тоже, и другого транспорта. Как будто уже поздняя ночь. Дошёл я до дома пешком и полез в интернет, а там везде кризис обсуждают, и во всех новостях кризис. На банковских сайтах обсуждают экономический кризис, на сайте Газпрома ещё и энергетический, на сайтах политических партий и общественных движений политический кризис с кризисом гражданского общества… Все социальные сети я тоже облазил, видел даже обсуждения кризиса в литературе и поэзии. В конечном итоге у меня глаза на лоб полезли.

В общем, всё как всегда. Везде разную воду льют, а ничего конкретного найти не получается.

Так ничего и не поняв, решил я за пивом сходить. И когда из подъезда выходил, встретил снова соседа. А он в дым пьян и вообще выглядит так, как будто уже месяц на помойке живёт. Я ему говорю:

– С тобой-то что случилось?

– Кризис.