Эмили

– Да пошла ты, ведьма!!! – крикнула, наплевав на всё, в том числе и на попытки понять, что происходит.

– Да как вы можете! – она со страхом огляделась по сторонам, непонятно кого высматривая. Чертей с вилами? Уверена, что они за соседней стенкой. Пытают Гитлера или какого-нибудь другого не в меру оборзевшего фюрера. – Помилуйте леди, а если вас кто-то услышит?! Меня же сожгут на костре! Я же не ведьма! А всего лишь повитуха!

–А-а-а-а! Да мне по***, – проорала, хотя клянусь, до этого считала, что женщины матерные слова произносить не должны.

Хотя бы вслух. Вот вам крест – не должны! Но иногда видимо одними блинами и хреном всего не опишешь! А я, кажется, рожаю! И если это не оправдание подобному выплеску эмоций? То я не знаю, что ещё может мне помочь!

– О! Рай, – воскликнула старуха, несколько раз ударив себя по плечу, будто таким своеобразным способом осеняя себя священным знаменьем. – Помоги мне и сохрани эту женщину и её ребёнка в целости и сохранности.

Какой ещё рай? Это точно не он! Да и не могу сказать, что была настолько праведной, чтобы попасть именно туда! Конечно, всегда половину своих денег, «вырученных» от мужей, жертвовала в детские фонды, но что-то сомневаюсь, что это отчистило остальной мой эгоизм. И не стремилась я к этому, если честно. Просто это больная мозоль.

Хотя я же атеистка. Была. Но тут волей-неволей поверишь в загробную жизнь.

– Ребёночек почти вылез, миледи, – произнесла старуха, заглядывая прямо ТУДА.

Как ребёнок? Какой ребёнок?! Так это правда? Я рожаю? Я же просто предположила! А тут… Правда, что ли? Что, мать его, происходит?! Боже!

Но если рожаю? Да чёрт с ней с этой болью! Я вытерплю любой ад!

Тужься, Эмили! Я сказала, тужься! Понятия не имею, что такое это «тужься» в данном контексте. Признаться, всегда гадала, что это значит и как это делать, когда видела подобное в фильмах. Но делать нечего, я вся напряглась, словно что-то выталкиваю из себя.

– Это девочка, леди Вайриз. Такая красивая! Вся в вас, – благостно проговорила старуха – мой странный акушер-гинеколог, и это неожиданно придало мне сил. – Тужьтесь! Осталось совсем немного! Последний рывок! Только ножки и всё… Послед вы и не заметите, деваха-то крупная. Не удивительно, что так намучались.

Детский крик, полный возмущения и какой-то беспомощности, послужил тому, что из моих глаз снова захотели пролиться слёзы, о которых и не мечтала. Впрочем, этого и не случилось. Очередное сухое жжение слёзных каналов подтвердило это.

Но то, что эта чёртова баба поднесла ко мне что-то, от чего будто бы шёл небольшой сморщенный шланг. На глаза навернулись слёзы. И на сей раз они без труда пролились мне на лицо, от напряжения покрытое испариной. И представить страшно, как сейчас выгляжу, но какая разница?! Тут… она! Девочка без малейшего признака писюна! Моя! Вышедшая из моего тела! Я смогла! И плевать, как это вообще возможно! Даже если это ад. Или очередной издевательский сон. Плевать!

Она прекрасна! Такое милое личико! Впрочем, подозреваю, выгляди ребёнок как Квазимодо? Всё равно сочла бы его самым лучшим! Моим.

Она открыла мутные зел?ные глазки и издала уже не крик. Писк. Сродни тому, что издают маленькие подслеповатые котятки, впервые ищущие сиську матери. Это вызвало новый приступ умиления. Восторга!

– Котёнок. Тебя зовут Катя, – прохрипела, сквозь льющийся из глаз поток, рассматривая грязную малышку в зеленоватой прозрачной слизи.

Глава 2

– Родишь – поймёшь: безумные ЯЖЕМАТЕРИ совсем обнаглели.

– А мне плевать! Это моё дитя! А остальные? Пусть идут тёмным лесом.

– Катья? Милорд будет недоволен, – побледнела старуха, исподтишка посмотрев на дверь за своей спиной, которую я раньше и не заметила.

Какой ещё, ко всем чертям, милорд. Я! Именно я тут выталкивала из себя это существо. Мою крошку! И именно у меня есть право её назвать!

Теперь, когда боль отступила, мозг наконец-то включился, пусть и работал недостаточно быстро. Обычно не жаловалась на его работу, но усталость и всё остальное делали своё дело. Разум заторможен, а тело отчаянно желало отдохнуть после пережитого стресса. Но это всё же лучше, чем ничего. Мысли о том, где я и что же произошло, были какими-то путаными.

И пока? Всё что могла предположить, что в результате аварии я не умерла, а впала в кому, в которой от чего-то решили меня и оставить. В смысле продолжали поддерживать жизнь. Там, по всей видимости, меня кто-то обрюхатил, а в момент родов мне посчастливилось выйти из этого состояния. Не то чтобы я испытала счастье за последние двадцать минут. Но результат сглаживал все острые углы.

И кто же тогда тот, кто заделал мне ребёночка? Что ещё за милорд? Он типа аристократ? И чему он не обрадуется? Тому, что пришла в себя и дала имя нашему чаду? Это же неофициально, чтобы ему беспокоиться об этом всерьёз. Хотя для меня это не имело никакого значения. Мой котёнок останется только Катей и никак иначе. Моя чистая, непорочная девочка. Признаться, до этого считала это имя слишком обычным. Уж на фоне моего собственного, какое угодно покажется пресным. Но рассматривая личико своей девочки? Никакое другое на ум не приходило. Оно принадлежало ей. Только ей. Катенька моя. Столь прелестная, что перехватывало дыхание и хотелось убить за неё любого. И милорда этого в том числе. Как говаривал мой первый муж: всех в расход пущу.

Может это какой-то богатей из другой страны, что использовал моё тело как суррогатную мать? Хотя женщина вроде говорит по-русски. Но это не показатель. Такой мог найти и русскоговорящую. Но зачем?

Да и бред всё это. Тогда бы роды принимала целая бригада местных врачей, а меня бы погрузили в такой наркоз, что сознание мне бы только снилось, будучи и в коматозном состоянии. К тому же уверена, есть и другие более подходящие варианты для суррогатства для сбрендивших милордов. А не сорокапятилетняя женщина с бесплодием, с которым она боролась последние двадцать лет. И чего только не делала, не стесняясь, используя деньги, которые якобы правили миром. Но не в этом случае. Не в моём. Как это ни прискорбно.

Так я потеряла своих мужей. Сначала первого, которого, в самом деле, любила. Когда-то. Но он со временем убил это чувство на корню. Да он бы и не принял усыновлённых, не родных ему детей, а их ему захотелось. Грехи молодости, наверное, на них замаливать. Он же из бандюганов был, пока не стал чистеньким и легальным, как только-только отчеканенная монетка.

Потом меня оставил и второй. Но о нём не особо жалею. В смысле о его потере. Жеребцом он слыл ещё тем. От того его и выбрала. За генофонд и с десяток сыновей, бегающих по бескрайней Родине. Но вот моя утроба для него? Оказалась бесполезна. Как высушенная на солнце пустыня, не способная дать что-то большее, чем внешний лоск. Дурацкий брак, принёсший при этом очередные миллионы безликих бесполезных долларов и евро. И абсолютную пустоту внутри. На этот раз окончательную. Ту, что при встрече со смертью заставила радоваться ей, как сестре. Такой близкой и родной.

Да и что это за «клиника» такая? Тут, безусловно, очень богато. Это я могу сказать со всей определённостью. Уж опыта в этом у меня хоть отбавляй. Просто тут всё совсем не в моём вкусе. Старомодно до скрежета зубов. Но что есть, то есть. Только эти обои… мозг безошибочно выдавал информацию: ручная работа, дорогостоящая краска, оберегающая необычная технология, нанесённая поверх, прослужат лет тридцать без малейшего изъяна. Хоть скальпелем по ним режь. А уж вазы по углам? Да им лет по пятьсот! Не меньше! Правда, эпоху не узнавала. Что странно. Но можно списать это на усталость.

На ум приходил только какой-нибудь свихнувшийся английский милордишка, который выкрал моё тело и использовал его. Только использовал на удивление странно. Всё это странно! И никакого логичного объяснения у меня нет.

Пока я думала над тем, что тут скоро объявится какой-то лорд и предъявит права на моё сокровище, возможно лишив меня каких-либо претензий на него, повитуха споро обрезала пуповину, обмыла и укутала ребёночка в жёлтое одеяльце под моим пристальным взглядом.

– Приложи, – прохрипела, видя, что она, кажется, собирается унести Катеньку из комнаты. – Приложи малышку к моей груди.

– Зачем? – спросила она с недоумением, останавливаясь у самого порога.

Вот же несмышлёная! Неужели это надо объяснять?! Это же элементарно! В дальнейшем я собираюсь кормить свою кровиночку сама, а не используя смеси. ЯЖЕМАТЬ! И это не пустой трёп чужой вседозволенности!

– Приложи! – закричала, и сама не ожидая от себя подобного приказного тона.

Помешкав всего пару секунд, она не посмела сопротивляться, подошла, приспустила огромную липкую от моего пота сорочку, надетую на мне, и поднесла девчушку к соску, давая ей понять, где та в будущем будет получать пропитание.

Малышка неловко поелозила крохотными губками и почти мгновенно потянулась к своей добыче, от чего захотелось завыть от восторга. Грудь заныла, а я кайфовала от этого ощущения, как наркоман от дозы убойной дури.

При виде этого личика моё сердце дрогнуло! Дрогнуло! Вот оно! Хотя я и до этого поняла, что это мой ребёнок. Но на сей раз? Проснулся самый настоящий пресловутый материнский инстинкт.

Я так долго рассматривала лица детей, которых можно усыновить, дожидаясь именно этого момента! Этого чувства. Собственничества. Желания обладать. Отклика моего сердца, которое до этого было глухо к остальным. Мой ребёнок! Моё чудо!

Но эта стерва отняла малышку за миллисекунду до желанной нами обеими стыковки. По-моему, я мало что в этой жизни желала так, как её сомкнутые губки вокруг рубинового ореола и звука довольного чмоканья.

– Я должна отнести дитя к отцу, леди Вайриз. Он и так будет в ярости, – она отвела взгляд, уткнув его исключительно в моего ребёнка.

Не то чтобы я против её внимания к моему сокровищу, но всё же!

– Что за отец? – проворчала, нещадно следя за руками старухи, точнее за той, что она в них держала. – И чем это он будет недоволен?

Были бы у меня силы? Отняла бы свою прелесть и занялась ею исключительно сама, но пора приходить в себя и оценивать обстановку. Это казалось важнее остального.

Вопросы наподобие: «как это возможно?» и «что происходит?» с новой силой начали мельтешить у меня в голове. Я всегда любила вопросы и загадки. Сейчас это пригодилось. Но сейчас у меня слишком мало информации, чтобы дать на них ответы. Хотя это не мешало мне не спускать глаз со своего чада, больше всего на свете желая обнять кроху. И не отпускать никогда. И в соседнюю комнату в том числе. Никуда. Даже к её отцу, который будет чем-то там недоволен. Да пусть меня пожрут черви, но Катька, моя Катька, будет только со мной!

Я же её мать! ЯЖЕМАТЬ! И плевать, что это давно означает чуть ли не оскорбление. А все из-за недалёких новоиспечённых мамашек, полагающих, что им все дозволено. Материнство это прекрасно, однако некоторые берут на себя слишком много. Что есть, то есть.

Но принимаю ли я на себя больше дозволенного, желая, чтобы ребёнок, мой ребёнок, каким бы способом и путём я его не родила, остался со мной и только со мной? Не думаю. Тут я в своём праве. И никто у меня это не отнимет.

Глава 3

– Ты выдумал меня. Такой на свете нет, такой на свете быть не может.