Чудесные куклы барышни-попаданки

Глава десятая, в которой Марьяна встречается с прошлым

Марьяна

Теткин дом, что снаружи, что изнутри, был похож на деревенскую избу. На богатую деревенскую избу, как я себе их представляла по фильмам. С крыльца я попала в сени, а из них – в небольшую чистую комнату, часть которой занимала печь. Кухонной утвари рядом с ней я не увидела, значит, печь использовалась только для отопления дома.

Здесь тетка коротала вечера и принимала гостей. У одного из окон стоял вышивальный станок с натянутой на него тканью и начатой работой. Рядом в корзинке – цветные нитки. Стол покрыт белоснежной накрахмаленной скатертью с вышивкой на углах, на лавках – подушки с той же вышивкой, на окнах – цветастые занавески. В красном углу вместо икон – домашняя кумирня, деревянные фигурки идолов на трех полках.

Я поклонилась богам, соблюдая традицию. Велесу, хранителю ключей от трех миров – его идол стоял на нижней полке, символизирующей Навь. Макоше, Ладе и… Других идолов со средней полки, Яви, я не узнала. И Роду – на верхней полке Прави. А после уселась на лавку в ожидании тетки. Искать «свою» комнату в доме не захотела. Еще подумает, что я что-то вспомнила… а мне лучше держаться версии с потерей памяти.

С печки спрыгнула кошка – черная, с белым пятнышком на груди. И, подойдя, потерлась о мои ноги. Интересно, кошка помнит ту, прежнюю Марьяну?

– Явилась! – проворчали рядом. – Не запылилась!

– А? – переспросила я, наклоняясь к кошке. – Это…ты?

Если честно, я не удивилась бы, будь кошка говорящей. А что? Ведуны есть? Есть. Слышала я, что в Муромском лесу и нежить водится – лешие, русалки и прочие сказочные существа. И вода вот есть… живая и мертвая. Может, и ученые коты есть. Те, что направо – песнь, налево…

– Я это! Я! Голову подними, чучело!

На печи, свесив ноги, сидела маленькая женщина. Совсем маленькая, с аршин ростом. Волосы убраны под платок, платьице старенькое, в заплатках, лапти на босу ногу. И лицо некрасивое, сердитое.

– Ты кто? – охнула я.

– Тю! Здрасьте, приехали! Не узнаешь? Мурка, подь сюды! Кыс-кыс!

Кошка, повинуясь, запрыгнула на печку. Малютка забралась ей на спину, как на пони, и кошка перебралась на лавку, доставила наездницу ближе ко мне.

Кто это? Домовой? Домовиха… Домо…

– Домаха я! Луша.

– Марьяна, – представилась я. – Приятно… познакомиться.

– Мы знакомы. – Луша, привстав на цыпочки, пыталась заглянуть мне в глаза. – Ты мне имя дала. И этого не помнишь?

– Нет, – вздохнула я. – Болела я сильно, после смерти батюшки, а как очнулась… почти ничего и не помню.

– А-а-а… – протянула Луша. – Тогда понятно, отчего не спешила вернуться. Обещала ведь!

– Что я обещала?

– Дык… – Она замолчала, нахмурившись. – Ты и о дочке не помнишь, что ли?

Я приоткрыла рот от изумления. Дочка? У Марьяны есть дочь?!

Тут хлопнула дверь, ведущая в сени, и Луша, вскочив на Мурку, скрылась на печи.

Так, значит, домаха хозяйке дома не показывается. А мне… вот… И дочка. Спросить у тетки? Одно из двух: либо она знает о ребенке и молчит, либо домаха сказала неправду. Луша могла соврать? Вроде бы домовые разные бывают – и добрые, и злые. Или, все же, третье – тетка не знает о ребенке.

– Ты чего здесь? – удивилась тетка, зайдя в комнату.

Как она правильно называется? Горница? В светлицах вроде бы нет печи… А горница – на втором этаже. Тут его нет, значит…

Я поняла, что мысли путаются. Немудрено.

– Не помню, куда идти, – сказала я.

Тетка всплеснула руками и повела меня в комнатку, что примыкала к этой. Там стояла кровать, убранная расшитым золотыми нитями покрывалом, с горой подушек, накрытых сверху кружевной тканью. В углу – сундук, внутри которого, по словам тетки, хранились старые платья Марьяны, кое-какая одежда и постельное белье с полотенцами. Стол у окна, полка с книгами. И еще какие-то шкатулочки, коробочки…

– Выберешь сама, что надеть после баньки? – Тетка кивнула на сундук. – Ты не выросла с тех пор, да еще и похудела, платья впору будут. Сейчас самовар принесут, пироги. А после баньки ушицы местной отведаешь, как ты любишь. Ох, Марьяша, Марьяша… как же так…

Она махнула рукой и вышла из комнаты, а я без сил опустилась на кровать и уставилась в пустоту. И это я наивно полагала, что все самое странное случилось, когда я попала в этот мир через куклу!

Восемь месяцев назад

Притворяться барышней, потерявшей память, было страшно. Я понимала, что в любой момент могу выдать себя. Я понятия не имела, куда попала, и не смела расспрашивать об этом горничную Таню. Я то щипала себя, в надежде проснуться, то ждала, когда закончится действие лекарств, и я очнусь на больничной койке.

Но продолжалось это недолго. В первую же ночь ко мне в комнату явился призрак настоящей Марьяны. И как же я обрадовалась его появлению!

Сначала, правда, испугалась, однако как-то… слабо. Превращение в куклу потрясло меня сильнее. К тому же полупрозрачная девушка, хоть и плыла по воздуху, вела себя без агрессии. И сразу же сказала, что не желает мне зла, и попросила погасить ночник и не звать Таню.

Мы разговаривали при свете свечи. Призрак сам по себе не излучал света, но становился виден, отражая его, как Луна. Марьяна объяснила, что мягкое пламя восковой свечи не обжигает, так ей комфортнее. Благодаря этой встрече я узнала многое.

Марьяна Богданова – единственная дочь купца-миллионщика, владеющего текстильными и швейными фабриками. Он разбогател на производстве ситца, экспериментируя с цветами и рисунком, а позже вложил деньги в мастерские по пошиву одежды из собственных тканей.

Мать Марьяны умерла при родах, лет до восьми она росла при отце, а чтению, письму и прочим наукам училась под надзором тетки.

О жизни в скиту Марьяна не рассказывала. Ограничилась одной фразой: «По желанию отца я вернулась к нему, когда мне исполнилось восемнадцать».

Вскоре у нее случилась несчастная любовь. Какой-то молодой повеса, из высшего общества, вскружил ей голову – и бросил. Вроде бы отец выбрал ему иную невесту.

«Я не подходила им… по происхождению», – грустно поведала мне Марьяна. Она тяжело переживала разрыв, опять уехала к тетке и хотела стать жрицей, но…

Заболел отец, сдало сердце, и Марьяна едва успела с ним попрощаться. И сама слегла сразу после его похорон.

– А кукла? Кто принес куклу? – заволновалась я.

– Не знаю, – прошелестела она. – Не помню…

Кукла-лихоманка должна была оттянуть на себя болезнь, а вместо этого притянула меня из другого мира. Марьяна умерла, а я очутилась в ее теле.

– Я не в обиде, – сказала Марьяна. – Так… даже лучше.

– Почему? – спросила я. – И почему ты стала призраком? Зачем ты пришла ко мне?

– Не знаю, – вздохнула она. – Хотела что-то сказать. Что-то важное держит меня здесь. Но я не помню…

Неужели это «важное» – ее дочь? Если подумать… Марьяна могла иметь связь с тем, кто ее бросил. Она забеременела и уехала рожать к тетке в скит. И родила дочку?

Я знаю, кого обо всем расспросить!

– Кис-кис-кис, – позвала я, приоткрывая дверь.

– Марьяша, иди пить чай, – сказала тетка.

И разговор с Лушей пришлось отложить.

Глава одиннадцатая, в которой Марьяна становится матерью

Марьяна

Чай я пила почти без опасения, что он отравлен ядами или зельями.

Во-первых, очень хотелось пить и есть. Во-вторых, я устала бояться. Если нельзя доверять родной тетке, жрице Макоши, то кому тогда можно? Так и с ума недолго сойти. В-третьих, если тетка и замешана в моем похищении, то в скиту она навряд ли решится вредить мне.

Правда, и помогать она не спешила.

– Куда торопиться? – ворковала тетка, подливая мне чай из самовара. – Отдохни, успокойся. А то и оставайся здесь. Развод и через поверенного получить можно. Брак признают недействительным.

– А деньги? – вяло возражала я. – Я же останусь нищей.

– Перед богами все равны. Неужто я тебя выгоню? Родная кровь. Да и боязно мне, Марьянушка. Здесь ты со мной, под присмотром. А в городе? Тебя похитили, зельями опоили, замуж выдали. А вдруг еще что нехорошее случиться? Нет, Марьяша, ты как хочешь, а я тебя никуда не отпущу.

– Хорошо, – согласилась я. – Остаюсь. Спасибо, тетушка.

Сбежать легче, если тетка будет уверена, что я послушна ее воле.

О ребенке я спросить не решилась. Подумалось, что настоящая Марьяна отчего-то страдала настоящей потерей памяти. Возможно, это обычно для призраков – забывать часть жизни. Наверняка я не знала, а спросить не у кого. Разве что у Влада? До него с ведунами я не сталкивалась лично.

– Тетушка, а нельзя ли как-то отблагодарить того молодого человека за спасение? – спросила я.

– Чем же, Марьянушка? Деньгами? Полагаю, их у него предостаточно.

– Отчего ты так решила?

– Так он живую воду искал. Значит, ведун. И не простой, а обученный. У них деньги завсегда водятся. Да и не дело это, деньгами… Я вот подумала… на обед его пригласить. Пошлю кого-нибудь с запиской.

– А ему сюда можно? – удивилась я.

– Я смотрю, Марьянушка, ты и о том, как скиты живут, позабыла, – как-то грустно улыбнулась тетка. – Мы ж не в дом ночевать зовем, а в гости.

– Все я позабыла, – вздохнула я. – И как в баньке париться – тоже.

Упомянуть об этом получилось удачно. Я никогда не мылась в бане – ни в прошлой жизни, ни в этой. К счастью, в доме имелся водопровод и котел, что нагревался ведовским артефактом.

– А я помогу, – «обрадовала» тетка. – После зелий надобно пропотеть хорошенько, очистить кровь.

В бане я впервые увидела тетку без ее обычного темного платья свободного покроя. Догола она не разделась, осталась в длинной белой сорочке до пят, с длинными рукавами и воротом под горло. От пара она намокла и облепила тело, и я не без удивления отметила, что тетка – здоровая и крепкая женщина. Живот у нее плоский, руки сильные, грудь высокая. Да и седина еще не тронула волосы, что она заплела в простую косу.

Купцу Богданову, если не ошибаюсь, было пятьдесят два года, когда он умер. А сестра моложе его, значит, ей меньше пятидесяти. Интересно, что заставило ее стать жрицей?

Меня отхлестали дубовым веником так, что кожа горела. Да еще с наговорами, с молитвами. Тетка и обереги новые на шею мне повесила. И стало стыдно за свои мысли. Она обо мне заботиться, и деньги мои ей не нужны, так примет, а я ее подозреваю.

Влад на обед не пришел. Та, кого за ним посылали, доложила, что он отбыл с постоялого двора в неизвестном направлении.

– Небось, опять на остров подался, – фыркнула тетка. – За живой водой. Эта молодежь…

– Просто так брать нельзя? – спросила я.

– Там, где вода живая, рядом и мертвая, – пояснила она. – В неумелых руках живая может стать ядом, а мертвая в умелых – страшным оружием. Оттого ведунам специальное разрешение надобно иметь, для отчетности. А на острове родник молодой, его еще и не изучили толком.

Похоже, у живой и мертвой воды есть состав ингредиентов, как у минеральной – состав солей. Не всякая вода одинаково полезна.

После баньки меня разморило, и над миской ухи я клевала носом. Тетка отправила меня спать, пообещав, что разбудит к ужину.

На перинах спалось сладко. Я задернула занавески, и оставила окно приоткрытым. Под ним, в палисаднике, росли цветы, наполняя комнату сладким ароматом. И даже тревога за собственное будущее отступила.

Проснулась я от громкого звука: как будто били по металлу, но не в колокол, потому что звон был глухим и гулким.

– На вечерние гадания кличут, – сообщили мне. – Волхвы из столицы прибыли.

Спросонья понадобилось время, чтобы «перевести» сие на понятный мне язык. Волхвами здесь называли высших жрецов. Они и волшебными силами обладали, и с богами могли говорить, и пророчествовать. А гадания – это когда не только молятся богам и приносят им дары, а еще и просят о чем-то особенном, вроде дождя в засуху.

А вот кто в комнате, сообразила сразу. Поискав взглядом, я увидела Лушу на подоконнике. Она чуть отодвинула занавеску и грелась в лучах заходящего солнца.

– Тетушка там? – спросила я севшим со сна голосом.

– Все там, – сказала Луша. – Кроме тех, у кого работа.

Я вышла в соседнюю комнату, налила в чашку воды из остывшего самовара, напилась и вернулась к Луше.

– Рассказывай, – велела я.

– Чего это? – фыркнула она.

– Всё рассказывай. С самого начала. Я после болезни память потеряла.

– А-а… Ты говорила. Так это правда?

– Истинная, – заверила ее я.

– Так… с чего начать?

– Как мы познакомились?

– Так в лесу же. Не помнишь?

– Даже если ты еще сто раз спросишь, помню я или нет, память не вернется. Просто расскажи, – попросила я. И, вспомнив о том, что домовых надо угощать, предложила: – Может, хочешь чего? Молока, например?

– Молоко Мурке наливают, она делится. И хлебушка хватает. – Луша горько вздохнула. – Конфет хочу. Шоколадных. Ты раньше угощала, как батюшка гостинец присылал.

– Сейчас конфет… нет. Но я привезу, обещаю.

– Ты и вернуться обещала, – фыркнула она. – А вона как вышло.

Она говорила чисто, но простые обиходные слова в речи проскакивали. И, как выяснилось, Марьяна и к этому была причастна.

Луша рассказала, что дом, в котором она жила с мужем, сгорел при пожаре. Муж-домовой угорел, спасая хозяйское добро. В скитах домовых не привечают, и уж точно не приглашают в дом, а без этого ни один из них не может переступить порог. Домаха, оставшись одна, бродила по окрестным деревням, да нигде не могла найти приют.

– Тебе лет одиннадцать было, когда мы в лесу встретились. Ты землянику собирала, с подругами.

– У меня были подруги? – невольно перебила ее я.

– При скитах всегда дети живут. Сироты. И те, кого на обучение отправляют. Ты тогда в сторону от других отошла, я и решилась у тебя хлебца попросить. А ты пирожком угостила.

Марьяна не только накормила домаху, но и пригласила ее в теткин дом, на постоянное местожительство. И имя дала – Лукерья. Луша. Они дружили, Марьяна учила Лушу грамоте и правильной речи, а тетка и не знала, что у нее поселилась домаха.

– А дочка? Я родила ребенка? Когда?

Это волновало меня сильнее остального.

– Так странно, что ты этого не помнишь, – пожаловалась Луша. – Ты уехала к батюшке, и вернулась опять. Живота заметно не было. И мужа… не было.

– Осуждаешь? – поинтересовалась я.

– То ваши обычаи, не мои, – возразила Луша. – Ты ребеночка оставить хотела. А тетка твердила, что ты опозоришь не только себя, но и отца, и ее тоже. Но ты настаивала. После тебя обманули, что ребеночек родился мертвым. А я правду рассказала. О том, что дочка твоя жива. И пообещала присмотреть за ней. А ты обещала за ней вернуться. С тех пор уж год прошел.

– Год? – переспросила я. – Но как…

– Так ты не сразу после родов уехала. Сил набиралась, да жрицей стать хотела. Потом батюшка твой заболел, ты уехала. И вот…

Луша развела руками.

Интересно, и кто же постарался лишить памяти настоящую Марьяну?

– Так она тут? Дочка тут?

– Да где ж ей еще быть… Говорю ж, при скитах всегда сироты живут. Или подкидыши.

Значит, у Марьяны есть ребенок. Из-за этого определенно придется пересмотреть дальнейшие планы. И желание отказаться от чужого наследства уже не казалось мне правильным.

Глава двенадцатая, в которой Владислава отстраняют от дела

Влад

Ворота были распахнуты. Возле них, на улице, стояла подвода, наполовину заполненная тюками и сундуками. Между ней и домом сновали юркие мужички: в дом шли порожние, а оттуда возвращались с вещами.

Заливался лаем Тузик, рыча и натягивая толстую цепь. Подле конуры, на скамеечке, сидел дед Кузьмич. Он попыхивал папироской и злобно поглядывал на грузчиков.

– А… – начал было Влад, позабыв поздороваться.

Дед Кузьмич отрицательно качнул головой и показал в сторону дома. Мол, туда иди, там разбирайся.

В доме Влад обошел несколько комнат, прежде чем нашел Таню. И везде – беспорядок, разбросанные вещи, незнакомые люди.

– Владислав Николаевич! – взвизгнула Таня, обрадовавшись ему.

И чуть ли ни на шею кинулась.

– Что происходит? Я ничего не понимаю! – жаловалась она. – Пришли какие-то люди, показали бумаги. Дом продан! И освободить его нужно до вечера. Как?! Куда нам идти? Где барышня?! Это какая-то ошибка!

Владу с трудом удалось остановить поток справедливого возмущения.

– Я к вам с хорошей новостью, – сказал он. – Марьяна Ильинична нашлась. Она жива и здорова. Сейчас она в скиту у тети.

Он внимательно наблюдал за реакцией Тани, потому что и она могла быть причастна к похищению хозяйки дома, но Таня запрыгала от радости и даже захлопала в ладоши.

– Я так рада! Так рада, что барышня нашлась! – воскликнула она. И тут же, спохватившись, добавила: – Но у нас новая беда! Вы поможете? Я уверена, это мошенники!

Увы, Влад был иного мнения. Он собирался узнать у Тани, кто занимался юридическими делами Богдановых, но надобность в этом отпала. В доме находились представители и заинтересованной, и ответственной сторон.

Разговор с ними получился презабавным, потому как выяснилось, что он, Владислав Николаевич Юрьевский, подписал бумаги о передаче всего имущества своей жены, Марьяны Ильиничны Юрьевской, в девичестве Богдановой, некоему Флору Ивановичу Пастушкову. Документы заверены нотариально, подписи сомнению не подлежат.

– Вы оформляли бумаги? – спросил Влад у нотариуса.

– Никак нет, – ответил он. И называл фамилию. – А я лишь слежу за исполнением со стороны, так сказать, Марьяны Ильиничны. И то из уважения к ее покойному отцу. Явился по просьбе Татьяны, чтобы, так сказать, удостовериться в законности сделки.

Отчего-то Влад не сомневался, что того, кто оформлял подложные документы, уже не найти. И… подложные ли? Скорее всего, Влад лично ставил подписи. А что под действием зелья, так это доказать надо.

– А вы, собственно, кто? Почему интересуетесь делами Богдановых? – спросил нотариус в свою очередь. – Вы из полиции? Татьяна говорит, что Марьяна Ильинична пропала, что ее ищут…

В том, что он и есть тот самый муж, что подписывал бумаги в не твердом уме и не здравой памяти, Влад признаться не мог. Сначала необходимо сообщить о происходящем батюшке, испросить позволения. И только потом…

Влад хотел бы наплевать на условности. Ему претила мысль о том, что девушка пострадала из-за него. И пусть не он лично… Но ведь замешан! И оказался настолько беспомощен и беспечен, что позволил кому-то так с собой обойтись. Он обязан помочь Марьяне Ильиничне. Это дело чести!

Однако батюшка недвусмысленно предупредил, что огласка нежелательна. И, значит, придется докладывать ему обо всем, а потом уже действовать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Здесь в значении «телохранитель».

2

Здесь в значении «вода с волшебными свойствами».

3

Колдунья.

4

Здесь – фотографии.

5

Здесь – доска, закрывающая пространство между воротами и землей, в ней делали дыру, в дыру собака высовывала голову и могла даже укусить зазевавшегося прохожего.