Чудесные куклы барышни-попаданки
К слову, матушка с именами отпрыскам не заморачивалась. Или это батюшка постарался? Все они в тесном семейном кругу звались Владами. Старший – Владимир, средний – Владияр, и младший – Владислав. Братья и похожи меж собой были, к счастью, только внешне. Владимиру батюшкин характер достался, Владияр в деда по материнской линии пошел, военными науками интересовался. А Владислав… Все говорили, что он на матушку похож. Но это, наверное, потому что ее любимчик, младшенький. Влад уж давно этим тяготился, тянулся за братьями, но…
Не относились к нему серьезно, факт. Вот и сейчас матушка всполошилась, захлопотала вокруг любимого сына.
– Рано ты поднялся, Владушка. А я тебя позже ждала. Но супчик уже готов, откушай, полечись, – суетилась она. И сердилась на слуг: – Накрывайте уже, подавайте, чего копаетесь!
Владимир наблюдал за этим с брезгливостью. И Влад морщился, но матушке не перечил. Еще обидится, плакать будет. Лучше потерпеть. Да и забота, кабы она не сопровождалась суетой, была ему приятна.
Матушка подумала о том, что наутро после вечеринки у Влада будут болеть голова и желудок, позаботилась о том, чтобы ему приготовили целебный суп на жирном бульоне. А Владимир, наверняка, нарочно пришел! Догадался, что Влад наутро наведается к матушке, вот и поджидал.
– Спасибо, мама, – вежливо сказал Влад и поцеловал ее в щеку, пахнущую ландышами.
Матушка любила ландыши. И сама была похожа на ландыш – нежный, хрупкий, звенящий. И несколько ядовитый. Маленькая миниатюрная блондинка с непростым характером. Иная и не смогла бы так долго оставаться царской фавориткой. А еще ландыш символизировал красоту и материнскую любовь. Детей своих матушка очень любила, и добилась того, что их всех признали узаконенными бастардами. И это при живой княгине.
Не дожидаясь, когда Влад утолит первый голод, Владимир произнес:
– Владислав, мои поздравления. Ты, наконец-то…
Влад не дослушал. Испугавшись, что его поздравляют с женитьбой, поперхнулся супом и некрасиво закашлялся. Матушка переполошилась, от всей души огрела отпрыска кулаком по спине и подала стакан воды.
– Не в то горло… попало, – повинился Влад, отдышавшись.
– …получил диплом ведуна, – закончил Владимир торжественную речь. – Когда к работе приступать думаешь?
«Не знает», – сообразил Влад.
– Я еще об этом не думал, – ответил он.
– А я вот думаю, возьми недельку отпуска. Или две, – великодушно предложил Владимир. – Все же после выпускных испытаний отдохнуть… не помешает.
И уставился на Влада… насмешливо.
«Знает. Но скрывает от матушки, потому и придумал этот… отпуск».
– А чтобы лучше отдыхалось, – продолжил Владимир, – дам я тебе поручение. Тебе понравится.
«Или все же не знает?»
– К-какое поручение? – любезно поинтересовался Влад.
То есть, он надеялся, что это прозвучало любезно, а клацанье зубов в начале фразы до ушей брата не долетело.
– Конкурс «Княжья краса». Слыхал о таком?
– А-а… Ну, да… Это тот, что в конце лета проводится?
– Ага, он самый, – согласился Владимир. – Девушки, что местный отбор прошли, в столицу съезжаются. Будем выбирать… самую красивую.
– Будем? – переспросил Влад.
– Суть ты уловил, – широко улыбнулся Владимир. – В этом году «Влад и братья» спонсируют конкурс красоты. Ты в жюри, поздравляю.
– Я… Что?
– Братец, дорогой… Организацию и подготовку я тебе поручить пока не могу, сам понимаешь. Да и не твой это профиль. Ты же ведун, а не управленец или оценщик. А вот в жюри посидеть, на красивых девушек посмотреть…
Владимир подмигнул, улучив момент, когда матушка отвернулась.
– А я справлюсь? – засомневался Влад.
С девушками ему катастрофически не везло. В смысле, от них отбою не было. И причина этому простая – происхождение. А вот чтобы их красоту оценивать… Допустим. А по каким параметрам? Навряд ли по тем, что среди мужчин ценятся.
– Вот и проверим, справишься или нет.
«Если с таким простым заданием не справишься, зачем ты тогда нужен?» – ясно читалось во взгляде Владимира.
– Это же просто, Владушка, – заметила матушка. – Выбрать самую красивую девушку.
– Отнюдь, – засмеялся Владимир. – Во-первых, за ними глаз да глаз нужен. Каждая вторая… а то и каждая… норовит ведовством воспользоваться, чтобы красивее стать. Или взгляд отвести. Или приворожить. Или… Но тут и штатные ведуны работать будут, они помогут обман распознать. Во-вторых, тебя будут пытаться подкупить и соблазнить. И поверь, справиться с этим не так-то просто.
– Я понял, – кивнул Влад. – Когда приступать?
– Через три дня начнут прибывать первые гостьи. Ты будешь официальным представителем нашей компании, поэтому обращаться за помощью девушки будут к тебе. Решать их проблемы не ты будешь, но…
– Понял, – повторил Влад. – Вежливо выслушивать, обещать помочь и передавать исполнителям.
– Схватываешь на лету.
Вот же незадача! Получается, что за три дня Влад должен найти жену и развестись. Если не справится, подведет батюшку. Или старшего брата. Или обоих сразу.
– Мама, можно еще тарелочку супа? – попросил Влад.
Аппетит разыгрался не на шутку, теперь еще и на нервной почве.
Глава четвертая, в которой Марьяна играет по чужим правилам
Марьяна
Если бы не обстоятельства, я с удовольствием понаблюдала бы за свадебным обрядом – из чистого любопытства. Но меня выдавали замуж против моей воли, поэтому испытывала я исключительно отрицательные эмоции. Да и те казались какими-то притупленными, слабыми, неживыми.
И телом своим я не владела. Женский голос за спиной шептал:
– Иди.
Я переставляла ноги, едва сгибающиеся в коленях.
– Стой. Повернись направо.
Женщину я не видела, однако отлично понимала, что она и есть кукловод. Морокунья3? Пожалуй. Причем из тех, что поклоняются Морене. Приворотные зелья, подчинение – черное ведунство. Запрещенное. И естественно, что женщина не хочет, чтобы я узнала, как она выглядит.
И жених – тоже.
Лицо мужчины, стоявшего у алтарного камня, скрывал морок. Оно расплывалось, покрывалось рябью, будто отражение в воде, а если я пыталась сфокусировать взгляд, терялось в тумане.
На меня он не смотрел. Стоял прямо. Неподвижно. Как статуя.
Тоже кукла?
А это навряд ли. Ведь это он желает жениться на богатой наследнице, он все устроил. Иначе – зачем? И поэтому он – не жертва. Не кукла, как я. Похоже, боится, что я смогу опознать его по жесту или по голосу, поэтому и ведет себя так осторожно.
К алтарному камню подошла жрица в красном балахоне, расшитом золотом. Ее лицо скрывал глубокий капюшон.
Жреца нараспев начала читать гимн, посвященный богине Ладе.
Я до сих пор не разбиралась в гимнах, но Пантеон Богов честно пыталась выучить наизусть. Лада – покровительница семейного счастья. Ни один брачный союз не заключается без ее согласия. Ее алтарный камень сделан из розовато-красного сердолика, а на поверхности вырезан лебедь. Его нам с женихом и предстоит напоить своей кровью.
«Матушка Лада, – взмолилась я мысленно, – помоги!»
Жених вдруг подал мне руку. Я вложила в его ладонь свою – без шепота за спиной, вроде бы по собственной воле. И…
Позже я поняла, что в тот момент приворотное зелье начало действовать. Я уже не казалась себе куклой. Представляла, что стою у алтаря с любимым мужчиной. И всем сердцем желала выйти за него замуж.
На наши головы надели венки из цветов и веток березы. К губам поднесли чаши с душистым медвяным напитком. По ладони полоснуло острие ритуального ножа. Кровь пролилась на алтарь – моя и его. И, смешавшись, вспыхнула золотом.
– Лада одобрила ваш союз, – возвестила жрица.
Она связала наши руки золотой лентой, обвела вокруг алтаря. Завершая круг, я почувствовала головокружение, и пол ускользнул из-под ног.
Восемь месяцев назад
«Я превратилась в куклу!»
Жуткая мысль вытеснила все остальные, повергнув меня в шок. И это спасло меня от разоблачения. Лекарь, прибывший, чтобы меня осмотреть, принял мое состояние за последствие болезни. Слабые попытки выяснить, где я нахожусь, расценили, как временную амнезию.
– Такое бывает, – объяснял лекарь горничной за неимением других людей в комнате. – Барышня несколько дней в беспамятстве провела. Ее исцеление – чудо. А память вернется.
К его появлению кукла, похожая на меня, исчезла из комнаты.
Лихоманка? Занимаясь изготовлением кукол, я интересовалась и историей. Таких кукол предки делали для защиты от болезней. Но это же… колдовство?
А лекарь тем временем поманил горничную из комнаты, велев мне отдыхать, пить лекарства, хорошо питаться и не спешить вставать.
К слову, если белый передник горничной не показался мне странным, то костюм лекаря заставил задуматься, в своем ли я уме.
Все же горничных в передниках вполне можно встретить в богатых особняках, например. Как и мебель, стилизованную под старину. Но…
Узкие брюки, длинный пиджак с высокой застежкой и широкими плечами. Под ним – жилет. Часы в нагрудном кармашке, на золотой цепочке. Костюм из хорошей шерсти – серый, в светлую полоску. Высокий воротник накрахмаленной рубашки и шейный платок вместо галстука. И ботинки – узкие, лаковые, с пуговицами. Пенсне. Шляпа и трость, что лекарь отдал горничной, едва войдя в комнату.
В одежде я разбиралась. Я шила ее для кукол и старалась, чтобы она соответствовала моде того или иного исторического периода.
Лекарь был одет так, как одевались мужчины в начале двадцатого века.
И какой в этом смысл?
Хорошо, пусть врач – чудак. Называет себя лекарем, носит старинную одежду, пенсне и часы на цепочке. Но в комплекте с горничной, комнатой и куклой…
Если это не сон, то я сошла с ума. Других разумных вариантов в голову не приходило.
И что делать? Подыграть? Возмутиться?
Я села, свесив с кровати ноги, но коснуться пола не удалось. Лежала я, как оказалось, не на матрасе, а на перине. На трех перинах. Я не поленилась заглянуть под простыню и пересчитать их.
– Барышня! Марьяна Ильинична! – всплеснула руками горничная, вернувшись в комнату. – Сказано же, лежать надо! Куда это вы собрались?
– Туда, куда короли ногами ходят, – пошутила я.
Как оказалось, неудачно. Лицо горничной вытянулось от изумления. Пришлось объяснять прямо:
– По нужде.
Подумалось, что если сейчас из-под кровати достанут ночную вазу, я не удивлюсь.
– А, так я провожу. – Горничная подставила плечо. – Или, может…
– Проводи, – твердо перебила ее я.
Уборная оставила двоякое впечатление: с одной стороны – фаянсовый унитаз с подведенной водой, плитка на стенах, с другой – умывальник системы «мойдодыр» с резными деревянными шкафчиками, а на плитках и унитазе – роспись под хохлому. И кран… из золота.
Содержимое шкафчиков подробно рассмотреть не удалось, беспокойная горничная постучала в дверь.
– Марьяна Ильинична, все в порядке?
Я успела открыть лишь одну коробочку, там оказался зубной порошок.
– В порядке, – заверила я ее, выходя из уборной. – Кстати, как тебя зовут?
Что ж, попробую сыграть по местным правилам. В конце концов, кто сказал, что сходить с ума нужно в мрачном и подавленном настроении? Обстановка вполне располагает… к некоторому веселью. Я же хотела оказаться на месте куклы-барышни? Мечты сбываются! И пока я не очнулась на больничной койке, пристегнутая к ней ремнями, можно насладиться жизнью… хм… кого именно?
После свадебного ритуала я очнулась в сарае, на стоге сена. Меня не связали, но тело затекло, и я замерзла. Сильно болела голова, во рту пересохло. И очень хотелось есть. Похоже, провалялась я тут долго.
В сарае, кроме сена, ничего не было. Сквозь щели в дощатой стене проникал свет. Еле-еле доковыляв до двери, я обнаружила, что она заперта.
– Есть тут кто? – крикнула я.
Вернее, хотела крикнуть, но голос сел, и я закашлялась. И заколотила кулаками в дверь.
– А вы кто? – поинтересовался вдруг кто-то за дверью. – И что тут делаете?
Голос мужской, незнакомый. Но отчего-то я обрадовалась. Ведь тот, кто запер меня в сарае, не стал бы спрашивать, кто я! Значит, есть шанс на спасение.
Глава пятая, в которой Влад терпит неудачу
Влад
Восстановить память не удалось.
Влад уверен, что все сделал правильно: ингредиенты зелья отмерил в должных пропорциях, руны воспроизвел точно, ключевые узлы ведовской силой напитал достаточно. И… ничего. Как в клуб завалились – помнит. А дальше – пустота. И пробуждение.
Такое возможно. Тот, кто Влада опоил и в храм Лады доставил, мог и блок на воспоминания поставить. И, значит, придется действовать иначе.
Опять же, день давно перевалил за середину, и можно надеяться, что Ромашка пришел в себя после вчерашней пьянки.
Добрыня Ромашкин, закадычный Владов друг, прозвище имел сообразно фамилии. Походил он, скорее, на медведя, чем на полевой цветок. На рыжего медведя, ибо шевелюру имел огненную. Да и остальной волосяной покров, в чем Влад убедился, не единожды побывав с Ромашкой в бане, отливал всеми оттенками рыжего цвета.
Высокий, широкоплечий, круглолицый, неуклюжий и шумный, он сильно отличался от сверстников с самого детства. Как и Влад. Правда, Влад по иной причине, но…
У Ромашкиных матушка остановилась погостить по дороге в Минеральные Воды. Поместье располагалось на берегу широкой реки. С тех времен Влад запомнил огромный белокаменный дом, стоявший на высоком холме. С балкона второго этажа и открывался чудесный вид на реку. В саду, окружавшем дом, цвели деревья. От малейшего движения ветерка начиналась цветочная метель. Это завораживало. Как и насыщенный приторно-сладким ароматом воздух.
Матушка Влада приятельствовала с Аглаей Кузьминичной Ромашкиной, в девичестве Ленской, с юных лет. Они вместе обучались в пансионе для благородных девиц, а когда Аглая вышла замуж и переехала в поместье к мужу – переписывались и навещали друг друга. Аглая никогда не чуралась дружбы с любовницей Великого Князя и, по словам матушки, никогда не пользовалась привилегиями, что эта дружба давала.
Как-то Владу довелось рассматривать солнцерисунки4 матушки в молодости. На многих она была запечатлена с подругой Аглаей, и Владу казалось странным, что она – мать Добрыни. Маленькая, белокожая, темноволосая – Аглая казалось хрупкой, как фарфоровая статуэтка. По сравнению с ней даже матушка, изящная блондинка-ландыш, выглядела крупной. А Влад, даром что ростом пошел в батюшку, был на полголовы ниже ростом и вполовину уже, чем Добрыня. Да и отец приятеля на великана не походил.
Правда, поговаривали, что в предках у Ромашкиных – богатыри-исполины, истинные потомки богов. И Добрыня похож на прадеда, снискавшего славу в великих битвах прошлого века.
Познакомились Влад и Добрыня просто. Мальчиков представили друг другу матери. Было им тогда по семь лет. Влад изо всех сил вел себя вежливо, как учила матушка. Добрыня же смотрел на сие презрительно и, улучив момент, предложил новому знакомцу прогуляться к реке. Это означало «сбежать из-под надзора воспитателей». И отказаться от столь заманчивого приключения Влад не смог.
Приключение получилось знатным. Добрыня стащил на кухне огромный ломоть свежеиспеченного хлеба с хрустящей корочкой и одуряюще пахнущее чесноком колечко колбасы. Они разулись и босиком, с гиканьем, сбежали по тропинке к воде. И там, на деревянных мостках, опустив босые ноги в воду, уплетали хлеб и колбасу. А после ловили огромных стрекоз с прозрачными крыльями. Убегали от чьей-то собаки. Кубарем скатывались с холма по траве. Строили замок из песка и палок на берегу реки. И, возможно, даже успели бы покататься в лодке, что нашли на берегу, но беглецов обнаружили, поймали и сопроводили в дом.
Матушка пришла в ужас – и от поступка Влада, и от его внешнего вида, и от испорченной одежды. Белый костюмчик-матроска стал похож на грязную тряпку и восстановлению не подлежал. А еще Влада, укусила какая-то тварь – то ли слепень, то ли комар – и щеку раздуло так, что один глаз превратился в щелочку.
– Твой сын… это твой сын… – только и повторяла матушка, принимая успокоительные капли из рук подруги.
По ее мнению, виноват во всем был Добрыня. И его отец, дабы не огорчать гостью, а, возможно, и потому, что прекрасно знал характер собственного отпрыска, отправил слугу за розгами.
Такой несправедливости Влад снести не мог. Топая ногами и повышая голос, что само по себе являлось вопиющим безобразием, он доказывал, что сбежал по собственной воле, что Добрыня не заставлял его бегать босиком и кататься по траве. Тем более, не науськивал комаров кусаться.
И был услышан.
Матушка, проявив несвойственную ей строгость, позволила хозяину дома наказать обоих мальчиков. Справедливость восторжествовала. Так что, можно сказать, Влада и Добрыню сдружила порка.
Осенью, после возвращения из Минеральных Вод, Влад поступил в закрытую школу для мальчиков. И Добрыня – тоже. Выходные они проводили вместе, под присмотром матушки Влада, что не мешало им проказничать, познавать мир… и дружить по-настоящему, по-мужски.
Влада сторонились, потому что знали о его «неблагородном» происхождении, Добрыни опасались из-за внешнего вида и неуемной силы. Изгоями в обществе сверстников они не стали, но держались особняком. И если кого и спрашивать о том, что случилось ночью, так только Добрыню. Не мог он не заметить, как друга женили.
Или… мог?
Добрыня шумно пил чай в столовой квартирной хозяйки. Рядом с пузатым самоваром стояла початая банка соленых огурцов. Добрыня отхлебывал чай из огромной кружки, кидал в рот огурец и хрустел им так громко, что Владу пришлось повысить голос, привлекая к себе внимание.
– А, это ты! – обрадовался другу Добрыня. – Присоединяйся! Лучшее средство от похмелья, знаешь ли…
– Спасибо, воздержусь.
Влада передернуло. Он знал, что в душистый чай Добрыня щедро насыпал сахару, так как обожал сочетание приторно-сладкого и чесночно-соленого.
– Как голова-то? – подмигнул Добрыня. – Не болит?
– Нет. – Влад опустился на свободный стул. – А у тебя?
– Еще пара кружечек, и перестанет. А ты чего? По делу или так?
– Или по делу, – вздохнул Влад. – Ромашка, выручай. У меня память отшибло.
– Гы! – хохотнул Добрыня. – До того, как ты с красоткой в номера подался или после?
– С красоткой?! – изумился Влад. – Так, с этого места… подробнее.
Добрыня на память не жаловался, но Владу это не помогло.
Барышень легкого поведения на вечеринку пригласил кто-то из выпускников. Хорошо подвыпившая братия жест оценила. И, по словам Добрыни, Влад почти сразу пал жертвой чар жаркой красотки, с ней и удалился «в номера», да так и не вернулся. Утром Добрыня разузнал, что Влад благополучно добрался до квартиры и спит беспробудным сном, после чего вернулся к себе.
– А что там у вас было, не знаю, – сказал Добрыня. – Так ты все позабыл? Бедолага…
– Позабыл. – Влад задумчиво поскреб подбородок. – А описать ты ее можешь?
– Девку эту? – удивился Добрыня. – Так понравилась? Хотя… ты ж ничего не помнишь!
– Да… у меня одна вещица пропала, – нашелся Влад.
Все же говорить другу правду о женитьбе он права не имел.
– Украла?! Хм… – Добрыня напрягся. И опустил очередной огурец в кружку. – Обычная она. Личико милое, размалеванное. Сиськи… Во!
Он изобразил размер обеими руками.
– Не, брат, точнее не опишу, – признался он. – Сиськи все затмили. Платье красное. А, может, бордовое? Кто его разберет…
Найти девицу по размеру груди не представлялось возможным. Да и толку? Если она подмешала Владу зелье, то ее и по точному описанию внешности не сыскать. Небось, уже из города уехала.
– Погоди, а что пропало? Может, в полицию заявить? Пусть они ее и ищут.
– Да так, безделица, – отмахнулся Влад. – Не стоит.
Похоже, придется искать… жену. Дочь купца Богданова – не иголка в стоге сена.
Глава шестая, в которой Марьяна встречает таинственного незнакомца
Марьяна
Я прильнула к щелочке между досками, силясь рассмотреть мужчину. Но он сделал то же самое, и ничего, кроме темного пятна, я не увидела.
– Меня похитили, – пояснила я.
Горло нещадно саднило, голос сел – и это не располагало к объяснениям.
– Неужели? – усомнился мужчина. – А, может, вас тут заперли за какой-нибудь проступок?
– Как это? – удивилась я.
Странно. Но, наверняка, что-то навело его на мысль, что такое возможно.
– Э-э… А где… я?
Вопрос прозвучал донельзя глупо, но ведь я, и правда, не знала, где нахожусь.
– В сарае, – хохотнул мужчина.
От злости я пнула дверь. Похоже, я ошиблась. За ней – не спаситель, а похититель. Охранник, который играет со мной, как кошка с мышью. Он попросту забавляется!
– Что же вы замолчали? – поинтересовался мужчина.
Не буду отвечать. Надо думать, как отсюда выбраться. Меня не связали – это, несомненно, плюс. Или минус? Мои похитители не столь беспечны. И, значит, уверены, что сбежать я не смогу.
Зачем меня заперли? Надолго ли? Здесь холодно. Зарыться в сено? Да там, пожалуй, мыши…
В подтверждение моих слов раздался писк. Возможно, мыши и раньше копошились в сене, только я не прислушивалась.
Сейчас конец лета. Отчего же так холодно? Я поежилась и обхватила себя руками. Впрочем, ночи за городом бывают прохладными. А я долгое время провела без движения, без еды и питья. И последствия стресса никто не отменял.
И все же… Если меня хотят убить, отчего не убили сразу после свадьбы? А если не хотят, то зачем держат взаперти?
– С вами все в порядке?
В голосе мужчины послышалось беспокойство.
– Меня похитили, насильно выдали замуж, – перечислила я, загибая пальцы, – держат под замком без еды и воды, хотят убить… Со мной все в порядке?
Вопрос был риторическим, ответа я не ждала. Но дверь неожиданно распахнулась, и внутрь сарая шагнул мужчина.
Где-то я его видела… Он застыл, загораживая собой дверной проем, и хорошо его рассмотреть я не могла, на лицо падала тень. А по ощущениям…
Впрочем, стоит ли доверять собственным ощущениям, когда зубы стучат от холода, а живот сводит от голода? Про страх от неопределенности, как говорится, молчу отдельно.
Возможно, мужчина показался знакомым, потому что проявил ко мне толику сочувствия. Он шагнул ближе, снял сюртук и накинул его мне на плечи. Жест, по сути, лишенный смысла. Летние сюртуки шили из тонкой ткани, но…
Мне отчего-то стала приятна такая забота.
– Вас, правда… похитили? – спросил мужчина, присаживаясь на корточки.
Его лицо оказалось вровень с моим, в нос ударил запах дорогой туалетной воды.
– Правда, – поежилась я. – А вы… разве не должны меня охранять?
– Я? – удивился он. – Нет, вы ошибаетесь.
Мужчина не был красавцем, и черты его лица казались грубыми, непропорциональными. Высокий лоб, длинный нос, резко очерченный подбородок, густые брови, узкие губы. А вот глаза – приятные. Разрез миндалевидной формы, длинные ресницы, и радужка… то ли зеленая, то ли синяя. При неярком освещении она казалась темной. Шляпу мужчина потерял. Или не носил вовсе? Светлые волосы он собрал в короткий «хвост».
Заметив мой внимательный взгляд, мужчина вроде бы смущенно провел ладонью по лицу.
– Щетина? – виновато произнес он. – Прошу прощения, барышня. Не было времени привести себя в порядок.
Пожалуй, он все же спаситель. Охранник не стал бы вести себя так учтиво.
– Не беспокойтесь, сударь, – вежливо ответила я. – Вы не объясните, где мы находимся?
– На острове, барышня. Капище на Столобном острове.
Я нервно сглотнула. Место незнакомое, но лишь потому, что я плохо знаю историю этого мира. Однако, что такое капище, я читала. Это место силы, где славят языческих богов. Там обязательно есть Алатырный камень, на котором жрецы приносят требы богам. И пусть сейчас это молоко, мед или иные дары земли, но в древности Черному богу приносили и человеческие жертвы. Сразу стало понятно, отчего меня заперли на острове!
Подавив желание вцепиться в мужчину с воплем «Заберите меня отсюда! Немедленно!», я осторожно поинтересовалась:
– А вы… что тут делаете?
– Искал кое-кого.
– Нашли?
– Не знаю, – загадочно ответил он.
Представляться он не спешил. Впрочем, я – тоже.
– Вас вот… нашел, – добавил он. – Сейчас на острове никого нет.
– А жрецы?
– Дома жрецов и жриц на берегу озера. Тут многим богам молятся, и много скитов вокруг. Если мы не поторопимся, нас могут заметить.
– Вы заберете меня отсюда? – обрадовалась я.
– Если вы этого желаете.
– Конечно, желаю!
