Контракт с Аншиассом
– Элиссавет, – Махарадж, вытолкнув её имя, на время замолчал, и только тяжёлое дыхание раздавалось из его уст, – постарайся успокоиться, не сжимайся, – послышался его голос, по которому нетрудно было догадаться, что мужчина возбуждён. – Я нанесу гашан.
– Гашан? – напряжённо переспросила Лиза, потому что вопреки ожиданиям испытала неприятные ощущения.
Нечто склизкое, холодное было на мужском пальце, который вынырнув из лона, через несколько мгновений вновь погрузился в него со второй порцией смазки и начал мягко двигаться, при этом не столько поступательно, а будто мужчина распределял тот самый непонятный гашан.
– Специальное снадобье, которое убережёт ваше тело от боли и неприятных ощущений. – Мужской палец покинул женское лоно, но ненадолго.
Переместившись и присев рядом, предводящий провёл ладонью по груди женщины, мягко огладил, сжал, и Лиза с трудом сдержалась, чтобы не податься навстречу этим ласкающим движениям.
– Необходимо время, чтобы снадобье подействовало. Если вам будет неприятно или больно – скажите.
Мужчина отстранившись, вновь подхватив Лизу на руки, теперь поставил на матрас.
– Что вы делаете? – выдохнула, пытаясь устоять на мягкой поверхности и не упасть, но поддерживающая за талию мужская рука, уберегла её от этого.
Вопрос Лизы остался без ответа, хотя он и не требовался, потому что мужская ладонь вновь легла на её грудь, очень осторожно сжала, пробуждая волну возбуждающего удовольствия. Приподнимая, мужчина сжимал грудь Елизаветы, мягко, аккуратно, что вызвало желание прогнуться навстречу.
Огладив и уделив внимание каждому полушарию, большая ладонь, с немного шершавой кожей, переместилась ниже, прошлась в мягком касании по животу, приблизившись к паху. Прерывистое дыхание срывалось с губ Лизы, но что возбуждало ещё больше, так это слышать что также прерывисто, рвано, дышит Махарадж.
Чуть откинув голову, Елизавета, наплевав на все свои тревоги и волнения, наслаждалась этими мягкими поглаживаниями и прикосновениями. «Да пошло оно всё к чертям!» – подумала, вспоминая как давно у неё никого не было. Ведь после того как ушёл муж, она настолько замкнулась в себе, в своих страхах и комплексах, что даже не смотрела в сторону кого-либо. Потом смерть родителей, вернувшаяся болезнь сына и мыслей о мужчинах возникнуть вообще не могло.
Мягкое касание к завиткам волос, поглаживание. Уцепившись за мужские плечи для устойчивости, Елизавета нахмурилась. Происходило что-то странное – возбуждение, что до этого прокатывалось волнами по телу, сбивало дыхание, сейчас рассеивалось, стоило ему достигнуть живота, паха.
Мужские касания стали смелее, но это уже не радовало, а настораживало её. Даже когда Махарадж, взрыкнув, подхватил её на руки и поставил на пол, Лиза была скорее озабочена данным фактом. Стремление насладиться моментом испарилось, оставляя за собой лишь недоумение.
– Примите позу, аншиасса, – хрипло сорвалось с губ мужчины, который поставил её на ноги у матраса, руками при этом придерживая за плечи.
– Я… я не понимаю… о какой позе вы говорите, – смешалась Елизавета, ощущая спиной твёрдое желание мужчины с мелькнувшей мыслью, что даже не заметила и не услышала когда он успел раздеться.
– Встаньте на колени, – Махарадж подтолкнул её к матрасу, и Лиза послушно встала на колени, чтобы тут же опуститься на руки, под давлением мужской руки, лёгшей ей на спину.
«Так вот о какой позе он говорит!», догадалась, когда мужская ладонь ещё чуть сильнее надавила на её спину, заставляя прогнуться попой кверху, чтобы она приняла коленно-локтевую позу.
– Раздвиньте ноги, аншиасса, – с хрипом выдавил Махарадж и, не дожидаясь, когда Лиза сама выполнит требуемое, подхватил женские бёдра, коленом раздвинув её ноги, при этом тут же пристраиваясь сзади.
– Если будет больно, скажите, – процедил, прежде чем, ухватив женское бедро, мягко, но одним толчком проникнуть в её лоно.
Движение вперёд, проникновение глубже, обе мужские ладони до боли сжимают женские бёдра, и слышится хриплое тяжёлое дыхание. Толчок, глубже, и рычание, сменившееся коротким стоном, после которого мужчина, замерев на несколько мгновений, начал быстро двигаться.
А Лиза… она, опустив голову и уткнувшись в матрас, чувствовала себя обманутой! Ей хотелось кричать, плакать, ударить кого-нибудь! Она совершенно ничего не чувствовала! Её будто заморозило изнутри и всё происходящее напоминало визит к стоматологу, когда после анестезии понимаешь – что-то происходит, но вот чувствительности нет.
«Мазь! – мелькнула у неё догадка: – Эта гадкая мазь действует как анестетик! У-у-у, гад!», злилась Лиза, чувствуя себя при этом преотвратно. Ждала наслаждения, ну или хотя бы немного удовольствия, а получила то, что её телом в буквальном смысле пользовались!
Всё закончилось быстро. По подсчётам Лизы не прошло и трёх минут, как Махарадж, зарычав зверем, чем в буквальном смысле испугал её, одним мощным движением впечатался в её тело и затих, только руки сжимались на её бёдрах, и ягодицами она могла ощущать, что его тело конвульсивно подёргивается.
Некоторое время мужчина отходил от перенесённого оргазма, но вот он, отстранившись, перевернул Лизу на спину устроил поудобнее и, сунув ей под ягодицы подушку.
– Отдохните, аншиасса, – выдохнув хрипло, отстранился.
«Ну да, я же так устала!», то ли рассерженно, то ли расстроено думала Лиза, слушая плеск воды, когда мужчина обмывался после произошедшего. Повязку с глаз она снимать не спешила, всё-таки тот рёв, что издал предводящий при кульминации, внушил Елизавете опасения.
Прислушиваясь, Лиза догадалась, что Махарадж, обмывшись, вытерся и успел одеться, после донёсся всплеск воды, и к её животу прикоснулась влажная ткань.
– Что… что вы делаете? – Лиза хотела отползти назад, но её удержала мужская рука.
– Элиссавет, лежите спокойно, я вас оботру.
– Что? Но… – Лиза уже хотела задать наиглупейший вопрос: зачем? но вовремя прикусила язык и замерла, позволяя мужчине завершить начатое, при этом чувствуя себя немного странно. Махарадж, обтерев влажной, мягкой тканью её живот, бёдра, ополоснул материю, протёр внутреннюю поверхность её бёдер и после этого накрыл Лизу покрывалом.
В цело́ме воцарилась тишина. Некоторое время Елизавета, настороженно прислушиваясь к происходящему, пыталась уловить хоть какой-нибудь звук, но потом, сдёрнув повязку села, осмотрелась и, вздохнув, швырнула ленту на пол:
– Мавр сделал своё дело – мавр свалил. Вот же, гад! Чтоб тебе с рашциза свалиться! – раздражённо пожелала предводящему.
* * *Махарадж.
За дыхание до встречи с Елизаветой.
Время посещения Элиссавет неумолимо приближалось, но так медленно, что у предводящего терпение было на исходе. Чтобы отвлечься, Махарадж собрал воинов и устроил жёсткую разминку, те хоть и были удивлены приказу предводящего, но ни один из них не посмел даже намёка выказать по этому поводу.
Целое дыхание ушло сначала на разминку, а затем на жёсткие спарринги, в которых Махарадж выплескивал скопившуюся в нём энергию. Он прекрасно понимал, что в таком напряжении он не может посетить Элиссавет, иначе просто накинется на женщину, причинив боль и естественно напугав её своим напором. Поэтому в жёстких схватках с воинами не проявлял снисхождения, но вовремя останавливался, чтобы не нанести увечий:
– Шинрацын! Ты как неуклюжий шканех путаешься в ногах, вертишь башкой и не следишь за блоком! – распекал своего тимара. – В течение пути отработаешь все виды защиты, а я после проверю. Свободен! Следующий!
После тренировки, приняв водные процедуры, Махарадж в более уравновешенном состоянии прошёл в цело́м Элиссавет и, откинув полог, встретился с её взглядом, в котором плескался страх.
Страх женщины перед предстоявшим был ожидаем, но всё-таки неприятно кольнул Махараджа.
– Приветствую вас, предводящий, – произнесла женщина тихим голосом.
– Приветствую, Элиссавет, только когда мужчина приходит к женщине для слияния, условности опускаются и обращаются друг к другу по именам.
Махарадж отвёл глаза, чтобы скрыть своё недовольство её видом. Здрада видимо не объяснила женщине, что она должна встречать его обнажённой и готовой к слиянию. Он прошёлся по цело́му, осмотрелся и опять столкнувшись с настороженным женским взглядом нахмурился:
– Вы боитесь?
– Я? – Элиссавет тряхнула головой, отчего её влажные волосы, взметнувшись огненными пружинками, легли на плечи, упали за спину. – Нет. Не боюсь.
Не став противиться собственному желанию Махарадж, скинув кафтан, подошёл и, подхватив закрученную прядь, пропустил сквозь пальцы. Ещё раз, с удовольствием отмечая, что делать это вот так – открыто, не таясь, ему нравится.
– Вы сказали неправду, Элиссавет. В ваших глазах читается страх и настороженность, – Махарадж наблюдал за её реакцией и впитывал эмоции, которые она и не пыталась скрыть.
– Скорее опасение и немного раздражение, – призналась Элиссавет.
«Всё правильно, ожидаемо, но почему же так неприятно это слышать?»
– Что вызвало у вас эти чувства? – поинтересовался приглушенно.
Элиссавет, прикусив губу, посмотрела в сторону, а ему захотелось провести по ней пальцем, но он тут же отогнал это желание.
– Вы считаете меня недостойной смотреть на вас?
– Что? С чего вы это взяли? – такого он точно не ожидал.
– Тогда для чего лента? Здрада объяснила, что я должна встретить вас с завязанными глазами, чтобы не смотреть на вас, – в голосе женщины сквозила такая обида, что Махарадж опешил. У него и в мыслях не было, что его распоряжение о ленте, она может воспринять так искажённо.
– Эта повязка для того, чтобы не испугать вас, – пояснил растерянно.
Махарадж действительно не хотел, чтобы Элиссавет, случайно увидев его изменённую внешность, начала биться в панике. Даже некоторые циссанки сторонились и боялись воинов в их изменённых ипостасях, что уж говорить о той, которая пришла из другого мира.
– Испугать? – в недоумении переспросила Элисса и, посмотрев в его глаза, начала сливаться взглядами. Моргнув, Махарадж резко разорвал связь, отводя свой взгляд, сдерживая желание опять захватить в плен её глаза.
– Дело в том, что при слиянии внешность цисанов немного меняется, и я бы не хотел, чтобы вы, увидев меня, испугались, а соответственно были напряжены телом.
Чтобы не уступить соблазну и ещё раз не заглянуть в глаза Элиссавет, он, подхватив ленту, решил сам повязать её. Развернув женщину к себе спиной, поинтересовался:
– Вам здрада не объяснила – как следовало подготовиться?
– Объяснила, – ответила вздрогнув. – Я должна была быть обнажена…
– Всё верно, – Махарадж быстро повязал ленту, желая поскорее избавиться от ткани, в которую она завернулась.
Решив с этим не тянуть и обнажить женщину самостоятельно, поинтересовался:
– Ты нанесла гашан? – развернул Элиссавет к себе лицом, чтобы освободить её тело, но она в панике вцепилась в ткань, не желая разжимать пальцы.
Махарадж едва не выругался. Если бы он не видел её сына, подумал бы, что у женщины до этого не было слияний – уж слишком нервной и испуганной она была, а поэтому выходило, что женщина противится слиянию именно с ним. В то время как его тело изнывало от желания, Элиссавет даже не думала, не желала его.
Мысли Махараджа были злые, ему было неприятно это осознавать, но он вопреки желанию просто сдёрнуть ткань – сдержался. Дал время успокоиться Элиссе и был вознаграждён тем, что через пару мгновений её пальцы разжались и руки опустились вниз.
Снять последнюю преграду к столь вожделенному телу уже не составило труда и ткань соскользнув, открыла его взору то, о чём он лишь догадывался по очертаниям под одеждой. Его фантазии были далеки от действительности: грудь женщины была большой, по его восприятию очень большой – у цисанок груди вообще нет, вскармливают младенцев низшие слои цисаноик, но их фигуры и грудь отвратительны. У Элиссавет грудь была такая, что руки сами тянулись к ней, чтобы огладить, приподнять и прочувствовать тяжесть в ладони. А ещё соски – гладкие, розовые с чуть выступающей вершинкой. Бёдра округлые, приятны взгляду, а вот ниже Махарадж не смотрел, он наслаждался пока только верхней частью тела Элиссавет, растягивал удовольствие от созерцания.
Положив ладони на гладкую, приятную на ощупь кожу женских плеч, Махарадж, прикрыв глаза, поглаживая, спустился ниже, приседая перед женщиной на корточки. И только потом распахнул глаза, чтобы увидеть то, что его когда-то очень удивило. Ещё в походе он обратил внимание на эти завитки огненных колечек, которые впечатались в его память и как бы он не откидывал эту мысль, как бы не противился – он знал, что более никогда не забудет того, что не давало ему покоя.
Женские руки взметнулись, чтобы прикрыть ладонями пах то ли в смущении, то ли в страхе. Элиссавет стремилась закрыться от его взгляда, но Махарадж, перехватив её запястья, не позволил этого сделать:
– Не прикрывайся, – сорвалось с его губ более хрипло, чем он мог себе позволить. Но сейчас ему было не до того, чтобы следить за тембром голоса, выдающего желание. Сейчас его заботило, что Элиссавет не нанесла мазь и теперь придётся ждать, пока снадобье подействует, а в его случае ждать – это тяжело.
Подхватив её на руки и уложив на матрас, Махарадж взял глиняный сосуд с мазью:
– В этот раз я нанесу гашан сам, но в следующий раз делайте это заранее, чтобы снадобье успело подействовать. Раздвиньте ноги, – велел и, в ожидании чуть не раздавил банку в ладони. Когда женщина всё же развела ноги в стороны, Махарадж едва удержался от того, чтобы тут же не кинуться к её телу.
Лёжа на спине, с завязанными глазами, в окружении огненного облака волос, её тело с такой светлой, нежной кожей, казалось Махараджу совершенным: большая грудь, мягкий живот раскинутые в стороны ноги – и вся она раскрыта, беззащитна. По её сбивчивому дыханию, по сжатым в кулаки ладоням, прикушенной губе, он сделал вывод, что она напугана. Но в тоже время это волновало так, что Махарадж, будь даже при смертельной опасности, не смог бы отвести взгляд от её тела.
Присев на корточки между согнутых в коленях и раздвинутых в стороны женских ног, положил ладонь на подрагивающий живот, спустился вниз к манящим, влекущим завиткам волос, к тому, что они прикрывали. Отвлёкшись на мгновение, Махарадж набрал совсем немного снадобья на палец и, раздвинув мягкие, нежные складки кожи, тяжело сглотнув, ввёл его в женское лоно.
Замер. Казалось, у него вырвется из груди бешено стучащее сердце. Стоило ему представить, что через некоторое время его орган дающий жизнь окажется там, где находился его палец: в этой гладкой, горячей и такой узкой глубине, обещающей наслаждение, что у Махараджа всё скручивало в паху.
Женщина дрогнула и от её движения, а может от испуга стенки лона сжались и обхватили мужской палец. Махарадж едва сумел подавить стон, а орган дающий жизнь дёрнулся от желания, которое было столь велико, что переходило в боль.
– Элиссавет, – Махарадж, вытолкнув её имя, на время замолчал, пытаясь совладать с голосом и одновременно то поступательно, то по кругу распределяя снадобье по стенкам лона: – постарайтесь успокоиться, не сжимайтесь. Я нанесу гашан.
Махарадж с трудом сдерживал безумное желание. Оно пульсировало не только в мужском органе, скручивало до боли, распирало, оно отдавалось в висках, вызывало подергивание рук и смешение мыслей. Но он не хотел быстро завершить слияние, он хотел растянуть время, чтобы насладиться каждым вздохом женщины, каждым мгновением.
Махарадж встал и, присев рядом с Элиссавет, провёл ладонью по женской груди, мягко огладил, сжал, наслаждаясь чувством наполненности и с удивлением заметил, как соски затвердели, сжались в розовые горошины, которые ему захотелось прихватить кончиками пальцев. Но женщина, вздрогнула от его прикосновений, и он вспомнил страх в её глазах, потому, подхватив её на руки, поставил на матрас, чтобы не приходилось нагибаться.
– Что вы делаете? – выдохнула Элисса, чуть качнувшись на мягкой поверхности, но Махарадж бы не позволил ей упасть: одной рукой поддерживал женщину за талию, второй же вновь обхватил её грудь, что так и просилась в его ладонь.
Осторожно, стараясь не причинить боли сжал, огладил, уделил внимание второй, наслаждаясь её весом, тяжестью и такой мягкостью, что не хотелось отстраняться. Успокаивало лишь то, что теперь тело Элиссавет будет в полной доступности для его взора, прикосновений.
Ладонью скользнул ниже по животу, ближе к лону и тут он понял, что больше не может сдерживаться, что желание перешло в боль, которая разрывала его орган.
Подхватив Элиссавет, поставил её на ноги рядом с матрасом:
– Примите позу, аншиасса, – хрипло сорвалось с его губ, но Элиссавет упрямо противилась слиянию, солгала, что не понимает. Это вызвало злое раздражение мужчины.
– Встаньте на колени, – произнёс резко, эмоции сдерживать уже не получалось. Когда Элисса выполнила требуемое, властно надавил ей на спину, вынуждая принять позу для слияния, ещё раз надавил, чтобы она прогнулась в пояснице и когда её ягодицы призывно приподнялись, он, чуть не сорвавшись, потребовал:
– Раздвиньте ноги, аншиасса, – только и хватило сил произнести, но ждать – нет.
Подхватив её бёдра, он сам коленом раздвинул её ноги и, обхватив дрожащей ладонью орган, дающий жизнь, направил в лоно, проникая внутрь одним толчком.
Не войдя и до половины, он стиснул двумя руками бёдра женщины, чтобы не упасть. Колени дрожали, как и руки, её лоно было горячим, узким и таким шелковистым, что Махарадж, не сдержавшись, застонал.
Он знал, что позже будет корить себя за несдержанность, за проявление слабости, но сейчас не мог контролировать дыхание и проявление наслаждения. Единственное желание, затмевающее всё в этом мире, было – движение. Глубже с каждым толчком, раздвигая стенки лона. Перед глазами всё сливалось и его хвалёная выдержка слетела, словно её никогда и не было. Он двигался как одержимый, рычал, дышал, как загнанный рашциз, до конца, до кульминации, с котрой из его горла вырвался рёв не испытанного никогда наслаждения!
Из цело́ма Элиссавет Махарадж практически сбежал. Второпях омылся, натянув шаровары, обтёр женщину и, не одеваясь до конца, выскочил за полог, на ходу натягивая кафтан и спеша на поверхность, где Зааншара наполовину показалась из-за горизонта.
На поверхности было пусто. Воины отдыхают, либо трапезничают, но его это только порадовало.
Вызвав здрада и присев на доставленную походную оттоманку, Махарадж замер с закрытыми глазами, старательно пытаясь отрешиться от всех мыслей. Но у него не получалось: в голове яркими всполохами крутились воспоминания тела Элиссавет, воспоминания испытанного наслаждения, гладкости её лона, тяжесть её груди.
Зарычав, предводящий вскочил и пнул ни в чём не повинную оттоманку, которая от удара мужской ноги взмыла вверх, улетев на приличное расстояние. Мужчина, словно зверь, метался по поверхности, пытаясь задавить в себе желание спуститься в цело́м Элиссавет и вновь склонить её к слиянию.
Как же был он наивен, когда думал, что стоит ему взять тело Элиссы единожды – он тут же успокоится, все его мысли и эмоции придут в норму.
Нет. Теперь он понимал, что всё испытанное станет его проклятьем. Его будет тянуть к телу Элиссы постоянно.
Зарычав, Махарадж с трудом заставил себя спуститься в свой цело́м, чтобы принять ледяное омовение.
* * *Проснулась Елизавета в ужасном состоянии.
Накануне она первым деломвызвала здраду, узнала о Егоре и, услышав, что сын спит, искупалась, легла… и потянулось время, когда мысли не дают покоя. Затем пришла злость, а после – слёзы разочарования. В итоге, Лиза с трудом погрузилась в тревожный сон, а проснулась с головной болью.
– Самлеша, – позвала здраду.
Когда та принесла чаши для умывания, Лиза от неё узнала, что сын уже проснулся, успел поесть с наставником и занимается на поверхности.
– Подготовь мне пожалуйста одежду. Хочу посмотреть, как сын занимается, – Лиза вскочила, но здрада её остановила:
– Аншиасса, прошу простить меня, но вам нельзя на поверхность.
– Почему? – хмуро поинтересовалась Лиза, строя догадки одна хуже другой.
– Там, где воины занимаются физическими упражнениями, отрабатывают технику боя, женщинам нельзя находиться. Вы можете навлечь на себя гнев предводящего.
Елизавета нервно заходила по целому.
– А ты можешь посмотреть – как там Егор? Всё ли у него в порядке?
– Конечно, – здрада поклонившись, прошла в переход и явилась через минуту:
– Всё хорошо, аншиасса. Ваш сын смотрит на занятия воинов, а наставник ему объясняет, что и как делают воины.
– Спасибо, Самлеша, – Елизавета, облегчённо выдохнув, присела на матрас. – Ну что ж, тогда завтрак.
Есть в одиночестве было бы невыносимо, если бы Лиза не стала расспрашивать здраду:
– Самлеша, скажи, а эту мазь, которую ты мне вчера оставила – гашек…
– Гашан, – поправила её здрада.
– Да, гашан, ею пользуются цисанки?
– Конечно, – кивнула та. – Снадобье используют все цисанки, но только при слиянии с высшими, средними и низшими цисанами. У цисанов сословие – саанцишиссы, с ними женщины не используют гашан, но там и слияния полноценного не бывает, только удовлетворяются потребности организма, – сбивчиво поясняла Самлеша, а Лиза, вновь услышав об этом сословии, решила узнать подробности:
– То есть, в этом сословии, как я поняла, есть и мужчины и женщины? И они… как бы правильно выразиться-то, – замялась Елизавета, но здарада поняла, что она имеет в виду:
– Цисаны в этом сословии тоже заключают контракты. Им платят, чтобы их тела были в постоянной доступности для удовлетворения нужд. Если честно говорить, то некоторые цисаны из среднего и низшего сословия редко, но переходят в сословие – саанцишиссов. Всё ради оплаты реберниками и жиненными периодами. Но в договоре с саанцишиссами, нет запрета на принесение физического вреда. Есть запрет на неизлечимые увечья, но поверьте, много боли и унижений они переносят. Всё зависит от того с кем заключают контракт. Наш хозяин ни одной цисанке не причинил боли.
– И много таких контрактов у предводящего? – вырвался вопрос у Лизы, хотя здраду он похоже не удивил:
– Три с саанцишиссами и ещё дожидается аншиасса в его цело́мнище для заключения контракта.
Елизавета не поверила своим ушам! Три бабы у него в полной доступности! Ещё она и плюс ещё дожидается в его доме! В итоге – пять женщин! Лиза от злости чуть не погнула маленькую вилочку, которой накалывала тонкие ломтики мяса.
– Это вполне нормально для нашего мира, – невозмутимо продолжала здрада, не замечая какую эмоциональную бурю вызвала своим рассказом. – Очень редко, но бывает, что заан-аншиассы заключают по семь, и десять контрактов, но и платить приходится большие суммы.
– А женщины? – Лиза с трудом заставила себя спросить спокойно: – Женщины заключают контракты или это разрешено только мужчинам?
– Почему же? – Самлеша, сидя на ковре, удивлённо вскинула на неё глаза: – Женщины заключают контракты с саанцишиссами. Бывает, сразу с несколькими. И также платят мужчинам за право пользования их телом.
«Боже, куда я попала!», Лиза сдержалась, чтобы не схватиться за голову.
– То есть – женщины заключают контракты на зачатие и отдельно – контракты для удовлетворения физических нужд?
– Конечно, – подтвердила здрада. – Цисанки хоть и не общаются со своим потомством, впрочем, как и цисаны, но бывает так, что женщине хочется зачать от сильного воина. Всё обговаривается, оплачивается и после, уже когда потомок вырастет, он обязан три раза оказать любую помощь каждому из родителей.
«Всё! Аут!!! – Лиза застонав, опрокинулась на спину и уставилась в скалистый свод пещеры. – Господи, да я же с ума сойду в этом мире!»
– Аншиасса, – подскочила здрада и склонилась над ней: – вам плохо? Позвать помощь?
– Нет, нет! Самлеша всё хорошо! Я просто в шоке от традиций и обычаев этого мира… Нет – я в ужасе! – простонала Елизавета, прикрыв лицо ладонями. – Слушай, – резко села: – мне Ведающая пояснила, что женщина заключившая контракт должна молчать, если есть претензии или просьбы – высказывать их лично мужчине тихим, спокойным голосом, соблюдать правила дома мужчины, ну и так далее. А если цисанка сама заключает контракт с цисаном, то подобные правила есть или это распространяется только на женщин? – Лиза замерла в ожидании ответа.
– И на мужчин распространяются те же правила, – закивала здрада. – Мужчина также не имеет права повышать голос на женщину, обязан выполнять все установленный правила, все возникшие вопросы оговаривать только при личной беседе – за всё же оплачено! Ещё строгое есть правило – после завершения контракта никто не имеет права распространяться о том, что происходило за это время, о характере тех, с кем был заключен контракт, да ещё о многом. Вообще по истечению времени договора, цисаны дают нерушимые клятвы о нераспространении информации, касающейся друг друга. В эти клятвы многое входит и если хотите я вам перечислю.
