Отель у переправы

Катя обняла меня за талию и прижалась теплым телом. В правой руке я держал открытую бутылку вина, а левой попытался ответь ей и положил руку на её плечо.

– Хорошо, – мурлыкнула Катя. – Тепло и спокойно…

– Ты не передумала? Может, ты хочешь спать?

– Нет, мне спать совсем не хочется. Я хочу быть с тобой. Пойдем.

– Идем.

Так, обнявшись, мы медленно пошли к домику номер тринадцать. Никто нам на пути не повстречался. Все постояльцы уже сидели по домам. Их, в отличие от нас, ни погода, ни звезды, ни свежий морской воздух не радовали.

Войдя в дом, Катя поставила два бокала на низенький столик, взяла у меня из рук бутылку красного и, налив в них понемногу вина, взяла один из них.

– Я хочу выпить за тебя.

– Почему за меня? – удивился я.

– Есть в тебе что-то такое, – она подошла вплотную ко мне. Ее лицо и волосы коснулись меня. Не успел я почувствовать прикосновение ее щеки, как наши губы слились в поцелуе. Я стоял, опустив руки, и со стороны был похож на полного идиота. Еще бы! Красивая женщина не просто заигрывает, а не скрываясь жаждет близости с тобой, а ты даже приобнять её боишься.

– Кать – только и смог сказать я через минуту, оторвавшись от ее губ.

– Что? Почему ты так себя ведешь? – удивилась она. – Что тебе мешает расслабиться? Я? Я не нравлюсь тебе?

– Нет! Что ты! Ты мне очень нравишься! Просто я не ожидал. И потом, не в моих правилах пользоваться некоторой беспомощностью человека.

– Ты о моей беспомощности?! – девушка, а ее тело было молодым, словно девичьим рассмеялась. – Саша, ты и вправду считаешь, что я сейчас нахожусь в беспомощном состоянии?! О! Надо будет как-нибудь показать тебе, какая я бываю в беспомощности!

Она вновь прижалась ко мне и опять ее горячие и влажные губы обволокли мои. На этот раз я ответил ей с такой же страстью. Мои руки обняли ее, стали гладить по спине и ниже. Вино так и осталось стоять на столике, а мы стремительно переместились на кровать. И уже там мы позволили себе все, что считается публично – неприличным, а интимно – божественным. Она отдавалась мне словно не делала этого никогда. Впрочем, я и сам тогда впервые вернулся к полноценной жизни после долгого воздержания. Знаете, описывать в подробностях то, что касается только двоих, не хочу. Для этого есть специальная литература, которая, между прочим, последнее время пользуется большим спросом. Сами по себе такого рода книжки не представляют никакой литературной ценности, их сюжет бессмыслен, а вся изюминка только в подробном описании действий героев в постели. Моей задачей я считаю немного другое. Скажу только, что мы оба были счастливы. Причем долго. Наверное, только через пару часов мы устали. Вспотевшие, словно пробежав марафон, мы откинулись на подушки.

– Спасибо, – на выдохе прошептала моя любовница.

– Хочешь вина? – спросил я.

– Да, пить хочу, – с придыханием ответила Катя, все еще пытаясь восстановить свое дыхание.

Я встал и, не одеваясь, подошел к столику, на котором мы оставили бокалы и бутылку. Наливать не пришлось: мы не успели даже пригубить вина до того, как нас охватила страсть. Держа бокалы в руках, я сел рядом с Катей и протянул ей один из них. Девушка поднялась, нисколько не беспокоясь о своей голой и такой красивой груди, подложила подушку под спину и приняла от меня вино. Жадно выпив, вернула мне бокал.

– Спасибо, милый.

Я тоже выпил и вернул одноногих друзей на прежнее место. Потом я достал сигарету и, спросив разрешения, закурил.

– Ты не считаешь меня шлюхой?

– Как ты могла даже подумать о таком?! – возмутился я.

– Ну, не прошло и дня, а я затащила тебя, совсем незнакомого мужчину в свою постель.

– Любовь с первого взгляда, – улыбнулся я, шутливо объясняя произошедшее.

– А знаешь, хоть ты это произнес с сарказмом, но в твоих словах есть доля правды. Я действительно сразу же почувствовала к тебе сильное влечение. Причем как физическое, так и духовное. Мне очень комфортно рядом с тобой. Мне интересно тебя слушать, мне приятно на тебя смотреть. А теперь еще мне приятно с тобой спать.

– Признаюсь и мне очень хорошо с тобой. Даже несмотря на то, что мы друг о друге почти ничего не знаем, – я докурил и лег рядом с ней.

– Ты хочешь узнать больше обо мне? – удивилась Катя.

– Да.

– А что конкретно?

– Ну, вот ты вскользь упомянула о том, что у тебя был ребенок. Почему был? Прости если я причинил тебе боль и влез туда куда мне не следовало влезать.

– Нет, ничего… – она с минуту молчала, потом неожиданно продолжила. – Ты что-нибудь слышал о ювенальной юстиции?

– Что-то очень смутное.

– Представь себе людей, которые положили почти всё своё время и здоровье на карьеру, и лет эдак в 35 задумались о детях. Ну, или о внуках. Они неожиданно обнаруживают, что, во-первых, обзавестись здоровым потомством не так-то просто, и, во-вторых, в первые годы отказывать себе во сне и круглосуточном пресмыкании перед начальством несколько хлопотно. Зато у них имеется хорошая кредитная история, и при должном старании можно найти семью, которая не в состоянии обеспечить ребенка отдельной комнатой или оплачивать престижное образование. В результате умный и здоровый ребенок изымается из бедной семьи в более богатую, в которой главное – это карьера и статус.

– Представил, – признаться я не ожидал от Кати такого монолога.

– Так вот, в двух словах, это и есть задача ювенальной системы. Но это если смотреть в корень. На поверхности же все выглядит немного благороднее. Официально это система органов, занимающихся несовершеннолетними. Сюда входят специальные суды, органы опеки, другие социальные службы. Все они на словах заботятся о детях, защищают их от нерадивых родителей. При угрозе жизни они обязаны отнять первых у вторых и передать оных на воспитание государству, то есть в детдом, где куда лучше будет жить бедному ребенку.

– Понял, и, наверное, догадываюсь, что произошло…

– Наверное, догадываешься. Мне тогда было двадцать лет, я училась в институте, не работала, жила в общежитии. Родителей уже давно не было на этом свете, и никто мне не помогал. Отец ребенка исчез на следующий день после того, как узнал о моей беременности. Я твердо решила сохранить от ребенка. Родила мальчика. Жить была вынуждена в общаге. Пришлось перевестись на заочное обучение и устроиться на работу. За сыном присматривали подружки, пока я пахала и училась. Кто-то сообщил в органы опеки о нерадивой матери. Те пришли и очень просто, ссылаясь на нормы законов, отобрали у меня сына. Лишили родительских прав. Больше я его не видела. Ему сейчас десять лет. Наверное, он большой уже…

– Прости меня…

– Ничего… я уже свыклась с этим. Правда, порой лежу и представляю, как мы с ним жили бы сейчас, как я водила бы его в школу, кормила, одевала, как бы мы лежали в кровати, а он мне рассказывал о своих друзьях…

– Сколько ему было, когда у тебя его отобрали?

– Год.

– Чёрт побери! Неужели такое возможно?! Неужели к такому можно привыкнуть, смириться с этим?

– Привыкнуть можно. Смириться нельзя.

– А что, в течение этих десяти лет ты так и не встретила своего любимого мужчину?

– Представь себе, нет.

– Но ведь кто-то был?

– Был… и не один…

– Но не было любимого?

– Не было…