И родилась Вселенная

«Школа бального танца «Фейерверк», проводит набор в группу желающих научится танцевать вальс, танго, ча-ча-ча, румбу и другие танцы. Возраст учащихся от восемнадцати лет и старше. Стоимость обучения низкая. За справками обращаться по телефону 45-13-48 с 14 до 20 часов».

Люся несколько секунд переваривала информацию, тупо глядя на мелькающий экран телевизора. Затем, хлопнула себя по лбу.

– Елки-палки! Вот чем мне надо заняться! Эврика!

Люся вскочила с кресла, побежала в коридор за ручкой и быстро записала номер телефона.

– Эх! – с сожалением протянула Люся, посмотрев на часы. – Придется завтра звонить. Как бы ни позабыть?

Но внутренний голос уже шептал, что точно не позабудет. Неожиданно для себя Люся разволновалась, словно предчувствуя нечто большое и новое в своей жизни.

Танцами Люся занималась лишь в раннем детстве в хореографическом кружке при школе и то не долго. Занятия вела несравненная Виолетта Леопольдовна, жена одного из крупных местный военных начальников. В деньгах Виолетта Леопольдовна не нуждалась и работала только ради удовольствия. Модно подстриженные густые седые волосы всегда подкрашивала в то слегка голубоватый, то в розоватый цвета. В гардеробе дамы в основном присутствовали длинные клешеные юбки, тонкие дорогие шерстяные свитерки, изящные туфли на высоком каблуке и очень оригинальная авторская бижутерия. Как в жизни, так и на уроках Виолетта Леопольдовна не ходила, а скорее легко скользила по полу. Высокая, изящная, гибкая она совершенно выбивалась из образа простой советской женщины. Нестандартный образ женщины вызывал у маленькой Люси состояние полного стопора, из которого девочка выходила только по окончанию занятий. Сколько не билась над ее грацией Виолетта Леопольдовна, результат оказался практически нулевым. В конце концов, мама решила прекратить мучения и разрешила Люсе не ходить на кружок.

С того времени прошло много лет. Не смотря на довольно изящную фигуру и полное отсутствие лишнего веса, Люсина походка осталась несколько угловатой и неуклюжей. Мама нередко говорила дочери:

– Ты двигаешься словно слоник! Я в детстве народными танцами увлекалась. Семь лет в ансамбль проходила. Папа великолепно вальсирует. В кого ты у нас такая?

Люся обреченно вздыхала и отвечала:

– Вероятно, у меня произошла генная мутация

Наступил долгожданный завтрашний день. Люся еле дождалась конца обеда и когда часы пробили ровно четырнадцать ноль-ноль, набрала заветный номер.

– Алле! – чихнула трубка.

– Это школа бального танца «Фейверк»?

– Она самая, дочка, – ответил старческий голос и снова чихнул. – Простуда проклятая замучила.

– Будьте здоровы! – сочла нужным пожелать Люся. – Я, собственно, по объявлению звоню. Мне бы хотелось уточнить, с какого числа занятия и какая стоимость.

– Сейчас, дочка, погодь минутку, тут бумажка лежит, прочитаю. Ага. Занятия с пятого декабря. Начало в восемнадцать часов. Стоимость обучения пятьсот рублей в занятие. Вроде все.

– Спасибо большое!

– На здоровье дочка! Приходи. Нюта из любого танцора сделает. Не пожалеешь.

– Еще раз спасибо.

Люся положила трубку и увидела в зеркало, как горят щеки. Такое бывало, только при сильном волнении. Вдруг нахлынуло чувство радости. Царящая в душе пустота дрогнула и несколько сдала свои позиции. Когда начала меняться жизнь? В тот день, когда она рассталась с Сашей? В момент осознания, какого мужчину хотела бы видеть рядом с собой? Люся ощутила – худшее минуло. Дверь в будущее, которую она так судорожное искала в последние три месяца, нашлась и, более того, открылась.

Боясь сглазить, Люся три раза сплюнула через левое плечо.

«Я – птица Феникс. Я возрождаюсь из пепла. Я все могу. У меня хватает сил».

Для большей уверенности Люся повторила уже привычную для нее аффирмацию несколько раз. До пятого декабря оставалась неделя.

6.

Второго декабря, не успела Люся закрыть за собой дверь квартиры, следом буквально ворвалась Оленька.

– Люська! Помогай! Дай номер твоего Стася!

– Ничего он не мой! – заворчала Люся, отодвигая Оленьку от порога, чтобы снять обувь. – Я уже с Сашкой успела расстаться, проваландавшись с три года, а вы все твердите: «Твой Стась, твой Стась».

– Ну, разбурчалась! – Оленька уперла руки в боки. – Прямо, бабка старая.

– И тебе, здравствуйте! – Люся сделала низкий театральный поклон. – Может, для начала боты снимешь и в комнату пройдешь

– Может и пройду, – хмыкнула Оленька и начала раздеваться.

Люся быстренько поставила чай, выкатила из угла журнальный столик, выложила на тарелки фрукты с зефиром.

– Рассказывай, зачем тебе мой Стась! –Люся взяла яблоко и смачно надкусила.

– Слушай, не поверишь! Мы в такую историю влипли, жуть. У меня в жизни подобных неприятностей не было, – Оленька налила чай и тяжело вздохнула. – Дело обстоит так.

Оказалось, накануне Ванька гулял во дворе с многочисленными друзьями. Замерзнув на улице, мальчик позвал детей домой отогреваться. Дежурила по ребенку мама Игорька. Увидев толпу ребят, ввалившуюся в квартиру, она быстро сообразила, что они скоро захотят есть. Сунув детям для начала по яблоку и выставив кулек баранок, бабушка побежала в магазин за сосисками, строго настрого запретив Ваньке показывать гостям попугая. Но запретный плод сладок. Через полчаса она вернулась и с порога услышала матерные напевы экзотической птицы. Дети звонко хохотали. Бабушка вначале охнула, а затем ловко перевела интерес детей от попугая к обеденному столу и происшествие, казалось бы, прошло без последствий.

Но, как всегда в жизни, вмешалось всесильное «бы». Вечером к ним нагрянули четыре разъяренные мамаши, утверждающие, что их донельзя приличные дети после похода в гости стали материться. Верховодила всеми Анна Петровна, женщина крайне нервная и дерганная, по причине происходящего в ее семье скандального развода с загулявшим мужем.

– Бардак! У нас, отродясь, матерного слова никто в доме не сказал, а тут сын мне песни неприличные поет, – громко сипела она, широко вытаращив глаза. – Причем и врать стал, мелочь пузатая! Утверждает, будто попугай их непристойностям учил. Что здесь происходит? И материться учат, и врать за какой-то час! А с виду такие приличные люди! Безобразие!

– Да, да! – поддакивали другие мамаши и согласно кивали головами.

Стоящие в коридоре Игорек, его мама, Оленька и Ванька, не имеющие возможности даже вставить слово, подавленно молчали, переминаясь с ноги на ногу.

– Мы на вас жалобу в милицию напишем и еще в опекунско- попечительский совет обратимся! – не переводя дыхание, продолжала сипеть Анна Петровна. – Пусть проверят, как вы со своим ребенком обращаетесь, в каких условиях он воспитывается! Мат разъедает душу! Уж поверьте мне, преподавателю русского языка и литературы. Вначале мат, потом разврат! У нас интеллигентные семьи и мы не позволим портить своих детей. Растление малолетних какое-то!

Последняя фраза ораторши подействовала на Игорька отрезвляюще. Он мигом пришел в себя и буквально взревел:

– Что? Растление малолетних?!

Анна Петровна, встретив достойный отпор, разом замолчала.

– Сейчас я вам растлителя продемонстрирую! – Игорек метнулся в дальнюю комнату и вынес оттуда завешанную плотным покрывалом клетку. – Любуйтесь, милейшая!

Только Тяпа увидел свет и, самое главное, многочисленную публику, тут же громко начал демонстрировать свои сомнительные способности.

Пришедшие мамаши очумело таращились на пернатого. Наконец одна из родительниц не выдержала и удивленно спросила:

– Он только так и разговаривает? Ужас какой! Зачем он вам?

– Зверюга досталась нам в наследство, – несколько успокоившись, угрюмо пояснял Игорек. – Что прикажете сделать? Может, башку свернуть? Или в форточку выбросить, усыпить и удалить голосовой аппарат?

– Разве можно так с живым существом! Он не виноват! – возмущенно всплеснула руками мамаша.

– Тогда, добрая наша, возьмите сие бесценное сокровище себе и расстанемся друзьями! – Игорек протянул женщине клетку с попугаем.