Ангелы не осуждают

Владислав Игоревич Семечкин напряженно глядел в окно. Сегодня броское золото растущего под окном небольшого скверика совсем не радовало. Казалось, что есть прекраснее сочетания голубого перламутра чистого осеннего неба и желто-красного фейерверка сентябрьской листвы? Глянешь – и печали прочь. Наслаждение, отдохновение и теплая печаль усталого вечера. В голове сразу картинные нежные пасторальные, мечты о теплом пледе, камине, бокале хорошего красного терпкого вина и успокаивающих объятиях любимой женщины.

Но не сегодня.

Владислав Игоревич встал, нервно посчитал шаги по кабинету, решил даже выпить чай, а потом передумал. Не до чая. Подергал «мышкой» компьютера, открыл почту и матерно выругался сквозь зубы. Сообщение от Алексея. Снова и снова. Никак не угомониться, сволочь. Пока была жива Оленька, конфликты утрясались само собой. Она умела уговаривать, упрашивать тихо, спокойно, без скандалов. «Потерпи, я сама поговорю. Скоро это закончится. Не волнуйся, оно того не стоит». И олигарх Семечкин успокаивался, проблема действительно ненадолго решалась.

Когда Оленька погибла, Алексей совсем «съехал с катушек». Злобный гений их семьи. А он, успешный и почти всесильный олигарх Семечкин, ничего не мог сделать. Ну, не убивать же Алексея, в самом деле. Хотя, очень хочется.

Очередное письмо и очередная гадость. Реальная опасность разрушить так долго создаваемый мир.

Пока олигарх Семечкин размышлял над неприятными новостями, на улице стемнело. Осенняя ночь, зябко кутаясь в рыхлые, драные облака, стала стучаться в освещенные окна квартир. «У вас хорошо. Пустите меня погреться». Но осенней ночи никто не открывал. Зачем кому-то непрошенные, неприкаянные, неласковые гости?

Вот и Владислав Игоревич наглухо закрыл форточку и тяжело вздохнул.

Почему долго нет звонка? Что пошло не так? Он все рассчитал. Привык за столько лет в бизнесе выверять каждый шаг. А ситуация получилась крайне неожиданной.

Почему так долго нет звонка?

7.

Трое мужчин в отутюженных темных костюмах не торопясь, вальяжно вышли из машины. Один из них, высокий симпатичный брюнет, лениво потянулся.

– Сеня, закрой ворота. У кого ключи от двери? – сказал он маленькому, щупленькому, вихрастому напарнику.

– У меня, – откликнулся Сеня и достал из пиджака связку ключей. Затем нагнулся в машину, нажал на пульте нужную кнопку. Ворота медленно закрылись. – Бублик, бери пакет с продуктами.

Бублик, он же Боря, плотный, коренастый мужчина лет тридцати, недовольно ворча под нос, взял сумки, и вся троица прошла к дому.

– Смеркается, – констатировал симпатичный брюнет, пока Сеня открывал бронированную дверь. – Надо бы прожектор включить.

– Для начала надо генератор включить, – все также недовольно ворчал Бублик. – Не могли, что ли место уютнее и комфортабельнее найти?

– Сейчас про это место почти никто не знает. А через полгода мастера ремонт доделают, весной газ с электричеством проведут и тогда тебя, Боря, сюда уже никто не пустит. Идеальный вариант!

– Скажи кому, – фыркнул Бублик. – Тоже мне, гениальный выдумщик.

Мужчины миновали прихожую, большой, серый холл и прямиком вошли в комнату с камином.

– Нудный, ты, Бублик. – Сеня взял у Бориса пакет и сунул ему ключи. – Пойди узников проверь. Уже должны очухаться. Может, надо им чего?

– А чего я? Вон пусть Андрюха сходит, – Бублик мотнул головой в сторону симпатичного брюнета.

– Я, Борян, лучше генератор включу. У тебя он вечно рычит и стартует с пятой попытки, – ответил Андрей и вышел из комнаты.

Бублику ничего не оставалось, как направиться вниз. Но перед выполнением задания мужчина с важным видом порылся в пакете и, вытащив из него небольшое кольцо копченой колбасы, отрезал большой кусок.

– Ты хоть бы руки вымыл, прежде чем еду хватать, – поморщился Сеня.

– А меня микробы бояться. Сами разбегаются в разные стороны. Это вы у нас нежные, интеллигентны, – хохотнул Сеня и, жуя на ходу, пошел в подвал.

Какое-то время было тихо. Затем раздался отборный мат и крик:

– Они свалили!

Сеня и, возвратившийся из подсобного помещения Андрей, побежали вниз.

– Однозначно свалили, – глухо произнес Сеня, растерянно осматривая пустое помещение с кроватями. – Но чем замки открыли? Как специалист говорю – пальцем такие запоры не расковырять. Я сам теткину сумку перетрясал. Отмычек не было!

– А у мужика? – Андрей нервно ходил по комнате

– У него только пакет с пивом был. Да и чё шмонать-то? По всему видно – запойный интеллигент. Фингал под глазом, куртка мятая, джинсы ношенные, – оправдывался Бублик.

– Тогда как они открыли двери? Пошептали: «Сим-сим откройся»? – повысил голос Андрей. – Что делать теперь? Где искать?

– Для начала звонить начальнику надо, – мрачно изрек Сеня.

– Ясное дело, – Андрей достал телефон. – Сейчас позвоним.

Андрей прокашлялся, собрался духом, выдохнул и набрал нужный номер.

– Альберт Григорьевич. У нас и у вас большие проблемы!

8.

Толя снова и снова торопил Настасью.

Господи, она же не маленькая девочка, чтобы ею помыкали! Делай так, делай сяк! Вот выберемся отсюда и уж я ему выскажу!

Бегство произошло стремительно, будто в тумане. Толя проворно выскочил за ворота, Настасья за ним и друзья по несчастью сразу устремились в гущу растущего рядом лесочка. Напоследок, оглянувшись, Настасья заметила, что дом, где их заперли, был единственным на широкой, расчищенной поляне. Рядом находилось несколько новых залитых фундаментов и огороженные колышками, недавно нарезанные участки земли.

Толя бежал первым, таща клетчатую сумку с провизией и накинутый на плечи рюкзак, но Настасья едва поспевала за ним.

– Быстрее, не останавливаться, дыши носом, выдыхай ртом, – снова командовал Толя. – Чего ты там тащишься еле-еле.

– Нормально я бегу, отстань, – вяло отвечала Настасья. – Тут ветки повсюду. Того и гляди в глаз попадут.

– А ты глаза прикрывай.

– Советчик, блин.

Настасья бежала и мысленно ругалась – новый сапог стал натирать левую пятку. Итальянская красота совершенно не годились для гонок по пересеченной местности. Если дело так пойдет и дальше, то вскоре даже идти станет трудно.

Лес становился гуще и темнее. Уходящее солнце уже почти не виднелось из-за высоких елей. Потянуло неприятной сыростью и тоской. Впереди показалась славная полянка.

– Остановись! Больше не могу! – взмолилась Настасья и, тяжело дыша, привалилась к осине. – Ты думаешь, они по нашему следу собак пустят?

– Вряд ли, – Толя тоже привалился к дереву и вытер пот со лба.

– Тогда чего мы несемся, как угорелые? Ты в лесу ориентируешься?