Стрекоза

Ирка всхлипывала и смахивала рукой слезы со щек.

Алка не знала, что сказать на это, ведь это была правда. У одного ребенка отец имелся, а у другого этого же отца не было.

–Ирка, но ведь это было все так давно…

–Алла, «давно» не работает, понимаешь, не ра-бо-та-ет! Это никуда не уходит, просто опускается глубже, и больно так же! Пойми, он есть. Где-то. В другой жизни. А у меня его нет.

Алка молчала и пыталась понять.

–Вот он сказал, пиши, может, приедешь. Я же знаю, что никуда не приеду, что все это слова! Он же не один. Там эта… Алиса из зазеркалья!

– А может он что-то прочувствовал, увидел ситуацию в другом свете? Что ты нужна ему, понял?

– Что ты говоришь? Кто ему нужен? Он родителей старых оставляет!

–А, правда, надо же!

–Надо к ним съездить, дать понять, что я их не брошу.

Они сели с Алкой на скамейку в сквере под желтым кленом.

–Ну, что, успокаиваешься?

–Ну да. Как-то знаешь, все думала, что он здесь, рядом, хоть и не общались, надежда оставалась. Непонятно, правда, на что надежда. А теперь и надежды нет.

–Как это нет? Есть!

–Все так странно…

–Жизнь не стоит на месте. Вот ты выучишься, поедешь на гастроли, и тебя пригласят в лондонский симфонический оркестр. Что ты, откажешься?

–Туда не пригласят.

–Ну, в другой пригласят. Откажешься?

–Нет.

–Ну вот. И отец не отказался.

–Не отказался! Зато от меня отказался! Только представь, как это ужасно! Я долго боялась, что и мама когда-нибудь от меня уйдет, так же, как отец. Думала, что так бывает. Маленькая была и боялась.

–Ужас. Ты мне не говорила.

–Больно об этом говорить и думать. Знаешь, я бы многое отдала, лишь бы он не уходил. Лишь бы вернулся. На каждый звонок бежала, думала, что это он. Под Новый год ему рисунки рисовала, все ждала.

Неожиданно вместе с Иркой заплакала и Алка. Она слишком живо представила, как уходит отец, а девочка рисует ему подарки.

–Алка, ты чего? Ты-то хоть не плачь.

–У тебя есть платок?

–По-моему, нет.

–А что это за бумажка у тебя, салфетка?

–Нет, отец дал конверт.

У Алки высохли слезы.

–Давай посмотрим, что там в конверте-то?

Открыли конверт, там лежали деньги. Триста рублей.

–Вот его красная цена! Триста рублей! Вот, Алка, это он и я.

Маме, конечно, не рассказала о встрече с отцом, она очень болезненно переносила все новости о нем. Не могла до сих пор простить ту боль, которую он ей нанес. Очень, видно, любила.

Еще через неделю поехали с Алкой к некой Наталье. Та работала в меховом магазине на Новокузнецкой. Алкин отец договорился, что девчонки приедут к ней в день продажи болгарских дубленок. Войти в магазин не представлялось возможным. Очередь стояла всю ночь, люди записывались и делали переклички. Многие были закутаны, как французы, отступающие из Москвы в 1812 году. Из уважения к Алкиному отцу Наталья пошла на риск, пропустила девчонок через служебный вход, как продавщиц. Кто-то мог и настучать, но промолчали, боялись вякнуть и лишиться работы в престижном магазине.

Следуя за продавщицами, девчонки прошли в зал и встали в уголок. Для них одну дубленку нужного размера уже отвесили. Дальше дверь открылась, толпа ввалилась в зал. Многие кричали: « Вы здесь не стояли!» Кто-то напирал сзади, толкались, раздался визг. Но девчонки, сохраняя ледяное спокойствие, нырнули в первые ряды, как будто стояли здесь всегда. «Где список?»– опять прокричал кто-то! Но женщины уже начали мерить дубленки. Те, кто покупал не себе, а на продажу, брали без примерки. Кассирша им быстро пробивала чек, и они хватали любой размер. В этом хаосе передали дубленку Ирке, а Алка незаметно передала деньги Наталье. Наталья, делая вид, что следит за порядком, закричала: «Соблюдайте очередь! Я сейчас попрошу всех выйти и входить по одному! Меня ваш список не интересует! Вставайте по одному!» Люди стали выстраиваться в организованную очередь, а в это время Наталья сунула деньги кассирше, чтобы та пробила. Все, дело сделано. Теперь не страшно никакой проверки. А проверка была. К Наталье приблизился человек и спросил: « У вас все в порядке?»

–Да, ответила, Наталья,– вот слежу. Видите, что с людьми? Стояли с ночи! Сейчас хоть заставила в очередь встать.

–Хорошо. Там наш человек еще стоит у служебного входа, чтобы ничего оттуда не выносили.

–Да что Вы, кто ж вынесет? Я этот вход вообще закрыла, как все на работу пришли.

–И правильно. А то знаете, как в одном магазине было?

–Нет, у нас все в порядке, коллектив опытный, ничего не нарушаем.

Алка и Ирка шли с большим свертком, не чуя ног под ногами. Хотелось посмотреть, померить дубленку. Они смеялись и бежали к метро. В вагоне Алка осторожно открыла сумочку и, не вынимая, показала Ирке сдачу. Это были сто рублей.

–Как, еще и осталось?– шепотом прокричала Ирка.

–Да. Цена – то двести!

–Ураааа! – опять шепотом пропела Ирка.

На оставшиеся деньги она купила замшевые сапоги Аляска и перчатки.

С сапогами все было просто. Зашла в соседний с домом магазин, дала продавщице десять рублей, назвала свой размер и номер телефона. Та позвонила через три дня, Ирка зашла, оплатила в кассе, ей передали коробку. Перчатки были куплены замшевые совершенно случайно в простом универмаге.

Теперь она с удовлетворением ждала холодов. Пока мамы не было дома, часто мерила дубленочку, которая необыкновенно смотрелась с джинсами и сапогами Аляска. «Вот счастье-то!» – думала Ирка. Рассказ об отце она оттягивала.

Однажды мама пришла домой тоже с огромным пакетом.

–Ира! – позвала она, – иди сюда!