Королева острова

– Они так и будут досаждать католикам?

– Они будут делать, что им заблагорассудится и когда заблагорассудится.

– Выходит, вам самим не нравятся надсмотрщики, но вы хотите, чтоб у нас они были? Похоже на замкнутый круг, мистер Келлс.

Он закусил губу, потом склонился ко мне.

– Долли, не ходи на следующей неделе в город. И задержи мать с сестрой в хижине.

– Меня ждут покупатели. В День святого Патрика будет хорошая выручка. Все радуются и почем зря тратят деньги. Я сколочу состояние. Огромный ортун!

В глазах Келлса горело предупреждение, будто грядет беда.

Я погладила ткань платья, которая стала мягкой от того, что мами била ею о камни. Как быть, я не знала, но поверила ему.

– Поспешайте в город, мистер Келлс. Мне нужно сделать много всего, чтобы хватило до вашего возвращения.

– Я попрошу твоего отца, чтоб он отпустил тебя в Демерару. Тебя и твою семью. В новой колонии вам всем будет спокойнее. Я хочу помочь.

Келлса что-то пугало, но мне не нужен был новый хозяин. И мами тоже, я это знала.

– Я отплываю на шлюпе «Долус» в конце недели. Напишу твоему отцу. Он должен понимать, что здесь вам грозит опасность.

Не понимая, чего опасаться – неизвестной угрозы или туманного предложения выкупить меня, Китти и мами, – я склонилась к своему мешку.

– Покупатели ждут. Пожалуйста, поспешайте.

Монтсеррат, 1768. Расплата

В закрытое окно просачивался запах гари. В День святого Патрика, ирландский праздник в честь святого и чудес, которые он творил в Ирландии, на Монтсеррате разверзся ад. Это было не просто восстание.

Это была резня.

Ружья плантаторов, а их было много, против лопат и кос рабов.

Надсмотрщики хвастались, что возмутители спокойствия умрут сегодня же.

Убивали часами. Выстрелы не смолкали, как и улюлюканье. Из своего заветного окна я видела, как люди гибли на плохой стороне плантации. Этого не должно было случиться.

Я мечтала, чтобы приехали па или Келлс.

Сложив руки, я медленно вышла из комнаты и уселась на полу с Китти.

Мами устроилась на скамейке и шила новое одеяло – с иволгой, распростершей крылья. Если мы выживем, может, продам его в городе.

– Поиграй со мной, Долли…

Сестренка, стуча зубами, вертела в руках железный обруч от бочки. Она знала, что снаружи – смерть.

– Глупый Куджо! – сказала мами. – Из-за него тут всех убивают. Всех наших мужчин, всех сильных мужчин сегодня пристрелят.

Всех сильных мужчин?

Взглянув на мами, я поняла, что она сказала это мне, будто я не ребенок, будто я взрослая. Сестра подергала меня за юбку в оранжевых и красных цветах. Я надела ее, чтобы день хоть немного казался обычным. Надо было отыскать черную, под цвет грязи.

– Можно мы завтра пойдем на улицу, Долли? – спросила Китти, не отрывая взгляда от обруча. – Тогда уже все закончится?

Кто знает? Я пожала плечами.

– Дай я тебя заплету.

– Что, опять?

Она дулась, но я трижды пыталась, и у меня никак не выходило заплести ей волосы. Выходило криво.

– Я позабочусь о нас. И всегда буду это делать.

– Долли, думаешь, Николас цел?

Мне было плевать, цел братец или нет; я не хотела, чтоб он с кровью на руках околачивался у хижины мами. Брат должен был знать о восстании еще раньше мистера Келлса, но промолчал. Так что я выбрала сторону. Пусть победят мятежники.

Дверь хижины распахнулась. Вошли две женщины с плачущим младенцем.

Мами их поприветствовала.

– Может, вы голодны, так есть чуток тушеного мяса, – указала она на миску над котелком с углями. В большом горшке были овощи из сада ма и соленая рыба, которую я принесла с рынка.

Одну из женщин я узнала – она сплетничала со всеми у источника. Мне хотелось их выгнать, но мами продолжала обращаться с ними по-доброму.

Сплетница, прижимая ребенка к своей большой груди, вытерла глаза:

– Спасибо, Бетти.

Тогда я узнала еще кое-что о мами. Кое-что новое. Ее сердце куда больше моего. И способность прощать – тоже.

– Мятеж кончился? – раздался в хижине мой голос.

– Не мятеж это был, – сказала вторая женщина. – Плантаторы застрелили мужчин в лазарете. Они убивают всех черных мужчин. Они убили моего мужа. Ведь он пожаловался человеку Совета, что меня заковали в колодки, когда я вот-вот должна была рожать.

Бедняга зарыдала. Ее подруга обняла несчастную за плечи.

Выстрелы стали громче. Неужели за этими двумя гонятся?

– Они идут за моим малышом. Они убили…

Мами хлопнула в ладоши.

– Тш-ш. Хочешь, чтоб от твоего любимого на свете что-то осталось? У тебя его сын. Тем и довольствуйся.