Но Тима жил сначала с ними,
Ни – как там – кто, а как с – родными.
Вдова рассказами своими
Степану сердце бередила,
Но – говорила, говорила …
Так было жалко всех троих …
Ей как-то «помирить бы их …»
Вдова немного помолчала
И грустно дальше продолжала …
– Мы помогали ему – жить,
В протезах по двору ходить …
У него «ноги» так – кровили,
Мы с Верой долго их – лечили …
Он по ночам скрипел зубами,
А утром с белыми губами,
Смотрел со страхом на протезы …
А его раны, как – порезы,
Всё кровоточили, но он
При нас глотал поспешно стон …
Я ночью к Тиме подходила
И лист капустный всё – ложила
На его раны, плакал он,
Но – молча, сглатывая стон …
Как только раны заживали,
Мы вновь протезы надевали
Ему на «ноги» и втроём
Ходили по двору …, не днём,
А по – ночам, он всех стеснялся,
Расплакаться при них боялся …
Степанушка, так было страшно …
И говорил он, что напрасно
Мы «беспокоимся» о нём
И возимся, «как с тем – дитём» …
Что он «ходить уже не сможет» …
И что «ничто помочь не может»,
Чтобы «привыкли его швы …»
Ты знаешь, сколько я травы
Поперепробовала, страсть,
Стараясь все-таки напасть
На ту, что сможет залечить …
И чтобы Тимофей смог жить …
И на руке … швы … расходились …
Кровили, лопались, гноились …
А Вера принесла тетрадь …
Давай с ним «курсы» изучать!
И в город к доктору возила …
Как малое дитё … носила …
Ведь потому терпел он муки,
Не наложил на себя руки,
Что был всё это время с нами …