Семь горных воронов

Все это рассказывала девушкам госпожа Маргарет, пока они ехали по мощенной серым булыжником мостовой Тамврота и восторженно глазели на многоэтажные дома, дворцы и уличную толчею.

– А мы-то куда денемся? – задала вопрос Тара, дочка госпожи Маргарет. – Миледи-то, наверное, в сам дворец позовут, а с нами что будет?

– Мы все, кроме стражников, тоже будем жить во дворце с миледи, – сказала Маргарет, снисходительно посмотрев на дочь. – Ей выделят отдельные гостевые покои, там и обживемся. Не знаю уж, сколько мы тут пробудем, но миледи привыкла к удобству и вряд ли изменит своим привычкам.

Тут всем пришлось замолчать: впереди открылся королевский дворец, вернее, ограда вокруг него, и караван снова остановился.

Каэрвен пошел с документами и списком людей к главному привратнику, и еще долгое время они проверяли, выясняли и обсуждали груз и пассажиров. Вперед пропустили только карету миледи и трех ее сыновей. Остальным остался заниматься Каэрвен: надо было не только доставить слуг, знатных миледи и все вещи в покои, выделенные матери Воронов, но и разместить своих людей в отдельных казармах, построенных специально для воинов лордов, гостящих у короля.

Во дворце миледи и братьев встретил лорд-управляющий и сопроводил в отведенные покои, где все уже было готово и ждала вышколенная прислуга.

– Я знаю, что король желал бы видеть меня прямо сегодня, но передайте, что я измучена дорогой и сама приду завтра на утренний прием, – заявила миледи Воронов лорду-управляющему. – Пусть девушки отведут меня в опочивальню, а сюда побыстрее проводят моих знатных спутниц и прислугу.

Лорд-управляющий рассыпался в любезностях и поклонах, но миледи, не дослушав, скрылась за дверями опочивальни.

– Лорды, дозвольте проводить вас в ваши покои, – раскланялся симпатичный юноша. – Вот те три двери ведут в ваши опочивальни.

– Очень мило, – проворчал Дикий Ворон, осматривая роскошную обстановку. – Я-то надеялся переночевать в конюшне…

– Ага, чтобы удрать оттуда в город! – фыркнул Красный брат.

– Не без этого, – ухмыльнулся Дикий, многозначительно подмигивая.

– Думаю, не стоит гневить миледи в первый же день, столица никуда не денется, – рассудил Красный. – Я тоже порядком устал от этой дороги и чешусь от желания залезть в горячую ванну. Пойдем спать, завтра надо быть в лучшем виде, чтобы приглянуться королю.

– Пусть его тролли задерут, – пробурчал вполголоса Дикий. – Будь моя воля, я бы прямо сегодня отправился домой.

– Но воля тут не твоя, – миролюбиво заметил Красный, взял брата под руку, и они удалились в свои комнаты.

Младший Ворон вздохнул и осмотрелся. У стены стояли два мальчика и преданно смотрели на него.

– Мне бы… умыться, – краснея, пояснил Младший.

– О, это все есть у вас в покоях, – обрадовались мальчики. – Мы можем помочь.

– Как – в покоях? – широко распахнул глаза Младший. – Куда же там… Ну, это…

Мальчики едва сдержались, чтобы не прыснуть. Потом один объяснил:

– У вас в опочивальне есть балкон. С него по доскам можно пройти в отхожее место. А для омовения стоит умывальник.

Младший раскрыл рот, но счел за лучшее промолчать. И без того было неловко под любопытными взглядами мальчишек.

Он прошел в опочивальню, состоявшую из двух просторных смежных комнат, во второй из которых обнаружилась большая кровать, застеленная свежими простынями. Младший выглянул на балкон. На улице уже было темно, только светились окна дворца и фонари во дворе.

Это крыло заворачивало внутри двора, и напротив высилась стена другого дворцового крыла. Два параллельных балкона соединялись деревянным настилом, на котором темнело некое небольшое строение. Младший выглянул с балкона, принюхался и сразу понял назначение будочки.

– Фу, ну и порядки, – ужаснулся он. – Оно же все вниз падает… Да уж, тут надо почаще задирать голову.

* * *

Король Эннобар сидел на высоком престоле в центре Зала Приемов. Из спинки высокого трона, выточенного из черного дерева, вырастала статуя грифона: поднявшийся на задние лапы крылатый орелолев распахивал полную зубов пасть. Грифон был отлит из чистого золота, а в глазах и во лбу у него пылали три огромных рубина.

Король Эннобар оказался высоким крепким мужчиной, разменявшим шестой десяток. Его каштановую гриву щедро посеребрила седина. Сверкали серебряные нити и в пышной окладистой бороде. Наряд короля сочетал простоту и роскошь: на нем ладно сидели узкие штаны из тонкой шерсти, пристегнутые к мягким сапожкам, украшенным стеклярусом, а вышитая золотом красная верхняя туника с длинными шнурованными рукавами ярко сияла в свете солнечных лучей, пробирающихся сквозь большие высокие окна, сложенные из небольших разноцветных стеклышек. Поверх туники Эннобар набросил тонкий плащ из овечьей шерсти, окрашенный в ярко-синий цвет, на котором серебрились сложные узоры.

Младший Ворон завороженно смотрел на королевский венец – гладкий широкий обруч из желтого золота, с боков которого свешивались золотые же подвески, усыпанные мелкими сапфирами и рубинами, а спереди сиял огромный синий сапфир, похожий на упавшую с вечернего неба звезду.

Слева от Эннобара на престоле поменьше сидела королева Блейр, его вторая жена, младше короля лет на двадцать, слегка располневшая после вторых родов, с волосами редкого золотисто-русого цвета, которые все придворные филиды воспевали как «сияющие», «златые, словно солнце» и прочими лестными эпитетами.

Но Блейр привлекала внимание не только красотой: во всем ее облике отпечатались сдержанное благородство, кротость и доброта. Королева не принадлежала к четырем главным родам королевства, но зато ее род гордился чистотой своей крови, идущей от первопредков.

Миледи Воронов для первой встречи нарядилась в старинный костюм. Верхнее платье ее одеяния было соткано из тяжелой золотой парчи и расшито мелким розовым жемчугом от воротника до подола. Оно было наглухо закрытым и подвязанным кушаком из той же материи, густо усыпанным крупными изумрудами, топазами и сапфирами. Голову миледи покрыла кружевной тончайшей вуалью, расшитой серебряной нитью и мельчайшими белыми жемчужинками. На груди сияло массивное ожерелье из сапфиров, в центре которого сидел большой дымчатый топаз, тускло блестело несколько тяжелых золотых цепей, а руки сверкали от обилия тяжелых драгоценных перстней. Вдобавок ко всему миледи Воронов распустила роскошные темно-русые волосы, которые доставали почти до колен, вырываясь из-под вуали.

Она шла к престолу, сияя, как сказочная фея, и чуть заметно улыбалась Эннобару и Блейр. От нее нельзя было глаз оторвать. Стоявшие позади три брата впервые почувствовали себя настоящими высокородными и впервые увидели свою мать во всей ее ослепительной красе и знатности.

Миледи Воронов остановилась, не доходя до трона пяти предусмотренных этикетом шагов, и легко поклонилась обоим владыкам.

– Я искренне рад видеть тебя, Карей, миледи Воронов, – обратился к ней Эннобар.

– Мы просто счастливы, что вы сочли возможным посетить нас, – добавила королева, улыбаясь тепло и искренне.

– Для меня большая честь снова появиться при дворе и видеть вас, мои владыки, – снова поклонилась миледи (по наблюдениям многих придворных – едва заметно, почти пренебрежительно). – Кроме того, со мной прибыли три моих младших сына. С вашего позволения – Пятый, Шестой и Седьмой Вороны.

Красный, Дикий и Младший братья по очереди выступили из толпы и низко поклонились престолам. Младший чувствовал, что на него в эту минуту устремлены все глаза, а его фигуру, манеры и костюм разбирают по ниточке, и от стеснения у него все поплыло перед глазами.

– Рыжий похож на тебя, а оба темных – на Аодха, – заметил Эннобар.

Улыбающееся лицо миледи на секунду покрыла тень.

– О… Насчет Младшего вы ошибаетесь, мой лорд. Этот меньше всех похож на моего покойного мужа.

– Хм… – Эннобар пристально всмотрелся в потеющего от ужаса Младшего. Серые глаза короля зорко ощупывали атлетическую фигуру. – Ну, тебе, как матери, виднее… Я хочу объявить, что сегодня утренний прием закончится досрочно. Главное событие дня – это прибытие миледи Воронов. Посему я откладываю все дела, чтобы как следует принять нашу дорогую гостью.

С этими словами Эннобар поднялся с трона, спустился по ступеням, подошел к миледи Воронов, почтительно предложил ей руку, а потом торжественно повел ее в Зал Пиров. Королева спустилась с трона и подошла к Красному Ворону. Тот сообразил и тоже предложил ей руку. Блейр улыбнулась: ей понравился пригожий и обходительный Ворон. Она ласково смотрела на него светло-серыми, как дымчатый агат, глазами, подернутыми нежной поволокой. Красный повел королеву следом за Эннобаром и матерью, а за ними потянулись и все остальные.

Четверо старших Воронов стояли впереди толпы придворных. Когда мать проходила мимо, они низко ей поклонились, а миледи быстро кивнула в ответ.

На пиру миледи Воронов заняла место слева от королевы, которая, в свою очередь, сидела слева от Эннобара. Когда все расселись по местам, миледи Воронов подняла руку, прося внимания.

– Мой лорд Эннобар, – обратилась она к королю. – Моя миледи Блейр. У меня есть для вас один дивный горный цветок – Серебряное горлышко, чей голос заставляет забывать о тревогах и страстях человеческих.

Заявление вызвало всеобщее любопытство. У королевы глаза так и засияли: она очень любила всякие редкие диковинки. Миледи Воронов сделала знак Маргарет, стоявшей у стены, и та подтолкнула вперед бледную от волнения Эйнли, одетую в простое платье из голубого льна и с простой прической, украшенной голубыми же лентами.

Эйнли судорожно сглотнула, стараясь смотреть куда-то между королем и королевой. От волнения у нее все плыло перед глазами, и лица виделись смутно. Она набрала в легкие воздуха и запела, прикрыв глаза.

В Зале Пиров свод и стены давали идеальную акустику. Отраженный от стен сильный, чистый, глубокий голос поднимался вверх. Казалось, от него вибрировали кубки, кувшины, сердца и души. Сначала Эйнли немного не вытягивала, но потом выправилась, закрыла глаза, сосредоточилась, и голос ее полился полноводной вольной рекой.

Все, кто сидел за столами, заслушались. Эннобар прикрыл глаза и подпер щеку рукой. У Блейд на глаза навернулись слезы. Кто-то шумно высморкался. Слуги замирали, не донеся блюд до стола, служанки забыли о сплетнях, мужчины – о взглядах придворных красавиц. Все слушали чудную певицу, привезенную миледи Воронов. Эйнли допела и молча опустила глаза. Секунду стояла тишина, а потом зал взорвался восторгами и хлопками.