Академия смертельных искусств

– Войдите, – ровно и громко произнес проректор.

В дверном проеме появилась голова следователя, на чьем лице красовалась невероятно широкая и счастливая улыбка. Якунин застыл на месте, горячий пар нагло щекотал ноздри.

– День добрый, господин Якунин, – поздоровался следователь и, не дожидаясь приглашения войти, переступил порог кабинета. Вскоре он сел на стул напротив проректора.

– Чем могу помочь? – с трудом выдавил из себя Якунин и поставил чашку на стол.

– Тут такое дело… – начал Морозов, рассеянно переставляя предметы на столе, что явно раздражало оппонента. – По всей видимости, мне придется у вас тут задержаться.

– А что так? Понравилось? – шутливо спросил Якунин. Он возвращал предметы на прежнее место и с трудом скрывал недовольство.

– Я получил заключение судебно-медицинской экспертизы трупа, – сказал следователь решительно и серьезно, заставив Якунина замереть. Его странный и пугающий взгляд не оставил проректора равнодушным.

Морозов встал со стула, уперся руками в стол и наклонился над ним так, что оказался лицом к лицу. Проректор тяжело и часто задышал, чувствуя волну паники, которая грозилась накрыть его с головой от такой пугающей близости.

– Поздравляю, уважаемый проректор, у нас убийство.

Глава 6

Март. Год поступления Колычевой

[01.03.2023 – Среда – 10:15]

Старосты терпеливо ожидали в приемной проректора. За исключением Белавина, чей невольный интерес к происходящему за дверью был столь велик, что он не мог устоять. Прижал ухо к двери и усердно прислушивался к разговору.

– Сань, успокойся, – как всегда, спокойно сказал Горский, прислонившись спиной к стене и сложив руки на груди. – Мы скоро все узнаем. Не суетись.

– Интересно же, что за шабаш такой, – нетерпеливо и возбужденно протараторил Белавин и продолжил прислушиваться.

Кауфман, стоявший рядом, лишь тихо усмехнулся и обреченно покачал головой.

– Не нравится мне это, – раздраженно прошептал Дубовицкий рядом с Горским, подперев стену плечом. – Думаешь, это связано с Василевской?

– Наверняка, – вмешался Емельянов, ведь Игорь шепотом разговаривать не умел, хоть и был другого мнения. – Вчера к Якунину приходил следователь. Не знаю, что он ему сказал, но… – Емельянов присел на край стола, – Якунин после разговора с ним сразу к ректору побежал и до вечера там пробыл.

– Ты-то откуда знаешь? – раздраженно спросил Игорь и подался вперед, но Горский успел схватить его за локоть.

– Меня Якунин позвал, – отрывисто фыркнул Емельянов и продолжил более размеренно: – Когда я пришел, следователь был у него в кабинете. Вот я и ждал в приемной.

– Неужели доказали факт доведения до самоубийства? – предположил Кауфман, обводя взглядом присутствующих.

– От тебя одни проблемы, – процедил сквозь зубы Емельянов, когда Дубовицкий заметно напрягся после слов Кауфмана.

– Давай сразу обсудим твое предсмертное желание? – Игорь был зол. Ярость клокотала в груди, заполняла его всего и превращала в дикого воина, желавшего убивать.

– Возьмите себя в руки, – вмешался Коваленский. – Какой толк спорить друг с другом? Мы скоро все узнаем.

Услышав торопливые шаги за дверью, Кауфман нахмурился и крепко схватил Белавина за плечо, дернул к себе, несмотря на возможное недовольство со стороны Александра. В этот миг дверь кабинета проректора с грохотом распахнулась и в приемную ворвались деканы факультетов, озадаченные, расстроенные, а некоторые и вовсе раздраженные.

– Горский! – прогремел Войзбун, декан факультета архитектуры, выходя из кабинета и шаря глазами по помещению в поисках старосты.

– Я здесь, Василий Карлович, – подал голос Святослав и приподнял руку, чтобы декан его заметил в образовавшейся толпе.

– О, мальчик мой, – Войзбун нервно провел пятерней по волосам и выпрямился, словно струна, пытаясь вернуть своему облику былую уверенность. – Составь мне список студентов, которые были знакомы с этой Василевской. Но не указывай тех, кто учился с ней в одной группе – этот список в деканате возьму, – Войзбун окинул взглядом присутствующих и зычно произнес: – Это всех старост касается!

– А что происходит? – тихо спросил Белавин и выглянул из-за плеча Кауфмана, который стоял рядом с Марией Алексеевной Гагариной, деканом факультета теории и истории искусств, и Осипом Ларионовичем Дерябиным, деканом факультета сценических искусств и кинематографии.

– Наверное, уже бессмысленно скрывать, – Гагарина создала шпиль руками – пальцы соединились, но ладони не соприкасались – и задумчиво посмотрела на Дерябина, который одобрительно кивнул. – Следователь сказал, что девочку убили.

Слова декана прозвучали как взрыв в глухой тишине. Старосты застыли на месте, не веря своим ушам. Каждый переживал свой собственный шок. Словно буран развеял все мысли, оставляя лишь холод и пустоту. Горский почувствовал, как Дубовицкий мертвой хваткой вцепился ему в плечо и тяжело, часто задышал. Прижался лбом, покрывшимся холодной испариной, к изгибу шеи Горского и сильнее сжал пальцы. Ворот рубашки Святослава пропитался влагой.

Емельянов бросил озабоченный взгляд на бледного Игоря, который едва стоял на ногах. После чего взглянул на Горского с неизъяснимым выражением лица, словно задавая вопрос: что случилось? Горский лишь обреченно покачал головой и смежил веки.

– Какое убийство? Что значит убийство? Настоящее? Взаправду? – Белавин беспорядочно задавал бессмысленные вопросы, вглядывался в лица деканов, словно надеясь, что услышанное им – неудачная шутка.

– Боже! Мои бедные коленки, – причитал Александр Сергеевич Владыкин, декан факультета скульптуры. – Не могу больше это слушать, – он накрыл уши ладонями и поспешно покинул приемную.

Деканы не заставили себя долго ждать и поспешили вернуться в свои кабинеты, оставив озадаченных и шокированных старост без ответов.

В гулкой, вмиг образовавшейся тишине сдавленный шепот Белавина прозвучал неожиданно громко:

– Щечки трясутся, как есть хочется…

Декабрь. Год поступления Колычевой

[16.12.2022 – Пятница – 19:45]

Глубокий, суровый, но не менее прекрасный декабрь. Стены коридора в гирляндах из крупных лампочек; мягкий свет, разливавшийся по каменным поверхностям; перила главной лестницы, опутанные искусственной хвоей с большими яркими бантами цвета бордо и мелкой гирляндой; сшитые сапожки Деда Мороза со сладостями внутри на каждом этаже. Общежитие словно пробудилось к жизни в преддверии праздника.

Клуб садовников использовал засушенные ветви из академического сада, грозди калины и рябины, а также мандарины – они украшали каждый уголок общежития: лестницу, камин, книжные шкафы и столы. Создавали непередаваемую атмосферу и наполняли общежитие особенным ароматом.

В этом году Коваленский решил устроить встречу Нового года как-то по-особенному, создав романтическое настроение. Он повесил над входом в общую гостиную зеленые омеловые ветки, или, как их называли иначе, «ветки поцелуев», как символ новой жизни. На вопросы о том, зачем внедрять английскую традицию в сугубо российское застолье, Даниил ответил просто: «Это романтично и красиво». Никто спорить не стал.

В центре гостиной стояла огромная пышная новогодняя ель. Густые ветви украшали большие золотистые и ярко-красные стеклянные шары, в которых отражался свет от гирлянд, а хвойные ветки были припорошены искусственным снегом. Царила атмосфера зимнего волшебства. На период новогодних праздников студенты могли покинуть академию и вернуться домой, но многие предпочитали остаться в общежитии по разным на то причинам. Встречать Новый год в кампусе стало своего рода традицией, поэтому администрация академии и родители обучающихся позаботились о подарках. Ель была обрамлена множеством коробок разных размеров, упакованных в яркую красно-зеленую оберточную бумагу.

Основное празднование предполагалось провести в столовой, чтобы все студенты могли комфортно уместиться и насытиться праздничным ужином. А после полуночи насладиться приятной компанией в уютной гостиной под тихий треск дров в камине, обмениваясь подарками и хорошим настроением. В новогоднюю ночь комендантский час отменялся.

Подготовка к Новому году в академии начиналась со второй недели декабря. В такие периоды общежитие словно оживало – студентов было немерено: задушевные дружеские беседы у камина, игры в шахматы, совместные чтения и много-много смеха. И самое главное, все были облачены в глупые и до одури смешные новогодние свитера, которые так заботливо предоставила администрация академии.

– Вытягивай, – с широкой улыбкой произнес Коваленский, держа большой сшитый новогодний носок Деда Мороза. Колычева удивилась: она впервые видела старосту таким воодушевленным и окрыленным, а главное – счастливым.

– Что это? – Василиса одарила Коваленского ответной улыбкой и с любопытством заглянула в носок. Заметила внутри маленькие листы бумаги, свернутые в виде небольших конвертов.

– Тайный Дед Мороз! – воскликнул Даниил и протянул носок ближе.

– Серьезно? – Василиса утопила руку в бумажной пучине и неосознанно высунула язык, водя кончиком по нижней губе. – Подожди, – рука ее замерла, и она вскинула на старосту взволнованный взгляд. – А подарки?

– Обычно мы обмениваемся теми, что присылают нам родители, – безразлично пожал плечами староста, но, заметив, что Колычева слегка расстроилась, предложил: – Или можно исполнить любое желание того, чье имя вытянул.