Званый ужин в английском стиле

– А как поживает ваш почтенный дядюшка? – осведомился у бывшей жены барон Корф. – Надеюсь, он в добром здравии?

– О, в прекрасном, – небрежно отвечала баронесса.

– И по-прежнему проигрывает в карты тысячи рублей? – В голосе барона сквозила неприкрытая ирония.

– Десятки тысяч, – вздохнула молодая женщина. – Еще каких-нибудь лет тридцать, и он окончательно меня разорит. – Судя по ее тону, в смысле иронии она могла дать своему бывшему мужу сто очков вперед.

Митя сделал героическое усилие вклиниться в словесную перепалку супругов.

– Вам нравится Петербург? – спросил он у Амалии.

– Вполне, – честно ответила она.

– А я собираюсь скоро поступать в университет, – отважно солгал Митенька, сам удивившись, как ему удалось не покраснеть.

– О, – протянула Амалия. – И кем же вы собираетесь быть?

– Юристом, – объявил Митенька, застенчиво глядя на нее. – Скорее всего, адвокатом, хотя я еще не уверен.

– Будете защищать преступников? – Амалия послала Билли ласковый взгляд. – Боюсь, это мне не интересно.

– Почему? – пролепетал Митенька, совершенно сбитый с толку таким неожиданным поворотом.

– Потому что куда интереснее их ловить, – отозвалась его загадочная соседка.

Но тут Павел Петрович решил, что пора произнести первый тост, и поднялся с места. Глаза всех присутствующих обратились на него.

Глава 6

Муж и жена

– И мы счастливы приветствовать под нашим кровом знаменитого маэстро Беренделли, который среди своих, вне всякого сомнения, примечательных трудов, которые служат человечеству, выкроил минутку для того, чтобы… чтобы… – Оратор запутался в сложном предложении, как рыба в сетях, затрепыхался, глотнул воздуху и коротко завершил маловразумительную речь: – Словом, да здравствует маэстро!

Он улыбнулся жене, улыбнулся гостям, сел и стал вытирать платком лоб.

– Как ты думаешь, – громким шепотом осведомилась Евдокия Сергеевна у мужа, – он и впрямь ее брат?

– Кто? – недовольно спросил Иван Андреевич.

– Американец! – Евдокия Сергеевна сделала страшные глаза.

Иван Андреевич шевельнул рыжими усами, покосился на баронессу Корф, которая вполголоса переговаривалась о чем-то со своим хрупким кузеном. Но почти сразу же он встретил ледяной взгляд сидевшего неподалеку барона Корфа и отчаянно закашлялся.

Тайный советник и его супруга даже не подозревали, что в то же время и братья Городецкие обсуждали даму в изумрудном платье.

– Ты знаешь, кто она такая? – спросил Владимир у адвоката.

– В свете я ее не встречал, – пожал тот плечами.

– Может быть, она живет за границей? Да и брат ее…

– Ей кто угодно, только не брат, – сквозь зубы закончил фразу Константин Сергеевич.

– Почему? Они ведь похожи…

– Именно потому, что похожи, – безапелляционным тоном отрезал адвокат.

– Ты что-нибудь вообще о ней знаешь?

– С чего бы это?

– С того, что она разводилась и наверняка со скандалом делила имущество. Ведь вы, адвокаты, обычно в курсе дел друг друга.

Константин Сергеевич снова пожал плечами.

– Ты, наверное, удивишься, но о ее разводе мне ровным счетом ничего не известно.

– Правда? Занятно! – И Владимир Сергеевич откинулся на спинку стула. Он был заинтригован не на шутку. Странная баронесса Корф против воли начала его занимать.

За первым тостом последовали второй, третий – за хозяйку, за хозяина, за присутствующих дам и процветание хиромантии. Итальянец тоже не остался в долгу и особо отметил красоту русских женщин. Правда, первой в списке красавиц он почему-то назвал хозяйку дома, но, надо полагать, то был чистый жест вежливости.

– Маэстро Беренделли, – спросила графиня Толстая, которую уже успели утомить славословия, – вы мне погадаете?

Беренделли поклонился, поцеловал графине руку и с любопытством всмотрелся в линии ладони.

– Непременно! – объявил он.

– И мне! И мне! – воскликнула Евдокия Сергеевна.

– Пожалуй, я был бы тоже не прочь узнать свое будущее, – с расстановкой заметил адвокат. – Сейчас мы как раз ведем процесс такого рода, что нам не помешало бы знать, чем он закончится.

– А вы, доктор? – спросила хозяйка у де Молине, который мрачно посмотрел на нее. – Вы не хотите знать свое будущее?

– Зачем? – довольно резко ответил тот. – Все проживают более или менее одинаковую жизнь, и все в конце концов умирают. К чему знать больше?

Стол неодобрительно загудел.

– Ах, какой вы циник! – проворковала графиня Толстая и сделала неприятному доктору глазки.

Венедикт Людовикович с раздражением отвернулся. Что-то было в женщине такое, что всерьез раздражало его, хотя он старался относиться ко всем людям ровно и беспристрастно.

– Право же, глупо не узнать, когда есть возможность узнать, – заметил композитор.

– Что до меня, то я бы очень хотела приоткрыть завесу над своим будущим, – промолвила Варенька и покраснела. – А вы, Александр?

– Я? – грубовато отозвался барон. – О нет, увольте!

– Почему? – Варенька смотрела на него широко распахнутыми глазами.