Поезд-фантом

Я не хотел растягивать надолго свое присутствие в этом вагоне, поэтому стремился не отвлекаться по пустякам. Я шел быстро, совсем не обращая внимания даже на то, что происходило за окном. Я подошел к следующей двери. Сделав глубокий вдох, я постучал. Мне не ответили. Я приложил ухо к двери и услышал мужские голоса. Я сразу узнал бас одного из них, который в прошлый мой визит был особенно словоохотлив. Подумав, что пассажиры этого купе слишком увлеклись своим занятием и не расслышали моего стука, я решил, что не случится ничего страшного, если я войду без приглашения.

Я приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Передо мной было двое мужчин, которые о чем – то горячо спорили. Я готов был поклясться, что вижу их впервые, не смотря на то, что голоса их я уже слышал в прошлое свое посещение. Оба мужчины были одеты на сей раз в бордовые сатиновые халаты, из – под которых виднелись ослепительно белые рубашки и шейные платки из атласа. Халаты, надетые на них, были чуть ниже колена, поэтому я без труда увидел, что у одного мужчины были серые, а у другого черные брюки, обувь же была черной у обоих. На этот раз, в их купе, как и в предыдущем, стоял аромат изысканного парфюма. Мужчины продолжали спорить, не обращая на меня никакого внимания. Один, тот, что был побасистее, не смотря на свой благородный внешний вид, встал и вцепился в плечи другого своего приятеля, который продолжал сидеть, начав его трясти. Я не знаю, переросла бы их ссора в драку, или нет, если бы я не покашлял несколько раз, чтобы, наконец, привлечь к себе их внимание. Тот, что был побасистее, посмотрел в мою сторону, и тут, же любезно заулыбался, его руки в один миг соскользнули с плеч приятеля и поднялись к голове. Он стал тщательно приглаживать свои волосы, которые, на самом деле, слегка взъерошились. Но, было видно, что этим жестом, он хотел, как можно сильнее сгладить мое впечатление от только, что увиденной картины. Второй же в это время, поправил, как бы невзначай сдвинувшийся на бок шейный платок и закурил сигару, ловко отрезав ее край специальными ножницами. К приятному аромату парфюма, тут же добавился еще и аромат его сигары, который, казалось, сделал запах в купе еще более приятным. Пока он проделывал эту процедуру, тот, что побасистее, усадил меня на полку и предложил маленькую чашечку кофе.

«Ничего себе», – подумал я, – «откуда они взяли и сигары и кофе, ведь в прошлый мой визит, у них ничего не было кроме водки.

– Спасибо, – поблагодарил я его и сделал глоток.

Кофе был превосходным. По правде сказать, такого кофе, я готов был выпить не меньше десяти таких чашечек. Но просить добавки, я бы все равно не стал, поэтому, вынужден был смаковать, делая из этой чашечки мизерные глоточки.

– 

Ну, как вам наш кофе? – наконец спросил меня, тот, что курил сигару.

– 

Замечательный! – ответил я.

Он кивнул головой в знак согласия со мной.

Мне было неловко, что я потревожил их в не самый подходящий момент, поэтому я начал извиняться. Но они были совершенно не рассержены на меня за это и очень любезно попросили меня не волноваться по этому поводу. Однако мне было очень любопытно, чем же был вызван их жаркий спор и набрался наглости и спросил их об этом. Они же, как будь – то, ожидая от меня этого вопроса, переглянулись и рассмеялись.

– 

Вы не поверите, – сказал мне басистый.

– 

Поверю, я здесь всему поверю, – уверял их я.

Тогда тот, что курил, сказал:

– Видите ли, в чем дело. Это очень необычное купе. Здесь каждое утро, непонятно откуда появляется то водка, то сигары с кофе.

Он прервался, и поднес ко рту сигару.

– Ну, так и что же в такой ситуации могло оказаться для вас предметом спора, я не понимаю, – сказал я.

– Да все очень просто, – подхватил своего приятеля басистый, – проблема в том, что мы вечером должны подумать о том, что хотим увидеть на столе утром.

– 

Ну так и в чем проблема? – не понимал я.

– 

Да все очень просто, – повторил слова басистого мужчина с сигарой, -

мы должны оба подумать об одном и том же, понимаете?

– 

Честно говоря, не понимаю, что мешает вам это сделать, – сказал я.

Мужчина с сигарой рассмеялся:

– Лично мне мешает моя печень подумать о том, что хочет видеть на столе утром мой сосед.

Тут до меня дошло, что они никак не могут договориться между собой, иметь им завтра водку или кофе с сигаретами. Я рассмеялся. Мне казалось это забавным.

– А что будет, если вы так и не договоритесь между собой и подумаете о разном, что в этом случае будет стоять у вас на столе? – спросил я, пытаясь загнать их в тупик.

– Тогда завтра мы увидим здесь то, о чем подумает перед сном наш третий товарищ, – тяжело вздохнув, ответил басистый.

– Но почему, тогда, вы сразу не договоритесь все втроем? – продолжал интересоваться я, – и где вообще ваш третий товарищ?

– Он сейчас у дамы, – шепотом сказал тот, что с сигарой и приложил указательный палец к губам, – имейте в виду, что мы вам сказали это по секрету.

– Сами понимаете, – подключился басистый, – что тревожить мы его по поводу наших разногласий в такой момент не станем, а когда он вернется назад, нам, к сожалению, неизвестно. Он может там пробыть и до самого утра.

– Да, – протянул я, пытаясь иронизировать, – в тяжелую вы попали ситуацию, господа.

Но они не поняли моего сарказма и отнеслись к моим словам вполне серьезно.

– Вот вы меня сегодня и выручите, – быстро сориентировался басистый, – вы останетесь сегодня здесь и подумаете о, простите, водке. Идет?

– Ты что, – вмешался тот, что с сигарой, – это серьезно?

– Да, действительно? – поддержал его я.

– Серьезно, – ответил басистый.

– А ты мое мнение по этому поводу не хочешь узнать? – раздраженно спросил у басистого мужчина с сигарой.

Тут не выдержал и вмешался я:

– Во – первых, господа, вам не мешало бы узнать мое мнение по этому поводу, а оно, к стати сказать, вряд ли вас обрадует, поэтому можете не продолжать ваш бессмысленный спор.

Я поспешил направиться к выходу, а они, явно не ожидая такого поворота события, остались сидеть, открыв рты. Только когда я вышел из купе и хотел закрыть за собой дверь, басистый крикнул мне вслед:

– Вы только не заходите в следующее купе, – и через секунду пояснил, – как раз там сейчас находится наш третий товарищ. Не стоит их беспокоить.

Я закрыл дверь и застыл на месте.

«Неужели, то, что он сказал мне сейчас, было правдой», – подумал я и тут же сам себе ответил, – «а почему, собственно, это не может быть правдой и почему это так меня беспокоит».

Скорее всего, я без особых огорчений проделал повторно этот путь только с одной единственной мыслью – снова встретиться с моей рыжеволосой спасительницей, которая находилась так близко от меня. И разделяла нас с ней всего лишь дверь этого купе. Но в тот же момент, после слов, которые мне только что крикнул вслед мужчина, я понимал, что, на самом деле, между мной и моей рыжеволосой спасительницей целая пропасть. Так я стоял, рассуждая возле заветной двери, не решаясь постучать. Я спрашивал сам у себя, хочу ли я, вообще, снова увидеть ее, и понимал, что мой ответ может быть только положительным. В конце концов, я понимал, что, по крайней мере, мне следует поблагодарить ее за презент, который оказался столь важный для меня. Я не знал, что мне делать дальше. С одной стороны, постучать в эту дверь, мне не давало воспитание, или мужская солидарность, если хотите, с другой стороны, мне чертовски хотелось увидеть ее еще раз. Эти противоречивые чувства боролись во мне, но первое, все же одержало верх, и я решил ждать. Ждать столько сколько потребуется. Я отошел немного в сторону и, слегка облокотившись на гардину с бордовыми занавесками, которые закрывали окно в коридоре вагона, уставился в пустоту. Я не знаю, долго ли я так простоял, но в конце концов, силы стали оставлять меня и я почувствовал, что засыпаю. Недолго думая, я зашел в первое попавшееся пустое купе и лег на первое же попавшееся свободное место. Через мгновение, я уже спал крепким сном, покинув свой пост.

Во сне мне снова явилась мама. Теперь мне удалось увидеть ее лицо. Оно было совсем не обгоревшим и таким – же красивым, как прежде. Я сказал ей, что она прекрасно выглядит и, наконец, обнял ее. Она погладила меня рукой по волосам. Мы молчали какое – то время, но потом я сказал, что очень рад, что могу ее видеть и прижимать к себе. Она ответила, что тоже очень рада этому. Тогда я спросил, почему раньше я не мог этого делать. Она тяжело вздохнула и сказала: