Хилер особого назначения. Книга 1

– А это ты как определил? – недоверчиво хмыкнул хороший парень. – Перегаром от меня не несет, белки не желтые…

– В диагносты идти не пробовал? Садись, пять! В мед поступишь без экзаменов.

– Алекс, иди в…

– А ты – проверять печень.

– Ну с чего ты…

– Гороскоп твой слушал по радио – вспышки аномальной половой активности и пятна на печени. Черт, у тебя что, телефон не работает?

– Не-а, – осклабился он.

– А сразу сказать не мог?

– А ты не спрашивал.

И я после этого мудак!

– Э, ты аккуратней, а то и мой разобьешь! – он очень вовремя отобрал у меня телефон, а то бы так и случилось, руки у меня тряслись, как будто я неделю без перерыва на сон и обед работал дефибриллятором.

Но вот беда – отобрал-то вовремя, а вот за руку меня хватать не следовало. Особенно когда я без перчаток. Впрочем, сам виноват – мог бы и надеть. Хотя нет, не мог – умываться в перчатках – это даже для меня сильно. А я здесь именно умывался. Пока не начал сам с собой разговаривать.

Одно прикосновение – и облик хорошего парня, только-только начинавшего походить на человека, размылся, явив моему больному взору анатомическое пособие во всех подробностях. По жилам текла кровь, в желудке клокотал наспех проглоченный завтрак, в печени… Нет, с печенью действительно надо что-то делать.

– Алекс, ты в порядке?

Нет, ну не дебил?!

– Да, черт возьми, я в порядке! – взорвался я, искренне надеясь, что кто-нибудь положит конец этому безумию. – Именно поэтому я стою в 6:30 утра в служебном туалете, бью телефоны, разбрасываю таблетки и ору, как потерпевший, без видимой причины!!!

– Тихо, тихо… – вот теперь он, кажется, всерьез забеспокоился.

– Тихо?! Да я вел бы себя тихо, если б меня никто не трогал! Какого ты меня за руки хватал?! Я тебе что, баба что ли, меня лапать?! – господи, он догадается меня вырубить или нет?!

– Алекс, успокойся!

Я разразился потоком самой нецензурной брани. «Успокойся!» Можно подумать, если б я мог успокоиться, я б этого не сделал. Хотя кое-то сделать все-таки можно.

– Быстро в душ его, пока он себе голову не разбил!

О, ну наконец-то, хоть у кого-то с утра голова нормально работает!

– За руки только не трогай его!

У кого-то голова просто отлично работает!

На мою несчастную голову обрушился тропический ливень. Только холодный. И не только на голову. Я трясся под душем, боясь открыть глаза, чтобы не увидеть очередное порождение своей нездоровой психики и думал, какого черта я не ушел вчера домой пораньше.

– Алекс, ты меня слышишь?

Какой у нее все-таки приятный голос. Интересно, а она действительно здесь? В 6:30 утра? Или это просто галлюцинация?

– Кивни, если слышишь!

Я кивнул.

– Мне надо посмотреть твои зрачки. Открой глаза… Так, понятно… Я коснусь тебя, чтобы приподнять веко, не дергайся. Я в перчатках. Готов?

– Я сам…

– Вот умничка…

Какой у нее голос! Вот почему она в жизни так не разговаривает?!

– Доктор, я люблю вас и хочу от вас ребенка! – прохрипел я.

– Галоперидолу? – любезно предложила доктор, светя фонариком мне прямо в глаз.

– Нет, ребенка! Если б захотел галоперидола, так бы и сказал: «Доктор, я хочу от вас галоперидола!»

– Я сейчас принесу, – откликнулся обладатель замутненной печени.

– И два виски, пожалуйста. Для романтики.

– Не рановато для виски? – усмехнулась женщина.

– А для галоперидола, думаешь, нормально?

– Не надо ничего нести. Он в порядке, – Она поднялась на ноги, опять заговорив своим строгим и ни капли не сексуальным голосом.

– А вы нет, – почему-то обиделся я. – Женщина, вам к психиатру надо. Бегать в 6:30 утра с фонариком по мужским туалетам и шприцем угрожать – вы хотите сказать, что это нормальная модель поведения для женщины в самом, что ни на есть детородном возрасте?

– Я же говорю, он в порядке, – вздохнула женщина. – Но если еще посидит на холодном кафеле в мокрой одежде, будет не в порядке. По крайней мере, та его часть, что может пригодиться женщинам детородного возраста. Я сейчас принесу полотенце и что-нибудь ему накинуть, и ты заберешь его к себе.

– Я?! – возмутился голос – на лицо его я не смотрел, закрыв глаза, как только тетя доктор прекратила играть в Гестапо. – Я не хочу его к себе забирать!

– Справедливо! – горячо поддержал его я. – Я тоже не хочу, чтобы он меня к себе забирал! Хочу остаться с мамой!

Она не выдержала и принялась материть нас обоих – за что, непонятно. Но ругалась она очень сексуально. Вообще я считаю, что женщинам не идет грубость, но некоторые умеют так ругаться, что…

– Слушай, а давай мы этого лося вообще выгоним? – предложил я. – Смотри – ты, я, раннее утро, душ, ролевые игры типа садо-мазо – в доктора, гестапо, строгую мамочку, матерящуюся стерву – тебе не кажется, что он здесь лишний?

– Алекс, когда-нибудь я тебя убью, – выдохнула она. Кажется, успокоилась.

– Согласен. Только давай в качестве орудия убийства ты выберешь не простатит и не пневмонию – тут сквозняк, между прочим.

Она издала какой-то не очень членораздельный звук и зацокала каблучками по направлению к выходу.