Игры богов. Часть первая. Захватчик: Тропою войны

Глава 5

В центре деревни весело и шумно. Мужчины и женщины переговариваются друг с другом, неся на площадь мешки с зерном, туяса с мёдом и сушёными грибами и годами.

Седовласый худой мужчина преклонных лет- вождь племени Мудрояр – -пересчитывает товар и делает аккуратные надрезы на деревянной дощечке, одновременно отдавая указания.

Здесь же Койву аккуратно расставляет всё на валуши – деревянные повозки с боковыми жердями.

– Десяток осмин ржи, пять штоф мёда.

Койву перебивает Мудрояра, укладывая на повозку ещё туяса:

– Ещё два мёда

Мудрояр делает два надреза на дощечке:

– Ещё два. Семь штофов. 11 дюжин грибов и 9 ягод. Яйца.… Где яйца?

Мудрояр окидывая взглядом повозки, смотрит на Койву:

– Куда ты их упрятал?

Койву забрасывает очередной мешок на валуши, вытирает с лица пот:

– Йорка пошла по дворам собирать.

Мудрояр одобрительно кивает и переходит к следующей повозке.

Сюда же подходит Йорка в мужской рубахе с запрятанными под шапку волосами. В таком виде она больше похожа на молодого пастушка, беззаботно пасущего стадо коз. За ней четверо мальчишек тащат несколько корзин с яйцами.

– А вот и наши яйца.

Койву располагает яйца на павозках, оглядывая девушку:

– Всё-таки идёшь?

Йорка весело кивает, сверкнув белоснежной полоской ровных зубов. Паренёк, неодобрительно кивнув головой, укладывает очередную корзину:

– Не хорошо это, не женское дело среди торговцев шастать.

– Ты что же, боишься за меня?

– А что в этом плохого?

Койву в упор смотрит на девушку:

– Все знают, как они вылавливают наших девок, а потом продают на юг.

Йорка подходит к молодому человеку, обнимает его за шею и тихо шепчет на ухо:

– Я буду осторожной.

– Надеюсь, этого хватит, – подошедший Мудрояр строго смотрит на дочь и девушка смущённо отходит от любимого. – Не хочу тебя брать. Да ведь ты настырная. Всё равно увяжешься

В ответ девушка припадает к груди отца и моляще улыбается:

– Недалече ведь. Всего полдня ходу. А ты давно обещался свезти. Да всё отговаривался.

Мудрояр отворачивается от девушки, но недовольно бурчит, бросив ей через плечо:

– Но от меня ни на шаг. И не ныть в дороге. Не потерплю. Дёрнул же леший за язык!

Йорка вытягивает шею в его сторону и озорно кричит в след:

– А коли дёрнул, так отвечай!

Покачав головой, Мудрояр поворачивается к девушке и шутливо грозит пальцем:

– И в кого ты такая? – тяжко вздыхает он. -Ой, не нашего роду- племени. Не нашего, – и отходит к началу обоза.

Туда же идёт и Йога, ударяя в бубен каждый раз, ровняясь с очередной повозкой.

Обойдя все валуши, Йога становится перед обозом и поднимает руки к солнцу:

– Утром я бросила кости. И боги сулят вам большую торговлю и добрую дорогу.

Все прикладывают сложенные кисти рук к груди, а затем поднимают их:

– Славься!

Рыжеволосая красавица, весело напевая песни, гнала отару овец из степи в стойбище. О чём могла петь только что вступившая в своё совершеннолетие девушка? Конечно же, о любви! О долгожданном первом свидании, о первом поцелуе, о…

Девушка застенчиво опустила глаза и замолчала, когда к ней подъехал Теймур и резко притормозил вороного прямо перед ней.

– Чего тебе? – испуганно спросила Хайна, отойдя в сторону и посмотрев на лениво бредущую в сторону дальней юрты отару блеющих овец.

Когда-то давно, в далёком детстве Теймур был для неё лучшим другом и защитником. И она изо всех сил любила его особой любовью, как младшая сестра любит брата. А потом…

Он стал злым и жестоким и Хайна стала прятаться всякий раз, завидев его.

Теймур рос. Взрослела и девушка. Пришло время выбирать мужа, но никто из парней их клана, зная о чувствах сына каюма к этой звонкоголосой красавице, не хотел испытывать судьбу. И, как ни велико было желание свить своё гнёздышко, но выходить замуж за Теймура девушка не хотела. И так бы она и засиделась в девках, если бы не Куяш- пастух из соседнего рода.

Теймур повернул своего коня, преградив Хайне дорогу. Сурово улыбаясь, он смотрел на безуспешно пытающуюся пройти мимо него тургарку, направляя скакуна в ту же сторону, куда поворачивала и глядящая себе под ноги девушка.

– Пусти, – вскинув и тут же опустив глаза, попросила Хайна.

– Плохо просишь, красавица, – внезапно почувствовав твердеющую у себя между ног плоть, Теймур соскочил с коня и вплотную подошёл к девушке.

– Ну, чего тебе? – ещё раз спросила девушка и попыталась отойти, но молодой человек грубо схватил её за руку:

– Куда же ты? Побудь со мной, красавица. Да будь по – ласковее.

– Некогда мне. Отец дома ждёт, – вырвав руку, девушка оттолкнула мужчину и бросилась бежать, догоняя отару, но просвистевшее над её головой лассо метко накинулось на её тело и повалило на землю.

Теймур притянул к себе верёвку с упирающейся ногами в землю девушкой и наклонился над ней:

– Я же просил, будь поласковее, – и проведя остриём ножа, зажатого в руке по трепещущему под цветастой рубахой телу, одним движением разрезал связывающую девушку верёвку и прижал руками её кисти к земле.

– Теймурчик…

Молящие глаза девушки без всяких слов говорили о просьбе.

– Ну, поцелуй меня, – наклонил голову над лицом Хайны юноша. И та, что бы наконец —то отвязаться от надоедливого поклонника, быстро потянулась к нему и чмокнула в щёку.

– Разве это поцелуй красавицы такому парню, как я? – разочарованно улыбнулся молодой человек и, навалившись своим телом на сопротивляющуюся девушку, крепко впился в её губы, одной рукой спуская свои штаны.

Сильные руки задрали цветастую юбку, обнажив крепкие загорелые бёдра и упругие ягодицы.

– А что это там у нас? – слащаво спросил Теймур, пробираясь ладонью между её ног.

– Прошу, не надо. Теймурчик, ну пожалуйста, – заплакала девушка, – ты же знаешь, у меня свадьба скоро.

– Вот я и успеваю, – между поцелуями приговаривал юноша, – до свадьбы цветок сорвать. И чего ты в нём нашла? Вышла бы за меня.

– Я его люблю, – заныла Хайна и схватилась тонкими пальцами за сильные руки мужчины, пытаясь их отвести.

Но это только раззадорило насильника, и он ещё крепче сжал девушку так, что она почти не могла дышать в его стальных объятиях.

– Да люби ты кого хочешь, – зло выкрикнул Теймур.– Мне зад твой нужен, и титьки ну и маленькая влажная дырочка, – с силой раздвигая девичьи ноги, бормотал он, – и сейчас я тебя иметь буду. Да не дёргайся ты так! Всего – то один разок! Слушай, а мне нравится твоё сопротивление!

С силой двигаясь на дёргающемся теле девушки, юноша вдруг остановился, замер и, громко выдохнув, поднялся.

– Знаешь, – произнёс он, натягивая штаны, – я передумал. Я буду иметь тебя, когда захочу. А если расскажешь кому… Ты меня знаешь, я твоему в раз хребет сломаю. Давай, ступай отсюда. Отец заждался, наверное.

Высоко стоящее в зените Жаркое солнце через кроны деревьев освещает медленно движущийся обоз славличей. Густые ветки, аркой нависающие над тропой дарят путникам лёгкую тень и прохладу. Редкие птицы, встревоженные скрежетом едущих колёс повозок, по цепочке звонко передают сигнал осторожности своим сородичам, и с высоты наблюдают за странными двуногими существами, нарушающими тишину летнего леса.

Впереди лес постепенно редеет, и вскоре путники выходят на крутой склон, песчаным берегом спускающийся в полноводную Рею.

Взору Йорки открывается зеркальная гладь реки со стоящими на ней высокими ладьями на спущенных парусах и толпы мелких людишек, копошащихся на причалах у самой воды и на берегу.

Бойкие торговцы ловко выменивают товары и либо сгружают их на палубы, либо уносят на племенные стоянки, расположенные ближе к лесу.

Чего тут только нет!

Мягкие меха, переливающиеся на солнце всеми оттенками от снежно белых заячьих до почти чёрных медвежьих, от серебристых песцовых до огненно-рыжих лисьих.

Груды сушёных ягод и грибов, корзины с яйцами и свежеиспечёнными калачами хлеба, туяса с мёдом и берёзовым соком.

Изделия из солнечного камня и золотая россыпь.

Мечи, кинжалы, солёные слитки, шерсть и шёлк…

Глаза разбегаются от всего разнообразия представленных на этом берегу товаров.

И это тебе не скупые подарки, привозимые отцом с ярмарки.

Ходи, смотри, выбирай, чего душе угодно.

Широко открытыми глазами смотрит Йорка на всю эту человеческую возню, предвкушая новые эмоции и впечатления.

Между рядами на гнедой лошади проезжает Ратибор, останавливается у торговца украшениями. Бусы из лунного и солнечного камня, серьги из массивного золота, простенькие и замысловато завитые колечки. Что выбрать из всего этого разнообразия в подарок подруге? Какой подарок будет достойным самой прекрасной женщины?

Ратибор наклоняется, захватывает мечом цепь с побрякушками и поднимает в сторону солнца. Ярким пламенем сверкает золото, купаясь в ярких солнечных лучах, радуя глаз.

Но что это?

Зоркий глаз охотника выхватывает из группы славличей тонкую фигуру невысокого паренька, стоящего на высоком берегу. Ветер срывает с его головы шапку и широкими волнами развевает длинные золотистые локоны. Огромные, широко открытые глаза сливаются с цветом неба, удивлённо моргая мохнатыми ресницами.

И всё золото мира сразу же меркнет перед этой удивительной природной красой, открывшейся глазу.

Ратибор опускает меч, не спуская глаз с этого чуда.

Цепь звонко падает на прилавок и утопает в груде таких же побрякушек, теряющих всякий интерес для покупателя.

– Ты брать то чего будешь или нет? – Подняв голову к неожиданно застывшему покупателю, кричит торговец. – Меняю на пятак шкурок. У такого доблестного охотника наверняка найдётся не одна рыжая шкурка.

Он с надеждой смотрит на мужчину, побрякивая цепью в руке, но Ратибор словно не слышит его и возмущённый таким невниманием купец сильно толкает его рукой в ногу:

– Ты или бери или не загораживай.

– А?

Словно очнувшись, охотник непонимающе смотрит на торговца.

– Чего как истукан? Давай, говорю, пятак рыжих да пару серебристых, и забирай.

Охотник, игнорируя надоедливого купца, поднимает глаза в сторону берега.

Девушки нет. В том, что это была именно девушка, у него нет никаких сомнений. Но где?

Ратибор крутит головой во все сторону, пуская лошадь вокруг себя.

Купец видит, что покупатель явно потерял интерес к его товару и в последней попытке выгодного обмена, трясёт цепью в его сторону:

– Ну, давай хоть тройку рыжих! В ущерб себе отдаю.

Ратибор начинает суетливо всматриваться в толпы людей, выискивая чудное создание. Напрасно. Как в воду канула. И он, бессильно опустив руки, медленно направляет лошадь в сторону, так и не понимая, на самом ли деле увидел или только причудилось.

– Ну и вали! – в сторону пробормотал торговец, возвращаясь к товару и, так и не угасив злости, кричит в след:

– Смотри, пожалеешь! Выгодный был обмен! Потом придёшь, так не отдам! – и тут же переключился на нового покупателя:

– Камни чистые, как утренняя роса, морем умытые, солью начищенные…

Тёмная ночь укутала своим покрывалом степь и ветер забаюкал колыхающиеся травинки ковыля. Ясное небо с множеством далёких холодных звёзд осветило спящие курганы с темнеющими лощинами и сидящих среди них Теймура и Шамана.

– Отец очень плох последнее время. Наверное, скоро кончина придёт, – без особого сожаления произнёс молодой человек.

– Будут выборы, – просто ответил Шаман.

– И я одержу лёгкую победу на них! Кто может быть сильнее и умнее меня?

Шаман отрицательно покачал головой.

– Что? Ты сомневаешься во мне? – удивлённо посмотрел на учителя юноша.

– Старейшины единогласны против твоего включения в списки, – ответил Шаман, не отрывая взгляда от звёзд

Молодой мужчина опустил глаза.

«Да, конечно, он умён, силён. Но нужно ли это их клану? Да и другим кланам тоже? Привыкнув к размеренной спокойной жизни в степи они, как обычно, изберут такого же тихого и спокойного, того, кто не нарушит привычный образ их жизни. А он? Все его успехи будут забыты так же легко, как прошлогодний снег, растёкшийся мелкими ручьями по степи между курганами. «Важнее всего то, что ты сделаешь для того, что бы достичь желаемого» – вспомнил он слова учителя.

– Помнишь, – помолчав, спросил Теймур, – когда то давно ты спросил, был ли мой отец великим? – и, не ожидая ответа, продолжил. – Нет, он не был великим. О нём не напишут песни, не сложат легенды. Через поколение его просто забудут, как забудут любого из нас. Но я не хочу, что бы забыли обо мне. Хочу, что бы и через тысячи лет все помнили имя великого Теймура. И я знаю, что нужно для этого сделать.

Юноша замолчал, ожидая реакции со стороны учителя.

Долгая тишина нависла над сонной степью.

«Да, я не ошибся в нём, – думал чужестранец. – Этот повзрослевший мальчик станет величайшим из правителей, коих видел свет», – а вслух ответил:

– Если ты хорошо усвоил все мои уроки, то ты знаешь, что нужно делать.

Глава 6

После того, как ветерок так бесстыдно подставил девушку, Мудрояр заволновался, не заметил ли кто. Что и говорить, место опасное. Купцы – люди хитрые, мысли у них только одни – как бы где что урвать да по- дороже продать. А тут – девка. Да какая! Не только парни их рода, но и из соседних селений сватов посылали.

Из-подлобья оглядываясь на толпы людей, снующих по базарной набережной, Мудрояр тихонько подзывает Йорку и молодого славлича-Петро к себе и уводит за широкий дуб:

– Поменяйтесь ка рубахой.

– Зачем это, батя? – Удивилась девушка, продолжая всматриваться в разношёрстную трепещущую толпу на берегу.

– Затем что косы по ветру пустила. Авось, заметил кто. Давай, давай, живее.

Петро, быстро обнажив белое тонкое тело, протягивает рубаху Йорке и неотрывно смотрит на неё

– Чего зенки – то раскрыл? —насмешливо спрашивает Йорка глазеющего на неё парня, – али не видел чего?

Славлич, смущаясь, отворачивается, и через плечо передаёт одежду, кося в сторону, пытаясь хоть краешком глазаувидеть фрагмент тонкого, словно высеченного из кости, тела девушки. Осматриваясь по сторонам, Мудрояр тихо ворчит под нос:

– И на кой потащил тебя сюда? Зарекался ведь, – и даёт подзатыльник любопытному парнишке.

Тот втягивает голову в плечи и отворачивается от переодевающейся Йорки.

Трижды подпоясавшись вокруг талии, девушка осматривается, бросает свою рубаху Петро ему через плечо:

– Держи уж, – и подходит к отцу, который со знанием дела осматривает дочь, недовольно морщась, снимает с неё шапку, наблюдая, как волосы густой волной падают на её спину.

– Я это, того, всё, – бормочет Петро, шевеля плечами в тесной рубахе.

Мудрояр оглядывается на него и вздыхает. Да, чуть-чуть по швам не расходится. А так – почти в самый раз. Да ладно, не навечно, на денёк.

Йорка спешно завязывает волосы верёвкой, надевает шапку.

– Косы – то, косы шибче запрячь. Да что б нивывалились.

Йорка пытается засунуть косу под шапку, но она предательски вываливается наружу

– Всему-то учить вас надо, зелень, – упрекает Мудрояр, подходит к дочери, засовывает косу за ворот рубахи и натягивает шапку на самые глаза.

Славличи тем временем спускаются вниз, осторожно держа повозки с ценным грузом, и направляются в сторону идущего к ним невысокого плотного мужчины в дорогом халате – купцу Торвальу. Поравнявшись с вновь прибывшими, он раскрывает руки и, белозубо улыбаясь, подходит к Мудрояру:

– Рад видеть тебя в добром здравии, друг мой!

– И ты здоров будь, коли не шутишь! – любезно отвечает ему славличанин.

Трижды обнявшись, мужчины почтительно кланяются друг другу и Торвальд продолжает, внимательно осматривая обоз:

– Твоя медовуха произвела фурор на южном рынке. Надеюсь, на этот раз ты про неё не забыл?

– Нет, не забыл, – смеётся Мудрояр и жестом вытянутой руки показывает на обоз. Сто тридцать пять хусов залиты и надёжно запакованы. Как и договаривались, – и, наклонившись к Торвальду ниже, тихо добавляет, – и один лично для тебя.

Купец хитро улыбается и хлопает славлича по плечу:

– С тобой приятно иметь дело.

Он берёт Мудрояра под локоть и отводит от обоза в сторону, хитро прищурив горящие надеждой глаза:

– А как же моя просьба?

Но тот отрицательно качает головой:

– Прости. Но никто не захотел ехать с тобой, – и сочувственно хлопает его по плечу.

Теплившаяся надежда тут же гаснет, уступая место горестному сожалению:

– Ты мог приказать, – купец всё ещё пытается поймать ускользнувшую прибыль за хвост, но Мудрояр окончательно крушит и её:

– У нас так не принято.

Поджав верхнюю губу, Торвальд отводит взгляд в сторону и тихо вздыхает:

– Жаль, очень жаль. Я бы заплатил золотом, – разочарованно разводит он руками и кричит в сторону рабов:

– Эй, вы, грузите в трюм! Да закрепите лучше! – и снова повернувшись к собеседнику, интересуется, – но ведь прочие уговоры остаются в силе?

Славлич утвердительно кивает и указывает в сторону обоза:

– Всё, как и договаривались.

– Тридцать реев? Ведь так? – мельком взглянув на грузящих в лодки товар рабов спрашивает Торвальд, сверля хитрыми глазками худую фигуру старика.

– Верно, -кивает тот головой и отходит к своим. Но, словно предчувствуя что-то, оборачивается и видит, как к купцу подбегает чернокожий Раб и, низко наклонившись, что – то говорит, указывая в сторону славличей.

Торговец поворачивает голову в их направление и внимательно осматривает людей, словно выискивая кого-то. Перехватив его взгляд, Мудрояр осматривает сородичей, и быстро уходит в их сторону.

Там, среди разгружающих повозки мужчин, оглядываясь по сторонам, стоит невысокий паренёк, именно на него Раб и указывает Торвальду. К нему-то и подходит Мудрояр и что-то говорит, оглядываясь по сторонам. Паренёк кивает и садится на освободившуюся телегу.

Внимательно приглядываясь, Купец не спускает глаз с паренька, кивает головой Рабу и в тот же момент его взгляд сталкивается с взглядом повернувшегося в их сторону Мудрояра. Смущённый Торвальд, словно боящийся, что тот прочитал его коварные мысли, поспешно отворачивается и машет руками рабам на причале:

– Эй, вы! Что так медленно? Шевелитесь, давайте, живее, живее!

Он приближается к причалу и даёт сильный пинок замешкавшемуся рабу и в это время его окрикивает подходящий мимо молодой человек невысокого, но крепкого телосложения, с открытой грудью, на которой красуется рисунок двух переплетённых змей:

– Торвальд!

– А, это ты, – жмёт поданную ему руку купец, – ну, чем порадуешь, молодой охотник?

– Я это…, – замешкался тот, – просить хотел…

– Да чего жмёшься -то, как красна девица? – засмеялся Торвальд. – Вам, иркам, вроде храбрости не занимать!

И Кантимир, оскорблённый подозрением его в трусости, выпрямляет грудь и, выдохнув, тараторит:

– Возьми меня с собой, а?

Переставший ухмыляться купец недоумёно смотрит на него:

– Лучшего ничего придумать не мог, а?

– А что? – не ожидав такого ответа, растерялся ирк.

– Вот скажи мне, – берёт его за плечо купец, – зачем тебе это?

– Ну, мир посмотреть. Девки, говорят, на юге на наших не похожи совсем.

– Девки, – заулыбался Торвальд.– А вот знаешь ли ты, как паруса ставить?

Кантимир пожимает плечами.

– А воду из трюма качать?

– Я и трюм – то что такое не знаю.

– Ну, вот и зачем ты мне такой незнаха? – укоризненно смотрит на ирка купец.

– Ну как же…, – пытается выкрутиться охотник, – я любую дичь подстрелить могу, – и, увидев ухмылку собеседника, смущённо добавляет, – к ужину.

– Э-эх, к ужину, – сокрушённо качает купец головой. – Дурень! Откуда ж на море дичь! Там рыбу ловить надо. Слушай, иди, давай, отсюда. Каждый должен своим делом заниматься. Они вон, – кивает он в сторону кораблей, – под парусом ходить. А ты – по лесам бродить, дичь, как ты сам сказал, стрелять, – и, наблюдая за удручённо вздыхающим уходящим Кантимиром, добавляет себе под нос:

– Не хватало у меня на корабле ещё таких неумех. Своих дурней валом.

– От меня ни на шаг, – не спуская глаз с Купца, наставляет Мудрояр дочь, – эта хитрая лиса что – то пронюхал, а ты, – обращается он к Белояру, иди, ка, прикупи ножичек какой. Так, на всякий.

Белояр, кивнув, протискивается сквозь толпу снующих туда- сюда людей к торговцу оружием.

Здесь же, примеряя холодную сталь, стоит Ратибор:

– Хороша сталь, крепка, – проводит он по заострённому лезвию, – что хочешь?

– Пару рыжих давай, на том и сговоримся, – хитро подмигивает купец, на что иирк качает головой:

– Нет, одну дам.

– Сам же говоришь, хороша сталь, – удивляется торговец, – а даёшь мало.

– Ну ладно, ладно, поймал. Рыжая, да пару беляков в придачу.

К торгующим подходит огорчённый отказом купца Кантимир и смотрит на кинжал в руке друга.

– Как тебе? – спрашивает его Ратибор, делая несколько уверенных выпадов в стороны.

– Сойдёт, – отрешённо отвечает тот, равнодушно рассматривая рукоятку.

– Что, не взял, да? —поняв причину упавшего настроения друга, спрашивает его Ратибор и тот утвердительно кивает головой.

– Ну, долго ещё глазеть-то будете? – прерывает их разговор продавец и, поймав заинтересованный взгляд Ратибора, хитро добавляет:

– Давай три?

– Чего три? Ты ж изначально две просил? – удивляется иирк и, возмущённый таким обманом, хочет уйти, но купец хватает его за руку и торопливо бормочет:

– Да постой ты, постой. Не понял ты. Рыжая и три беляка. Ну как, сойдёт?

– Ах ты, хитрая рожа, – смеётся Ратибор, вырывая свою руку, – лады, бери трёх. Только больше не дам, – угрожающе смотрит на купца и поворачивается к другу:

– Ты тут покарауль, пока не приду, а не то эта бестия кому другому дороже отдаст.

– Да что ты, что ты! – спешит уверить купец. – Уговор дороже денег! Три беляка и одна рыжая!

Кантимир кивает, рассматривая другое оружие, а Ратибор идёт к своей стоянке.

Неожиданное прикосновение к плечу заставляет Кантимира схватиться за висящий у пояса кинжал и обернуться.

– Прости, друг, что напугал тебя, – улыбающийся паренёк- славличанин так просто произнёс эти слова, что Кантимир невольно рассмеялся:

– Ну, чего тебе?

Продолжая улыбаться, невысокий паренёк так умилённо посмотрел на него, что на пару секунд иирк усомнился, а парень ли это?:

– Мне нож нужен. Что бы хороший. А ты, вижу, толк знаешь. Не поможешь выбрать?

И до того искренне и просто он это сказал, что кольнуло что – то в душе сурового охотника:

– От чего ж не помочь? Тебе какой? На волка, лису или так, позабавится?

Славлич смущённо опустил глаза и неуверенно начал:

– Да так, коли плохие люди это… того…

И, не зная, что сказать, Белояр замолкает. Видя его стеснение, Кантимир так раскатисто заливается смехом, что славлич вздрагивает и хочет уйти, но иирк со всего маху, но по- дружески бьёт его по плечу и отвечает:

– Ну, так бы и сказал! Вот, смотри, – указывает он на один из лежащих перед ними ножей, – этот тонкий и длинный, войдёт легко и быстро, как по маслу. Но рана затянется. Если всё правильно сделать. А этот, – берёт в руки широкий кинжал, – наверняка, если хорошенько воткнуть, да ещё и кишки на лезвие намотать, ворота к богам откроет. Так что смотри сам, на что рука не дрогнет.