Сладкая

Узнав, кто я такая, эти парни кивнули головами, словно болванчики, перекинулись с отцом парочкой фраз и ушли, продолжив дальше заниматься своими делами. Кстати, по-русски они говорили заметно хуже Гурама Арменовича, но, в принципе, понять можно было.

Постепенно двор заполнился людьми, а когда солнце уже почти село, появились те, ради кого и затевалось данное застолье. Этот сын Гурама Арменовича был заметно старше тех двух, с которыми меня не так давно познакомили. Такой же чернявый, смуглый, с мягкими чертами лица и тёмными глазами. Невеста его совершенно точно тоже армянка: черноволосая, стройная с выразительным взглядом и заразительной улыбкой. Меня с ними познакомил всё тот же Гурам Арменович, который абсолютно каждому вновь приходящему гордо рассказывал, кто я такая и с кем сюда приехала. И что меня больше всего поражало, так это то, что меня многие здесь обнимали, улыбались мне вполне искренне и интересовались, как мне здесь нравится. А мне нравилось. Я никогда раньше не видела подобного и не присутствовала при подобном, но та душевность и гостеприимность, с которой ко мне здесь все относились, поражала в хорошем смысле. Я даже на некоторое время и думать забыла про Женю, которого, кстати, не видела с того момента, как ушла от машины. Правда, я и в дом не заходила, наверное, он был там.

Когда гости начали рассаживаться за стол, я слегка напряглась. Куда мне садиться, я понятия не имела, ещё и Гурам Арменович куда-то запропастился, он бы мне подсказал. Бросала нервные взгляды по сторонам в поисках Евгения, но и его нигде не было видно. Я, надеюсь, он от отчаяния домой не уехал, оставив меня здесь одну на радость хозяев. Я уже хотела пойти в дом и отыскать Беллу, но тут вдруг на мои плечи легла чья-то рука. Я резко повернула голову и чуть ли не нос к носу столкнулась с Ковалёвым. Тут же от него отошла, поведя плечами, чтобы он убрал руку.

– Идём за стол, – сказал он и вышел вперёд меня. Я пошла за ним.

Я на него не злилась, нет, прекрасно понимала, что он мучается сегодня со мной не по доброй воле. Решила, что буду вести себя максимально отстранённо, чтобы ему не докучать, и уж тем более, не буду к нему лезть ни с какими вопросами. Ошибку, как говорится, осознала, исправилась.

Усевшись за стол, начала оглядывать то, что на нём было. Впрочем, большинство блюд я видела в первый раз и даже не представляла, что это такое. Из знакомого здесь, пожалуй, был шашлык, рулетики из баклажанов, варёный картофель с зеленью и назук. Кстати, неподалёку от нас на блюде лежало то, что бы я назвала долмой, но решила для себя, что пробовать это не буду. Дело в том, что я с осторожностью относилась к любому мясу, которым могли быть начинены виноградные листья, кроме курицы и есть его могла только с недюжинным количеством приправы, чтобы та перебивала запах. Если здесь мне попадётся что-то такое, что я съесть не смогу, то это будет некультурно, поэтому лучше не рисковать.

Вечер за столом потёк на удивление быстро. Тосты сыпались один за другим, бокалы не успевали наполняться креплёными напитками, а с языка Гурама Арменовича постоянно слетали имена своего сына, который приехал с невестой и Евгения. Он без устали благодарил своего врача за то, что тот подарил ему вторую жизнь, а третье июля, тот день, в который произошла авария, мужчина провозгласил своим вторым днём рождения. И благодарные взгляды всех здесь присутствующих неоднократно за вечер обращались в Женину сторону, отчего лично у меня по телу пробегали мурашки. И Милкин брат смущался, я это замечала. Это странно, наверное, но в такие моменты меня распирала такая гордость за него, что я не могла сдерживать восхищённой улыбки.

Когда на аул опустилась густая темнота, свет во дворе стал чуть ярче, чем был до этого. Многие стали расходиться и та скамейка, на которой мы сидели с Женей почти полностью опустела.

– Вероник, что-то случилось? – спросил вдруг меня Женя.

– Почему? – переспросила у него я, хотя, примерно понимала, о чём он спрашивает.

– Ты не разговариваешь со мной совсем.

– Да просто за столом не до разговоров как-то, – я пожала плечами. Взяла в руку колечко огурца и откусила от него немного. – И я, – начала говорить, но потом задумалась, а стоит ли? Хотя, почему нет? Пусть он знает, что я всё поняла, вот и не достаю его. – Я, в общем, понимаю, что за день я тебе надоела, возишься со мной по Милкиной просьбе…

– Евгений, – раздался излишне довольный женский голос откуда-то сбоку. Мы с мужчиной повернули головы в левую сторону. К нам подходила женщина, широко улыбаясь и томно прищуривая глаза. На вид ей было лет тридцать, может чуть меньше. Одета в какое-то цветастое вычурное платье. Каштановые волосы заплетены в толстую косу, закрученную на затылке в широкую шишку. Кстати, с армянкой она не имела ничего общего, да и говорила на уверенном русском языке. Села прямо напротив Жени, не обращая на меня ни малейшего внимания. – А я думаю, чего весь аул у Гурама Арменовича, так здесь помимо его сына с невестой ещё и хирург из города. – Женщина сладко улыбнулась. – Как дела, Евгений? Я вот скучала по тебе долгих четыре месяца.

И тут до меня дошло, что я здесь лишняя, причём настолько лишняя, что эта дама меня в упор не замечала. Я встала со скамейки, намереваясь пойти куда-нибудь подальше отсюда, но вдруг почувствовала на своём запястье Женину ладонь, которая в какой-то момент съехала, и мужчина переплёл наши с ним пальцы на руке, потянув меня назад, чтобы я села. Я на него непонимающе взглянула. Он ненормальный, что ли? Что он делает?

– Вероник, сядь, пожалуйста, – спокойно попросил он. Пришлось сесть, не вырываться же мне, в конце концов. – Нормально, Насть, – обратился он уже к женщине, сидевшей напротив. – Извини, не до тебя сейчас.

Наши с ним руки всё ещё лежали на его колене. Я предприняла вяленькую попытку высвободить свою ладонь, но хватка мужчины оказалось крепкой.

– Ну ладно, – с лёгкостью согласилась Настя, – как будет до меня, приходи, знаешь, где меня найти, – улыбнулась она и встала из-за стола, направившись к дому Жениного пациента.

Да, я весьма красочно представила то, что эта мадам имела в виду. И признаюсь честно, меня из-за этого передёрнуло.

– Может, отпустишь? – я кивнула на наши с ним до сих пор переплетённые пальцы. – Я не побегу никуда.

Женя разжал ладонь, и я поспешила убрать руку. Продолжать дальше разговор не хотелось, эта Настя всё испортила. До неё у меня был настрой, а сейчас.… Хотя, что она, по сути, изменила? Ну, увидела я воочию, как выглядит женщина, с которой брат моей подруги спал, ну и что? Наверняка она не одна такая. Взяла в руки свой бокал с вином, из которого за весь вечер сделала всего несколько глотков, пару раз из него отхлебнула, а затем поставила обратно. И Ковалёв ничего не говорил. Какая-то отвратительно-тягучая тишина между нами повисла.

– Дорогие мои гости, – перед нами, с той стороны стола, где только что сидела Настя, возник Гурам Арменович в компании своей жены Беллы, – вижу, заскучали вы – непорядок. Вероника, а ну-ка расскажи, как тебе здесь? Не пожалела, что упрямый дядя Гурам почти что насильно вас сюда притащил?

Нет, это просто бесподобный человек. Он настолько заряжал своей энергетикой, что я тут же обо всём забыла и пустилась в объяснение того, насколько я была счастлива побывать у него в гостях. На середине моей пламенной речи весёлый армянин подлил в мой бокал ещё вина, чуть ли не до слёз растрогавшись моим рассказом о том, какая вся их семья замечательная.

Я не знаю, сколько мы с ними вместе сидели за столом, но когда они встали и двинулись в сторону дома, я вдруг почувствовала в теле какую-то дикую расслабленность. Голова, вроде, соображала, я не была пьяной, но вот тело будто бы в вату превратилось.

– Гурам Арменович мне что, второй раз водку в бокал добавил? – спросила я у Жени, повернувшись к нему лицом. Он ухмыльнулся, а мне вдруг не жить не быть, захотелось опустить голову. Ему на плечо. Что я и сделала. Прикрыла глаза и блаженно улыбнулась.

– Его вино надо пить очень аккуратно, – объяснил Евгений, проведя своей ладонью сначала по моей спине, а затем осторожно положил её на шею. – Особенно тому, кто, судя по всему, не пьёт вообще.

– А раньше чего не предупредил?

– К слову не пришлось.

Зараза.

– С чего ты вообще взяла, что ты мне за сегодня надоела?

Я не могла говорить на серьёзные темы, находясь в… его объятиях? Или как это назвать? Хотя, он и не обнимал меня особо. Но как от него пахло, боже. Туалетная вода вперемешку с потом. Это же невероятно. Поистине мужской запах.

Всё же нашла в себе силы и приподняла голову.

– Я поняла это, когда мы были у машины, – ответила я. Хорошо, что у меня ещё язык не заплетался. – Ты же со мной сегодня возился весь день, потому что сестра попросила, и мне дико неудобно, что я так свалилась на твою голову.

– Понятно, – насмешливо вздохнул Ковалёв. – Поняла она. Нихрена ты, Вероника, не поняла.

– Нет, поняла, просто ты мне правду не хочешь сказать, – обиженно проговорила я, снова вернув голову на мужское плечо. – И вообще, я спать хочу.

– Поехали домой, – предложил Женя.

Меня порадовало то, что на ногах я стояла вполне уверено. Меня не шатало, не качало, просто в голове был какой-то туман, а в теле – приятная расслабленность. Прощались с Гурамом Арменовичем мы долго и весело, и я, кажется, пообещала, что обязательно к ним ещё приеду, пока буду здесь.

Сев в машину, Евгений негромко включил какую-то приятную музыку, а я прикрыла глаза. Так хорошо мне было. Я дремала и несколько раз по дороге просыпалась. Ориентироваться в темноте было тяжело, но когда до дома оставалось не так далеко и дорога, наконец, перестала петлять, я выпрямилась на сидении, разглядывая освещённую жёлтым светом прожекторов трассу.

– Как ты, Вероник? – спросил у меня Женя, когда мы ехали уже по ровной дороге посёлка.

– Нормально, – ответила я. Туман в голове хоть и не до конца, но рассеялся, тело тоже пришло в относительную норму. – Спать всё равно хочу.

До дома я дошла тоже без проблем, хоть Ковалёв меня немного и придерживал за локоть. Не успели мы войти в коридор и включить свет, как перед нами нарисовалась Милана, одетая в лёгкую пижаму и злая, как сто чертей. Тут-то мне и вспомнилось, что я должна была ей написать.

– Вы где были? – выкрикнула она. – Я вам звонила раз двадцать. Обоим! Я уже была на грани того, чтобы начать обзванивать твоих друзей, Женечка, а потом больницы.

– Не ори, Мил, – поморщился её брат. Видимо, его ушам тоже стало не комфортно. – В Лазаревском нас сегодня днём перехватил Гурам Арменович. Я отказывался ехать, но он нашёл общий язык с Вероникой. Телефоны в машине оставили.

– Ну, всё понятно, – вздохнула Ковалёва, тут же успокоившись.

– Потрясающие люди, – поделилась я своим впечатлением, снимая с ног кеды.

Оказывается, если сказать вслух «Гурам Арменович», то можно без лишних неудобств объяснить своё длительное отсутствие дома, так, что даже взбешённая Милана тут же затихла.

– Евгений Юрьевич, – Миланка встала в позу буквы «ф», подозрительно меня перед этим оглядев, – ты вывел мою подругу из строя на завтрашний день. Она что, пила настойки дяди Гурама?

– Она пила вино, – сказал Женя. – И не так уж она себя плохо чувствует.

– Я вообще-то ещё здесь, – напомнила я о себе, справившись, наконец, с кедами и уверено направилась к лестнице, чтобы подняться в свою комнату.

– Ага, я вижу, – Милка рассмеялась. – Пошли, Вероник, провожу тебя до комнаты. А ты, – ткнула пальцем в своего брата, – я зла, короче, на тебя.

Зря Милана пошла меня провожать, на ногах я держалась уверено. Хотя, может мне так казалось? По крайней мере, соображала я точно нормально. Не особо понимала, что Милка мне говорила по дороге до комнаты, чётко в моей голове отразился только тот момент, когда моё тело, наконец, коснулось уютной постели.