Буду любить тебя вечно 2

– Беркутов! Убери руки!

– А то, что? – глаза мужчины потемнели.

Девушка замерла, глядя на Стаса, как кролик на удава. Он медленно наклонился и впился в пухлые губки Алины. Поцелуй был страстным и таким сладким, что девушка просто растаяла в объятьях любимого мужчины. Красавица ответила на поцелуй, приоткрыв рот, и язык тут же ворвался в его недра. Губы Стаса медленно спустились на шею, а затем поцеловали торчащий через ткань купальника, сосок. Алина вздрогнула.

– Стас, пожалуйста, отпусти меня!

Мужчина нехотя убрал руки, и Алина, поднявшись, убежала в дом.

В спальне подруги, девушка переоделась и вышла через главный вход к воротам. Дойдя до своего дома, она позвонила матери и сообщила, что очень устала и поэтому ушла домой.

Девушка упала на свою кровать и долго лежала, приходя в себя.

– Он поцеловал меня! Боже, как же это было волнующе! – Алина трогала свои припухшие губы.

Вдруг дверь скрипнула и девушка, подняв голову, увидела Стаса. Вскочив с кровати, Алина попятилась к шкафу.

– Зачем ты здесь?

Парень молчал и медленно подходил к красавице. Припечатав её к стене своим мощным телом, Стас снова начал целовать Алину.

– От меня убежала? – шептал мужчина.

– Стас! – стонала девушка, отвечая на пылкие поцелуи любимого.

Джинсовый сарафанчик уже валялся у ног девушки, а рука нежно оглаживала грудь под футболкой. Подхватив малышку на руки, Стас уложил Алину на кровать и навис над ней. Поцелуи спускались всё ниже. Задрав футболку, парень поцеловал грудь, обводя языком ореолы сосков.

– Стас, – шептала Алина.

Рука мужчины уже хозяйничала в трусиках, нежно поглаживая мокренькие складочки.

– Девочка моя! Хочу тебя! – парень, стянув кружевное белье, стал ласкать языком узкую дырочку и клитор.

– Медовая девочка! – мурлыкал мужчина.

Медленно, старясь быть максимально осторожным, он стал вводить в тесное влагалище, палец.

– Стас! Нет! Не надо! – слёзы покатились из глаз девушки.

– Я сделал тебе больно? – Беркутов поднялся на ноги.

Большие глаза, полные слёз, испуганно смотрели на парня.

– Ты, девственница?

– Да! – натягивая на себя покрывало, пробормотала Алина.

Стас присел на кровать и с ухмылкой произнёс:

– Меня ждала? Ведь, правда, малышка?

Мужчина коснулся рукой щеки девушки, затем, потянув на себя, снова впился в её губы. Алина оттолкнула Стаса.

– Зачем ты это делаешь? Ты же не любишь меня?

– Хочешь любви? Милый ребёнок. Её не существует! Есть только влечение, похоть! Но, ты, наивная, ждёшь своего принца? Жди! Но это буду не я!

– Да, Стас! Я такая наивная! Верю в чистые, искренние чувства! И не обольщайся, что я, всё ещё люблю тебя!

– Зачем же тогда, ты носишь мой браслет?

Девушка сорвала цепочку с запястья и бросила её мужчине.

– Забирай и уходи! А для своих утех, найди кого-то, вроде Карины! – зло отчеканила Алина.

– Вот теперь я узнаю, ту занозу, которая мешала мне жить когда-то! – засмеялся Беркутов и вышел из комнаты.

Алина на ватных ногах поплелась в ванную. Приняв душ и натянув на мокрое тело махровый халат, девушка спустилась в столовую. Очень хотелось, есть, ведь, у Беркутовых она так и не поела. Достав из холодильника мясную нарезку и, налив свежезаваренного чая, девушка утолила голод и отправилась спать. Но сон не приходил. В голове без конца .прокручивались слова Стаса: «Любви не существует! Есть только влечение и похоть!»

– Нет, Стас! Любовь существует! И я докажу тебе это!

Мужчина вернулся к бассейну.

– Где ты был? – спросил Сэм.

– Гулял!

– Кто-нибудь видел Алину? – Дан, подплыл к братьям.

– Нет! – почти хором ответили близнецы.

– Странно! Сказала, что попить пошла и пропала! – беспокоился парень.

– В доме посмотри, или у Катерины Максимовны спроси, – посоветовал Сэм.

К Стасу подошёл дед Артём.

– Завтра к десяти, подъезжай к городской мэрии. Позвонишь мне, я тебя встречу и проведу к нужному человеку.

– Спасибо, дед!

– Развлекайтесь, молодежь! – похлопав парня по плечу, Артём Владимирович отправился к столикам, где сидело старшее поколение.

– По-поводу лицензии договаривался? – поинтересовался Сэм.

– Да!

– Он мне тоже помогал. Чё такой хмурый? С Алинкой, что ли, поссорился?