Позывной «Милашка». Эротический боевик

– Четверо больных, одна инвалид, у двенадцати анарексия. Остальные строевые, – отчеканила военврач, а потом шёпотом усмехнулась, – даже семь вирго обнаружились. Надо же!

– Больных в госпиталь, инвалидку домой, дохлых на кухню откармливать! – распорядился подполковник.

– Эта, с инвалидностью, из добровольцев, – понизив голос, сказала капитан, – по закону не имеем права отказывать.

– Ладно, в канцелярию. Потом разберёмся. Чёрт бы её…! Ещё добровольцы есть?

– Двадцать три, – доложила военврач.

– Хорошо. Постройте сотню, капитан.

– Становись, – скомандовала начальник комиссии, – живей, живей! Да поворачивайтесь вы!

Призывницы неумело становились в строй, подгоняемые властными тычками капитана.

– Смирно! – гаркнул военный. – Я военный комиссар, подполковник Ромашкин. Все вы призваны на военную службу по указу Её Величества об экстренной мобилизации. Вам будет оказана честь стать на защиту Империи. Сейчас я назову каждой из вас цифру. Это будет первая цифра вашего личного номера. Запомните её и, когда прикажут, разделитесь по номерам. В дальнейшем вы пройдёте сортировку и будете направлены в учебные лагеря.

Затем подполковник стал совершенно безразлично осматривать обнажённые тела, трогал, где ему нужно было, ощупывал мышцы, приказывал повернуться, опять осматривал. Потом тыкал пальцем левой руки в грудь девушек и называл цифры, которых оказалось всего три. Таким образом сотня разделилась на три неравные группы. По каким критериям шёл отбор, пока понять было невозможно. Маша чуть не упала в обморок от страха, когда этот ужасный Ромашкин прикоснулся к её телу своей огромной ладонью. Перед этим грубым воякой она чувствовала себя совершенно незащищённой, беспомощной, жалкой. Казалось, он может сделать с ней что угодно, а она даже сопротивляться не осмелится.

– Номер два, – подполковник ткнул пальцем ей в грудь, прямо туда, где недавно висел крестик.

Это было не столько больно, сколько неожиданно и так унизительно, что непроизвольно Маша вздрогнула всем телом и отшатнулась, а на нежной бледно-розовой коже остался белый круглый след.

Наконец, военком обратился к строю:

– Есть ли у призывников какие-либо пожелания по прохождению военной службы?

– Это не медкомиссия, а издевательство какое-то! – вместо пожелания возмутилась одна из призывниц.

В строю послышался робкий, но одобрительный девичий шёпот.

– Отставить! – рявкнул подполковник. – Кто это вякнул? Ты?

В следующее мгновение он ухватил девушку большим и указательным пальцем за подбородок. Пальцы его левой руки были жёсткие, сильные, будто стальные клещи. Сразу подумалось, что отсутствовавшая правая рука могла бы выглядеть ещё страшнее. И когда этот грубый солдафон с удивительной лёгкостью приподнял девушку за подбородок, показалось, что вот сейчас её нижняя челюсть вывернется наизнанку. Тем более это казалось удивительно, что девушка отнюдь не была хрупка и легковесна. Пожалуй, она выглядела даже сильнее и крупнее многих, в ней чувствовалась хорошая спортивная подготовка. «Бунтарка» в растерянности схватилась за руку подполковника, пытаясь освободиться, одновременно балансируя на пальцах ступней, будто балерина на пуантах.

– Смирно! Я сказал, смирно! – прошипел ей прямо в лицо военком. – Тебя что, не учили, где должны быть руки по команде «Смирно»? Команда всех касается! Смирно!!!

Руки безвольно обвисли вдоль тела, а из горла вместо крика боли вырывалось лишь хриплое дыхание. Сотня обнажённых женских тел замерла в строю, парализованном паническим ужасом, внушаемым этим одноруким монстром с исковерканным шрамами лицом. И, хоть экзекуция продолжалась всего секунды, бедняжке она показалась вечностью. Видно было, что та совершенно раздавлена и парализована дьявольской силой и мощью морального натиска военкома-инвалида. Подполковник так же внезапно разжал пальцы и сделал быстрый шаг назад. Наказанная им призывница, не удержалась на ногах и шлёпнулась в ещё тёплую желтоватую лужицу.

– Молодец! – вдруг одобрительно бросил в её сторону подполковник. – Даже у парней, бывало, дерьмо по ляжкам текло, сознание теряют некоторые от страха, а ты ничего, выдержала! Номер три тебе! А это, – он ткнул пальцем в лужу, – это нормально. Армия – не пансион благородных девиц, здесь не крестиком вышивают, здесь Родину защищают! Вы ещё не раз штаны себе обмочите, прежде чем станете настоящими солдатами, …если доживёте. – Затем повернулся к врачам и добавил, – капитан, заканчивайте медосмотр! Потом разведёте по командам.

– Есть! – вытянулась перед подполковником капитан.

После окончания медкомиссии призывниц направили на санобработку. Вся эта процедура оказалась очень проста. В санитарном помещении располагалась довольно большая ёмкость с ужасно пахнущим дезинфицирующим раствором. Строем девушки входили по наклонному пандусу в этот бассейн с одной стороны, окунались в раствор с головой и выходили с другой. Это было очень похоже на дезинфекцию домашнего скота, увиденную Машей по телевизору. «Как овец гонят, – жалобно подумала она, – только овец потом стригут. О, боже, неужели и нас?»

Дальше они следовали в мойку, где со всех сторон в них хлестали струи воды. Вода была чуть тёплая, что отнюдь не смягчало унизительности этой процедуры. Мало того, что дезинфицирующий раствор ужасно вонял, так он ещё раздражал глаза и неприятно щипал кожу в нежных местах, поэтому в мойке все старались тщательнее его смыть, уже не обращая внимания на холод. На выходе из мойки каждой досталось по большому белому полотенцу. Вытерев тело и подсушив волосы, Маша завернулась в намокшее полотенце, наконец-то получив возможность прикрыть свою наготу и почувствовать себя хоть чуточку защищённой.

Получение обмундирования тоже не заняло много времени. Всё так же строем призывницы подходили к раздаточному окну, называли свою фамилию и подполковничью цифру, получали армейский ранец с полным комплектом весеннее-летнего общевойскового обмундирования и всеми необходимыми солдату принадлежностями. На одевание отводилось совсем мало времени, потому капитан постоянно подгоняла.

– Поторапливаемся! Быстрее! Чего копаетесь, здесь прислуги нет!

С удивлением Маша обнаружила в ранце одежду именно своего размера. Она-то ожидала какого-нибудь балахона неопределённой формы, но опасения не оправдались. Бельё, конечно же, не из последней коллекции модного дома, но вполне удобное и из добротного трикотажа. Верхняя одежда оказалась подогнана по её фигуре, нигде не жало, ничего не отвисало. Ботинки, казавшиеся массивными и тяжёлыми, оказались довольно легки и удобны.

Служба армейского снабжения, оказывается, работала как отлаженный механизм. Все биометрические данные призывников, полученные на медкомиссии, тут же поступали в армейскую базу личных дел военнослужащих, и уже автоматы подбирали индивидуальные комплекты обмундирования. В ранце действительно обнаружилось всё самое необходимое. Снабженцы предусмотрели даже такую необходимость, как индивидуальный женский гигиенический пакет. Некоторые девушки тут же им воспользовались. Маше сегодня этого не потребовалось, но она всё же с некоторой теплотой отдала должное заботливости тыловых служб. На каждой куртке уже имелись нашивки с группой крови и фамилией. Кроме всего прочего, каждому были выданы два пластиковых жетона с электронным чипом и маленьким сенсорным экраном, потерев который, можно было увидеть цифру своей команды. У Маши высветился номер два.

– Всем строиться на плацу по командам! – раздался новый приказ.

Самой многочисленной на плацу оказалась вторая команда. Как потом выяснилось; номер два – это строевики, а, проще говоря, пехота. Номер один – тыловики, а номер три означал спецназ. В третьей команде оказалось всего восемнадцать человек, в том числе и та девушка, что наделала лужу перед подполковником. И это были самые крепкие спортивные призывники. В первую же команду, наоборот, попали самые слабенькие и та самая инвалидка, что пошла в армию добровольно. Теперь отбор подполковника стал ясен. Впрочем, всё ещё могло поменяться. Это была только предварительная сортировка.

После непродолжительной речи однорукого военкома, прибывшие за «товаром» «купцы», повели свои команды на погрузку в фургоны. Пехотный капитан, который прибыл за второй командой, объяснил, что через две недели все они попадут на фронт.

Впереди был учебный лагерь первой ступени. Впереди была война!

Курс молодого бойца

Фургоны мчались с огромной скоростью куда-то на север, но ехать пришлось долго. За время пути некоторые девушки уже успели познакомиться друг с другом и теперь тихо переговаривались. Кто-то равнодушно задремал, откинувшись к стенке, и лишь единицы ещё не пришли в себя после пережитого потрясения мобилизации. Эти единицы, как затравленные зверьки, со страхом взирали на всех остальных, упорно молчали, не желая знакомиться, и, по-видимому, ожидали от будущего только беды.

Маша тоже ещё не полностью пришла в себя, но старалась не падать духом. Она знакомилась, разговаривала, даже пыталась шутить. Но в голове постоянно путались мысли. Слишком уж быстрой была перемена её жизни. Всего лишь несколько часов назад она была примерной студенткой престижного вуза, благовоспитанной скромной барышней, а теперь уже солдат. Впрочем, пока только новобранец, солдатом ей ещё предстоит стать. «Как же это могло случиться? Что же это такое со мной происходит? Какое они имели право так обращаться со мной? А мама? Как же мама? Она ведь с ума сойдёт, потеряв меня! Война! Война! Какой ужас!» – роились мысли.

За время долгой дороги Маша ужасно проголодалась, но по прибытии пехотный капитан приказал команде следовать в столовую. Кушать хотелось очень, и еды было много, но не всё предложенное казалось съедобным. Это была совсем не та еда, к какой привыкла она дома. Что же ещё неожиданного преподнесёт ей армия? И армия не заставила ждать очередного «сюрприза».

После ужина новобранцев расселяли по казармам. Приказали занимать свободные койки. И, о, ужас! Казармы оказались общими.

– Солдат в армии не имеет половых различий, – объявил капитан перед строем, – никому никаких поблажек!

– А как же любовь? – выкрикнул какой-то остряк из дальнего конца строя.

– За половое сношение с военнослужащим при исполнении служебного долга виновный будет подвергнут суду военного трибунала. За изнасилование расстрел! Унижение чести и достоинства солдата Империи, – есть преступление против государства и оскорбление Её Величества! Это понятно?

– А если очень-очень захочется? – не унимался остряк.

– Природный инстинкт размножения легко нейтрализуется препаратами, которые особо озабоченным будут доступны в любое время. А, кроме того, я уверен, на подобные глупости у вас в ближайшие две недели просто не будет времени и сил. Это уж я вам обещаю! Ещё вопросы по половым отношениям имеются?

– Да уж, объяснил, – озадаченно протянул вполголоса всё тот же любопытный парень.

– Через час общее построение, – скомандовал капитан, – а пока обживайтесь. Отправить сообщение родным можно через коммуникаторы. Время одного разговора пять минут. Хватит всем. Вольно! Разойдись!

Маша сразу же бросилась к коммуникатору, как и многие из только что прибывших.

– Мама, мамулечка, со мной всё в порядке, – прокричала она, как только на экране появилось растерянное лицо Елизаветы Максимовны.

– Боже, что они с тобой сделали! – сдерживая рыдания, произнесла женщина. – Машенька, детка, где ты находишься?

– Мам, я не знаю где, но пока ничего страшного не произошло, меня просто мобилизовали в армию, – торопливо ответила Маша, видя, как мрачнеет мамино лицо.

Она вдруг поняла, что ни в коем случае не должна сейчас жаловаться на собственные трудности. Для мамы её исчезновение и так трагедия, а если грузить на неё ещё и свои проблемы, то этого она не вынесет. А ещё Маша поймала себя на мысли, что всё это время не видела своего отражения в зеркале, и поняла мамино состояние при виде дочери в военном обмундировании. Наверное, сильно она отличалась от той милой студентки, что утром отправилась на занятия в институт.

– Когда мне принесли твою сумку и сообщили о твоей мобилизации, я чуть не умерла со страху, – призналась мама, – и ведь больше ничего не объяснили. Что же это такое, Машуня?