Прохоровка. Неизвестное сражение Великой войны

В распоряжении всех командиров, от командира полка до командующего фронтом, находились подвижные отряды заграждений различного состава, в задачу которых входило минирование путей движения танков противника и разрушение дорог и дорожных сооружений.

Перед началом Курской битвы, 24 июня, появился еще один приказ НКО № 038 – о стимулирующих выплатах за подбитую бронетехнику врага, который касался личного состава всех артиллерийских, танковых частей и подразделений ПТР:

«В целях дальнейшего увеличения эффективности борьбы с вражескими танками и поощрения бойцов и командиров за боевую работу по уничтожению противника

приказываю:

1. Установить премию за каждый подбитый или подожженный танк противника расчетом противотанковых ружей: наводчику ружья – 500 рублей, номеру противотанкового ружья – 250 рублей.

2. Установить премию за каждый уничтоженный (подбитый) танк противника экипажем нашего танка: командиру, механику-водителю и командиру орудия (башни) по 500 рублей каждому, остальным членам экипажа – по 200 рублей каждому.

3. Установить премию за каждый подбитый танк всеми видами артиллерии: командиру орудия и наводчику по 500 рублей, остальному составу штатного орудийного расчета по 200 рублей каждому.

4. Установить премию в размере 1000 рублей каждому бойцу и командиру за подбитый или подожженный танк противника при помощи индивидуальных средств борьбы. Если в уничтожении вражеского танка участвовала группа бойцов истребителей танков, то сумму премии поднять до 1500 рублей, выплачивать всем участникам группы равными долями.

5. Начальнику Финансового управления при НКО издать инструкцию по применению настоящего приказа.

6. Приказ ввести в действие с 1.07.43 г. и передать по телефону»[19 - ЦАМО РФ, ф.426, оп. 10753, д. 84, л.164.].

Особое внимание уделялось организации противовоздушной обороны. Свыше 60 % всей площади, занятой боевыми порядками войск, прикрывалось многослойным огнем зенитной артиллерии, главным образом малокалиберной. К борьбе с немецкими самолетами готовились и стрелковые подразделения. Для этого в войсках Воронежского фронта было выделено 2380 станковых и ручных пулеметов и 2169 противотанковых ружей[20 - Колтунов Г. А, Соловьев Б.Г. Курская битва. М.: Воениздат,1970. С. 70].

Одновременно с совершенствованием обороны войска учились и обороняться, и наступать соответственно предназначению своих частей и соединений. Для ликвидации так называемой «танкобоязни» производилась обкатка пехоты своими танками: пехотинцы должны были, укрывшись в окопах, вести огонь по ним, как при подходе танков, так и после прохода их через траншеи. Танковые части тренировались в ведении огня из окопов, а также в быстром выходе на рубежи развертывания и решительной атаке во взаимодействии с пехотой и артиллерией.

Советское военно-политическое руководство на протяжении всей войны уделяло большое внимание созданию резервов. Поэтому Ставка ВГК принимала все меры не только по усилению Центрального и Воронежского фронтов, но и по созданию мощного стратегического резерва в их тылу. Еще 3 марта на курском направлении был создан Резервный фронт в составе трех общевойсковых армий и трех танковых корпусов. В апреле в него вошли еще две общевойсковые и одна танковая армии, два танковых и два механизированных корпуса. 15 апреля он был переименован в Степной военный округ (с 9.07.1943 г. – Степной фронт). К 5 июля 1943 г. он имел в своем составе 4 гв., 5 гв., 27, 47, 53-ю общевойсковые, 5-ю гв. танковую и 5-ю воздушную армии, а также три механизированных, три танковых, три кавалерийских корпуса[21 - ЦАМО РФ, ф. 240, оп. 2795, д. 36, л. 45]. Эти резервы сыграли важную роль при проведении оборонительной операции и в конечном итоге – в достижении победы в Курской битве.

В сражении под Прохоровкой самое активное участие приняли 5 гв. ТА и 5 гв. А. Далее речь пойдет об истории создания армий, о боевом составе основных соединений, будут даны краткие характеристики командующих – генерал-лейтенанта П.А. Ротмистрова и генерал-лейтенанта А.С. Жадова, а также отдельных командиров.

Создание 5-й гвардейской танковой армии

(См. Приложение. Документ 1. Таблицы 2, 2а).

Опыт отдельных операций зимой 1942 г. показал, что для решения задач фронтовых, а тем более осуществления стратегических операций, необходимо иметь мощные танковые объединения – армии, обладающие высокой подвижностью, маневренностью и большой ударной силой. Только им оказалось под силу обеспечить стремительное развитие тактического успеха в оперативный и увеличить размах операций.

Первые танковые армии начали формировать еще в мае 1942 г. Этому способствовал начавшийся стабильный рост производства танков нашей промышленностью.

Армии были смешанного состава: имели в своем штате три танковых корпуса, отдельную танковую бригаду, две стрелковые дивизии и специальные части. Однако уже первое боевое применение показало несовершенство такой структуры: их использовали так же, как и общевойсковые армии. Они так же занимали оборону в первом эшелоне фронта, не имея возможности провести маневр. В наступлении, даже если удавалось прорвать оборону, малоподвижные стрелковые соединения сковывали маневр танковых корпусов и не позволяли быстро развить достигнутый успех. Но, несмотря на это, необходимость создания крупных танковых объединений была очевидной. Наиболее наглядно это продемонстрировало контрнаступление под Сталинградом. В этой операции впервые для развития успеха командованием Красной Армии были применены танковые и механизированные корпуса. Их удачное использование дало блестящий результат даже в тяжелых условиях зимы.

К поиску новых форм организации танковых объединений руководство нашей армии подтолкнуло и совершенствование обороны немцев, что было отмечено с конца 1942 г. В 1941–1942 гг. противник строил свою оборону на основе отдельных опорных пунктов и узлов сопротивления, создаваемых на наиболее важных направлениях, без сооружения сплошной линии окопов и серьезных инженерных сооружений. Это позволяло нашим стрелковым частям, усиленным танками для непосредственной поддержки пехоты, довольно легко прорывать вражескую оборону. После Сталинграда немецкое командование перешло в основном к обороне на всем советско-германском фронте. С этого времени и до конца войны главным для противника становится ее совершенствование. Немцы переходят к сплошной траншейной эшелонированной обороне с большим количеством минных полей и инженерных сооружений. Для ее взламывания требовался новый инструмент.

Обсуждение новой структуры и организации танковых армий проходило не только в Генеральном штабе и Главном автобронетанковом управлении Красной Армии. В этом было крайне заинтересовано командование фронтов. Мнения высказывались разные, и нередко противоположные в частностях. Но в главном все были едины: танковые армии – это эшелон развития успеха фронта, поэтому они должны обладать оперативной самостоятельностью. Для этого армии должны иметь однородный состав, освободиться от немоторизованных стрелковых соединений, а части артиллерии и тыла – повысить подвижность. Это позволило бы использовать широкий маневр при глубоком прорыве в тыл противника и улучшило бы управляемость всего объединения.

В конце января 1943 г. в штабе Южного фронта состоялось совещание. «На обсуждение этого вопроса, – вспоминал впоследствии главный маршал бронетанковых войск П.А. Ротмистров, – я был приглашен к командующему войсками Южного фронта генерал-полковнику Р.Я. Малиновскому и члену Военного совета генерал-лейтенанту Н.С. Хрущеву. Я высказал мнение танкистов о необходимости проведения дальнейшего организационного массирования танков, для чего нужно создать танковые армии однородного типа и пересмотреть способы их применения на поле боя. Высказанные мною взгляды были одобрены. В заключение нашей беседы Н.С. Хрущев сказал, что он позвонит И.В. Сталину и попросит его выслушать мои предложения о создании танковых армий нового типа. Вскоре я приехал в Москву с докладом по вопросу пополнения 3-го гвардейского танкового корпуса, которым я в то время командовал, новой материальной частью и людьми. В Москве я был принят И.В. Сталиным. Он внимательно выслушал меня и одобрительно отнесся ко всем предложениям. Через несколько дней состоялось решение о создании 5-й гвардейской танковой армии»[22 - Ротмистров П.А. Танковое сражение под Прохоровкой. М.: Воениздат, 1960. С. 10].

Это была не первая встреча П.А. Ротмистрова с Верховным. Впервые они встретились в первой половине ноября 1942 г. – командир 7-го танкового корпуса был вызван Верховным для личной беседы. Сталин интересовался этим человеком. Он запомнил фамилию командира одной из первых гвардейских танковых бригад, которые получили это звание за успешные бои в тяжелейших условиях 1941 г. Ему нравилось, что боевой генерал с фронта стремится поделиться боевым опытом (статья П.А. Ротмистрова была опубликована в «Правде» 24 июня 1942 г.). Знал Верховный и положительную характеристику, которую давало Главное автобронетанковое управление этому комкору: «Грамотный, твердо управляет соединением, партии Ленина – Сталина предан». Вероятно, Сталину понравился этот невысокий танкист в очках. Поэтому не случайно, когда в начале 1943 г. встал вопрос о кандидатуре командующего гвардейской танковой армией нового типа, выбор пал на него.

К этому времени П.А. Ротмистров уже имел успешный боевой опыт командования крупными танковыми соединениями, хотя в эти войска он пришел только в 36 лет. После окончания Военной Академии им. М.В. Фрунзе в июне 1931 г. он получил назначение в г. Читу – начальником оперативного отдела 36-й Забайкальской стрелковой дивизии. Через некоторое время был назначен на довольно высокую должность – начальник оперативного управления штаба Отдельной Краснознаменной Дальневосточной армии, которой командовал В.К. Блюхер. В июне 1937 г. для приобретения командного опыта Павла Алексеевича назначили командиром 63-го Краснознаменного полка им. М.В. Фрунзе 21-й дважды Краснознаменной Приморской стрелковой дивизии им. С.С. Каменева. В годы необоснованных репрессий в нашей стране молодой, подающий надежды офицер был обвинен в связи с «врагами народа». Его исключили из партии, возникли даже аресты. Однако он не пал духом, написал письмо в ЦК ВКП(б), в котором выразил несогласие с этим решением. Через некоторое время его вызвали в Москву. Персональное дело было рассмотрено Комиссией партийного контроля, и его восстановили в партии. Однако этот эпизод, безусловно, сказался на его судьбе – такое уж было время. Несмотря на то что высшая партийная инстанция его оправдала, в январе 1938 г. он был назначен на должность с понижением – преподавателем тактики в недавно созданную Военную академию механизации и моторизации РККА им. И.В. Сталина. Через год П.А. Ротмистров защитил диссертацию и получил степень кандидата военных наук.

В ноябре 1939 г. началась советско-финская война. И ничего удивительного не было в том, что преподаватель академии подал заявление с просьбой направить его в одну из боевых частей. Он направляется командиром танкового батальона в 34-ю легкотанковую бригаду на Кольский полуостров, а через некоторое время становится начальником штаба этого соединения. За успешные боевые действия в «зимней войне» бригада была награждена орденом Красного Знамени, а Павел Алексеевич удостоен ордена Красной Звезды. Это была его вторая боевая награда. Первой – ордена Боевого Красного Знамени – он был отмечен в 1921 г. за мужество, проявленное при штурме форта № 6 во время подавления восстания в Кронштадте.

В декабре 1940 г. подполковник П.А. Ротмистров назначается заместителем командира 5-й танковой дивизии (тд) 3-го механизированного (мк) корпуса Прибалтийского Особого военного округа. Комдив находился на учебе в Москве, и Ротмистрову пришлось длительное время исполнять его обязанности.

В начале 1941 г. руководством Красной Армии было принято решение о восстановлении танковых и механизированных корпусов. Численность каждого из них должна была составлять более 1000 единиц бронетехники. Для развертывания таких крупных соединений требовалось подготовить большое число офицеров. В то же время офицеров, имевших боевой опыт, было не так много. Поэтому, пробыв в дивизии неполных шесть месяцев, подполковник (с июня 1941 г. – полковник) Ротмистров получил новое назначение – начальником штаба 3 мк. С первых дней нападения Германии на Советский Союз 3 мк пришлось испытать всю тяжесть и горечь отступления и потерь. Корпус дислоцировался в Литве, в районе городов Каунас и Алитус. На его вооружении стояли легкие танки. Уже на пятый день войны немцы окружили управление корпуса и штаб 2 тд, которая входила в состав корпуса. Более двух месяцев начальник штаба с группой солдат и офицеров выходил из окружения по лесам Литвы, Белоруссии и Брянщины. Как вспоминал позднее Павел Алексеевич, это были самые тяжелые для него дни за всю войну. После перехода через линию фронта вся группа, особенно старший офицерский состав, подверглась жесткой проверке органами военной контрразведки. Это было по тем временам довольно серьезное испытание, однако Ротмистрову удалось пройти его относительно быстро. Положительное значение имело то, что группа вышла из окружения с оружием и документами. Вероятно, немаловажную роль сыграла и давняя дружба П.А. Ротмистрова с заместителем наркома обороны начальником Главного автобронетанкового управления Красной Армии генерал-лейтенантом Я.Н. Федоренко. Тогда же Яков Николаевич предложил ему должность начальника штаба управления, но, по словам П.А. Ротмистрова, он от нее отказался и попросил направить его на фронт.

23 сентября 1941 г. полковник П.А. Ротмистров принял находившуюся на Валдае (в 120 км северо-западнее Москвы) на формировании 8-ю танковую бригаду (тбр) 11А Северо-Западного фронта. Это соединение стало настоящей школой боевого опыта и командирского мастерства для будущего командарма. Бойцы бригады вели успешные бои на калининском направлении, где была создана оперативная группа под командованием начальника штаба Северо-западного фронта генерал-лейтенанта Н.Ф. Ватутина. Под Калинином в сентябре 1941 г. и произошло знакомство П.А. Ротмистрова с Н.Ф. Ватутиным.

Потом были бои под Москвой. Проявленные в Московской битве танкистами 8 тбр стойкость и мужество были по достоинству оценены: 11 января 1942 г. соединение было преобразовано в 3 гв. тбр, а комбриг награжден орденом Ленина. Большие успехи руководимого им соединения в такой крупной битве, как Московская, дали серьезный толчок для дальнейшего служебного роста П.А. Ротмистрова: его назначили командиром 7 тк, который был сформирован в марте 1942 г. в районе Калинина на базе 3 гв. тбр.

Уже в конце июня в связи с прорывом противника в район Острогожска и возникшей угрозой захвата немцами Воронежа корпус спешно по железной дороге перебрасывается в район Ельца и передается в состав 5ТА, которой командовал генерал-майор А.И. Лизюков. Армии предстояло нанести контрудар по наступающей на Воронеж танковой группировке противника. Но из-за неумелой и поспешной организации контрудар своей цели не достиг. Хорошо укомплектованные три танковых корпуса вводились в сражение с интервалом в два дня, что не позволило создать решительный перелом в боевой обстановке.

Из-за неудачных попыток остановить противника Ставка отстранила командующего Брянским фронтом генерала Ф.И. Голикова, и руководство контрударом взял на себя Генеральный штаб. Во время выгрузки 7 тк в Ельце произошло знакомство Ротмистрова с начальником Генштаба Красной Армии генерал-полковником A.M. Василевским, который приехал, чтобы лично передать приказ о подчинении соединения Ротмистрова 5-й танковой армии. После этого они часто встречались. В новогоднюю ночь 1943 года начальник Генштаба приезжал поздравить командование корпуса с успешным завершением Котельниковской операции. А в июле 1943 г. Александру Михайловичу пришлось защищать Ротмистрова, уже командующего 5 гв. ТА. По словам Павла Алексеевича, именно A.M. Василевский отвел от него гнев И.В. Сталина за большие потери армии под Прохоровкой.

В тяжелых боях на воронежском, а затем и сталинградском направлени полковнику П.А. Ротмистрову, как и летом 1941 г., выпало испытать горечь поражения. Вновь столкнулся он и с карательными органами, ощутил холодок недоверия. В начале сентября 1942 г. 7 тк участвовал в составе 1 гв. А Сталинградского фронта в контрударе с целью уничтожить противника, прорвавшегося к Волге, и восстановить связь с отрезанной в Сталинграде 62А. Положение складывалось тяжелое, было крайне важно оттянуть часть сил врага от Сталинграда, и Ставка торопила командование фронта. Поэтому наступление началось без должной подготовки, атаковавшие войска не имели прикрытия с воздуха, а в 1 гв. А не было ни одного полка ПВО.

«…Мы несли большие потери, особенно в легких танках «Т-60» и «Т-70», имевших слабую броневую защиту, – вспоминал П.А. Ротмистров. – Было подсчитано, что только в течение одного дня авиация противника произвела против нас до 2 тысяч самолето-вылетов… Мы потеряли в этих боях 156 из 191 танка, имевшегося к началу боевых действий под Сталинградом»[23 - Ротмистров П.А. Стальная гвардия. М.: Воениздат, 1984. С. 123.].

Из донесения в Государственный Комитет Обороны и Генеральный штаб: «НКВД СССР докладывает донесение Особого отдела Сталинградского фронта:

В течение трех последних дней 1-я гвардейская и 24-я армии безуспешно и с большими потерями пытаются прорвать линию обороны противника для соединения со сталинградскими войсками.

Проверкой установлено, что разрыв между южной и северной группировками наших войск составляет не 1–2 км, как это ранее указывалось, а до 8 км.

В последние 3 дня, несмотря на введение штабом фронта ряда приказов о наступлении, прорыве линии обороны противника и соединении обеих группировок, руководящие работники штаба не верят в реальность своих же приказов и считают, что войска при теперешнем их состоянии не смогут прорвать оборону противника.

Так, заместитель начальника Оперативного отдела штаба фронта подполковник Крамар заявил: «Я не верю в реальность приказа».

В дивизиях 1-й гвардейской армии насчитываются большие потери. Введенный в бой 5 сентября 7-й танковый корпус в количестве 180 танков понес большие потери, и на сегодня в нем насчитывается всего 15 танков. Материалы расследования, свидетельствующие о вине командира этого корпуса генерал-майора Ротмистрова, представлены на месте товарищу Маленкову»[24 - Сталинградская эпопея. М.: «Звонница – МГ», 2000. С. 167].

Комиссия Г.М. Маленкова признала, что корпус поставленную задачу не выполнил, но при этом понес очень большие потери. Однако оргвыводов, как нередко бывало после таких расследований, не последовало. Ставка и Генеральный штаб учли сложность ситуации и то положение, в котором оказалось командование наступавших войск, и взяли часть ответственности на себя. Это спасло будущего первого маршала бронетанковых войск Красной Армии, но прибавило ему седых волос.

По-настоящему звездный час пробил для Ротмистрова во время контрнаступления наших войск под Сталинградом. После окружения группировки Паулюса войска Сталинградского и Юго-Западного фронтов перешли в решительное наступление, дабы не дать немцам возможности деблокировать окруженную группировку. С 12 по 30 декабря 1942 г. войсками Сталинградского фронта была проведена успешная наступательная операция по уничтожению котельниковской группировки врага. Важную роль в развитии наступления в оперативную глубину на этом направлении сыграли танковые и механизированные корпуса. Тяжелые, кровопролитные бои за овладение хорошо укрепленной ж.-д. станцией и пос. Котельниковский[25 - Ныне город Котельниково.] длились двое суток. Основную роль в них сыграл 7 тк Ротмистрова. На заключительном этапе операции, 28 декабря в 16.00, часть его сил – 87-я танковая и 7-я мотострелковые (мсбр) бригады – сумела с ходу захватить находившийся в километре от поселка немецкий аэродром. Удар был столь стремителен, что противник не смог оказать серьезного сопротивления. На уже захваченный аэродром продолжали садиться немецкие самолеты, возвращавшиеся с заданий. Личный состав корпуса отличился в этих боях, и потому 29 декабря соединение было переформировано в 3-й гв. танковый корпус, которому было присвоено почетное наименование Котельниковского.

Рывок частей корпуса к пос. Котельниковский показал, как возросло полководческое мастерство генерал-майора П.А. Ротмистрова. Он получил очередное воинское звание генерал-лейтенанта танковых войск, был награжден орденом Суворова 2-й степени (номер «3»), его назначили командующим впервые создаваемого танкового объединения однородного состава – 5-й гв. танковой армии.

27 января Государственный Комитет Обороны принял постановление № 2799 о формировании танковых армий однородного состава. Этот документ завершил длившийся почти год процесс создания объединений, обладавших тремя основными качествами: мощным вооружением, мобильностью и эффективной возможностью борьбы с противотанковыми средствами врага.

Согласно постановлению, танковая армия должна была включать: два танковых и один механизированный корпуса, мотоциклетный полк, зенитно-артиллерийскую дивизию, истребительно-противотанковый артиллерийский полк, гаубичный артиллерийский полк, гвардейский минометный полк, а также части обеспечения (полк связи, авиаполк связи, инженерный батальон), тыловые части и учреждения: автомобильный полк, два ремонтно-восстановительных батальона, медицинские, продовольственные, обозно-вещевые учреждения, части по сбору, приемке и эвакуации трофейного имущества, учреждения горючего и смазочных материалов, артиллерийского снабжения, связи, химические учреждения и др. Общая численность личного состава танковой армии должна была составить примерно 46 тыс. человек, танков – 648–654 единицы.

Танковый корпус состоял: из управления корпуса, трех танковых и одной мотострелковой бригад, минометного, зенитно-артиллерийского (зап) и истребительно-противотанкового (иптап) полков, разведывательного, мотоциклетного, саперного батальонов и батальона связи. В некоторых корпусах для ведения разведки использовались отдельные бронеавтомобильные батальоны и авиазвено. В состав корпуса включались также подразделения тылового технического обеспечения.

Всего в танковом корпусе во второй половине 1942 г. по штату было 7800 человек, 168 танков, 52 (в том числе 20 зенитных) орудия, 44 миномета, 8 боевых машин реактивной артиллерии (РА). В последующем все изменения в организации корпуса проводились с целью повышения его самостоятельности, ударной и огневой мощи.

Сравнивая численность личного состава и вооружения советского танкового корпуса и танковой дивизии вермахта (см. табл. 3), отметим, что он уступал ей в людях – в 2,2 раза, в полевой артиллерии – в 2,4 раза, в танках – в 1,2 раза. А по количеству ПТ орудий дивизия врага превосходила танковый корпус в 8,4 раза (101 орудие против 12)! Очень важный показатель.

Танковая бригада после ее усиления в январе 1943 г. имела численность 1058 человек и 53 танка (тридцать два «Т-34», двадцать один «Т-70»), состояла из роты управления, двух танковых и одного моторизованного стрелково-пулеметного батальонов, батареи противотанковых орудий (четыре 76-мм пушки), минометной (шесть 82-мм минометов) и зенитно-пулеметной (девять пулеметов ДШК) рот, роты противотанковых ружей (ПТР), роты технического обеспечения, медсанвзвода и отдела контрразведки.

Мотострелковая бригада не имела специального штата и комплектовалась так же, как и обычная стрелковая бригада. В ее состав входили управление бригадой, три мотострелковых и один минометный батальоны, артиллерийский дивизион, роты: управления, автоматчиков, противотанковых ружей, зенитно-пулеметная, разведывательная, инженерно-минная, автомобильная, технического обеспечения, а также медсанвзвод, трофейный и особый отделы. В ней насчитывался 3281 человек.

Механизированный корпус отличался от танкового лишь большим количеством мотопехоты. Это увеличивало его самостоятельность как в наступлении, так и в обороне. Моторизованная пехота была необходима не только для поддержки наступающих танковых частей, но и главным образом для закрепления захваченных ими рубежей. Поэтому основу соединения составляли механизированные бригады (мехбр). Они формировались по штату мотострелковых бригад с включением в них танкового полка, состоящего из четырех рот и имевшего, как правило, 39 танков. Кроме того, на усиление мех-корпус получал одну отдельную танковую бригаду, которая состояла из трех танковых и одного мотострелкового батальонов и имела 65 танков.