Ученик

– Форма одежды, между прочим, смокинг, – усмехнулся вдогонку олигарх. – Вам одолжить?

– Спасибо, возьму напрокат, – сказал Глеб.

– Кстати, о форме одежды, – придержал его в дверях директор. – Глеб Михайлович, если вы собираетесь давать уроки в джинсах…

– Собираюсь, Иван Гаврилович. Ох, собираюсь!

– Пожалуйста, не перебивайте старших. Фасон ваших штанов мне лично… извините за выражение, до фонаря. Но Зинаида Павловна прямо ест меня поедом. Сказать откровенно, – директор заглянул Глебу в глаза, – я немного ее побаиваюсь. Давайте договоримся так: время от времени я, под ее давлением, буду вам делать как бы нахлобучку, а вы будете как бы каяться и давать слёзные обещания. Согласны?

– А то! – улыбнулся до ушей Глеб. – Не сочтите меня льстецом, Иван Гаврилович, но работать с вами – одно удовольствие.

Простившись, он вышел.

Директор прикрыл за ним дверь, прохромал к своему креслу и сел. Олигарх тут же навис над ним своей соболиной шубой.

– Почему бы его просто не убрать? – предложил он, тяжело опираясь на стол.

Директор взглянул на него исподлобья. Глаза Ивана Гавриловича, словно увеличившись, сверкнули, как два кинжала.

– Заткнись, кретин, – будто выплюнул он в лицо олигарху. – Таких, как ты, на Востоке называют сыном ишака и гиены. Если сейчас напортачишь, за твою кабанью шкуру я не дам и деревянного рубля.

Олигарх втянул лысую голову в пушистый воротник. Однако рискнул возразить:

– Но ведь я могу его прихватить и выпытать, что у него на уме.

Директор поднялся с кресла, также опираясь на стол. То ли от гнева, то ли в силу иных причин, морщины его почти разгладились и лицо очень помолодело.

– И что тебе это даст, недоумок? Если он тот, кого мы ищем, на твои пытки ему насрать. Он лишь вернее возьмет след. А если он простой ловец удачи, его неплохо можно использовать. Единственная твоя дельная мысль, да и то случайная, это приставить его к племяннице и проследить, куда это нас приведет. Одобряю: пусть они, как две лягушки в молоке, взбивают для нас масло.

– Но если он – это он, какова опасность! – вскричал Лосев. – Мы не знаем даже, на что он способен!

Директор ухватил его за отворот шубы.

– Но ведь и он не знает, что мы знаем о его существовании! Ему не известно о нашем союзнике! Он понятия не имеет о размерах нашей власти! Только представь, какие сюрпризы его здесь ожидают!.. И прекрати истерику, ублюдок. Если даже он тот, кого мы ищем, все равно он не догадывается с кем имеет дело в твоем и моем лице. Так что вытри сопли! – старческие руки Ивана Гавриловича встряхнули олигарха и с такой легкостью швырнули на пол, будто весь олигарх состоял из одной только шубы.

Виталий Петрович встал на ноги почти успокоенным.

– И какова теперь у нас тактика? – спросил он.

– Дадим ему как бы зеленую улицу. Но будем придавливать. Глядишь, что-то и вылезет наружу.

Олигарх недоверчиво усмехнулся.

– И как вы определите переломный момент?

Директор расслабился в кресле.

– Мало ли… – проговорил он задумчиво. – Если, допустим, в голове твоей племянницы созреет простенький вопрос, из-за которого пришлось избавиться от шустрой журналистки, тогда… Хотел бы я знать, как в этом случает поведет себя наш учитель французского?

6

Выходя из школы, Глеб мысленно усмехнулся: да, Иван Гаврилович, насчет моих джинсов вы сильно прокололись. Бедняга, Зинаида Павловна так с этим вас доняла, что вы от нее прямо шарахаетесь! А Зинаида Павловна, между тем, утверждает, что ничего вам не говорила, и я верю ей на все сто. Отсюда следует, что… во-первых, кто-то все же вам донес о наших с ней преньях об одежде, и вы, Иван Гаврилович, это во-вторых, решили использовать ситуацию, чтобы внести дополнительный штришок в свою роль рубахи-парня. Милейший, вы перестарались: как говорится, шпионы валятся на мелочах. К тому же, интеллигентный вы мой старичок, прожженная каналья Лосев тянется перед вами в струну. С чего бы это? Из уважения к сединам?.. Ха!

Когда Глеб подходил к своему «жигуленку», с каким-то унылым однообразием повторилась вчерашняя сцена: из бордового «вольво» вылезла знакомая троица в адидасовских штанах и так же, как вчера, обступила Глеба. Только на сей раз у двоих, вставших по бокам, были пистолеты. На людной улице, средь бела дня… С другой стороны, дело житейское: кого этим отморозкам бояться? Наставив на Глеба стволы, они жевали жвачку. Крепыш с золотыми зубами оружия не держал. В его обязанности, очевидно, входило думать за всех троих.

– Ну чё, француз, поехали? – произнес этот мозговой центр. – Время – деньги, без понтов.

Глеб вздохнул.

– Сильвестр, уши не болят?

Златозубый сплюнул ему под ноги.

– Слышь, француз… я б тебя, падла, прямо здесь завалил, но папаня велел живым тебя доставить.

– Папаня – это шеф твой, что ли? – уточнил Глеб.

– Ну. Упрешься рогом – яйца тебе отстрелим, без понтов. Какое хочешь, на выбор.

Парни с пистолетами заржали. Они умели ценить юмор.

Глеб глянул на здание школы и вспомнил с облегчением, что окна директорского кабинета выходят на противоположную сторону.

– Как звать твоего папаню? – полюбопытствовал он.

– Чак Нориис, – буркнул златозубый и под гогот вооруженных дружков кивнул в сторону «вольво». – Залазь, погнали.

– Ладно, – согласился Глеб. – Только сперва я позвонить должен.

Смех парней с пистолетами смолк.

– Может, прострелить ему коленку? – предложил один из них.

Глеб чуть отклонился вбок, захватил его руку и сломал. И ту же операцию мгновенно проделал с его напарником. Все это свершилось с такой невероятной быстротой, что златозубый как сторонний наблюдатель не заметил вообще никакого действия, а зафиксировал взглядом лишь результат. Вертясь волчками, парни поддерживали сломанные руки и вопили в голос. Златозубый отреагировал с опозданием, но не стандартно: он повалился брюхом на асфальт и прикрыл голову руками. И так лежал он, без звука и движения, пока Глеб, выбросив пистолеты в люк канализации, не вернулся и не сказал:

– Восстань, Сильвестр. Поехали к твоему Чаку Норрису.

Только тут златозубый встал, отряхнулся и пробормотал:

– Ну все, бля… чтоб я еще с тобой связался.

Они вчетвером погрузились в «вольво»: Глеб сел за руль, златозубый – рядом, а двое с переломанными руками, стеная, расположились сзади.

– А ты не такой чайник, каким кажешься, – покосился на златозубого Глеб.

– Угу, – буркнул тот, – мамаша моя тоже так думает.

Развалясь на сидении, он курил и показывал дорогу Глебу, который гнал машину с бешеной скоростью. Парочка за их спинами создавала шумовой фон, перемежая стоны с матерщиной. Притормозив у телефона-автомата, Глеб выскочил и позвонил Даше, но у нее было глухо занято. После нескольких попыток Глеб чертыхнулся, вновь сел за руль и погнал «вольво» вдоль Казанской железной дороги к «папане» на дачу.