Любовь – игра, в которой всё серьёзно

– Совсем чокнулся. Надо же, придурок какой. Девочка! Да и хрен бы с ним. Мало я девочек бабами сделал? Между прочим, не всегда по их желанию. Была бы ещё бы одна до кучи.

Для того их и рожают, чтобы нас ублажали. Бабы только ноги расставлять годятся, да и тому учить нужно. Какой от неё прок, от её целомудренности?

Из Илонки неплохая боевая подруга вышла бы. Любо-дорого. Может быть того, вернуться? Чего из себя мальчика-одуванчика строить? Сделал дело – гуляй смело. Бабы тащатся от тех, кто совратил.

Ладно, пусть пока дитём поживёт. Думать нужно, как дальше поступить. Окрутила зараза. Тьфу на неё! Сниму сейчас шмару посимпотнее: чтобы сиськи как резиновые мячики, талия осиная, задница как орех и пулемётной очередью до самых кишок расстреливать буду, пока дух не выпущу. Пусть сука старается, пусть лечит советского офицера от любовного недуга. Идиот, ну, брат и идиот же ты!

Если одной тёлки не хватит, другую возьму. Мне не откажут. Это надо же, до чего деревенская дурочка бравого лейтенанта перед  боевым вылетом довела? Куда годится? Нет, нужно сразу двух давалок брать. Пусть работают. Трясёт всего.

Если живой вернусь, оттрахаю эту Илону как последнюю, как…

Да нет же. Чего, правда, ****ей не хватает? Ну, одолею её, силу  покажу, дальше что? А если руки на себя наложит срама спасаясь? Бабы – они же дуры набитые. Чуть что – изнасиловали, чести лишили. Тьфу! Радоваться нужно, что настоящий мужик грёбаной щелью не побрезговал, а они… Дуры!

Нет, Илона не такая. Она чистая, солнечная. От неё материнским молоком и спелыми фруктами пахнет. А не похотью, как от всех этих…

Господи, какого чёрта я за неё судьбу определяю. Разве нельзя по уму жить, чтобы всем хорошо было? Да она сама в меня втюрится, дурень, если с подходцем, ласково. Насильно потом  не оторвёшь от настоящего секса. С моими-то эротическими способностями.

А вон и девки. Боже, какие же они в сравнении с Илонкой убогие. Да нахер они мне нужны? Я что, конь в охоте или свирепый кролик? Девчонка улыбаеьтся, доверилась, а я… Осёл ушастый. Самый настоящий осёл у которого мужское достоинство больше, чем мозг.

Хотя, вон та, Маринка, ничего вроде бабёшка, в теле, старается угодить, подмахивает. И эта, Леночка, тоже классно ноги задирает.

Чего это я вдруг  копаться начал? Девки как девки. Как батя говорил, – с лица воду не пить. Между ног у всех одинаково. Лишь бы в охоте были и здоровые.

Рассуждая, Петька резвым шагом направился к жрицам любви, вызвав в их рядах неожиданный переполох. Девочки начали оправляться, демонстративно вытащили расчёски и помаду, начали стрелять глазками, оглаживать бёдра и груди.

– Петруха, товарищ лейтенант, к нам подруливайте. На любой вкус девочки.

– Некогда мне с вами, – неожиданно даже для себя заявил Петька, – ночью боевой вылет, выспаться нужно.

– Как знаете, лейтенант Полуянов. Завтра для вас может не случиться.

– Ты что сейчас шалава сказала? Зашибу суку! Красотка, бля! Зубы сперва вставь. Сиськи до пупа висят, ноги кривые, рожа страшная, а туда же…

– Ты чего, Петь! Вчера нравилась, всю ночь не слезал, в любви признавался.

– На безрыбье и рак рыба. Мы же воблу под пиво хвалим, вот и я… того… И вообще, взяли моду, офицера обсуждать, мать вашу! Справки у вас есть о состоянии здоровья? Развели тут бордель! Шалавы. Чтоб больше вас здесь не видел!

– Какая муха тебя укусила? Мы же тебе почти родными стали. Можно сказать, боевые подруги. В огонь и в воду, как декабристки. Я у вас, Петенька, каждый прищик на жопе изучила.

– Декабристки хреновы, задаром сиську ущипнуть не дадите.

– Девки, да он влюбился, зуб даю. Витька Трошин, сколько нас пользовал, а как жениться решил, мы все для него разом оказались ****ями. На свадьбу-то позовешь?

– Да пошли вы! У вас каждый день свадьба, да не одна.

– Ну, девки, что я вам говорила? Иди уже, девственник хренов, свистульку не забудь продезинфицировать, а то сделаешь невесте свадебный подарочек. Она очень обрадуется.

– Цыц, свиристелки!

Петька шёл и злился. На себя, на девок, на Илонку, будь она неладна.

– Ну чего у неё такого, чего у других девчонок нет? Всё на тех же местах. Ни одной лишней детали, ничего выдающегося, кроме целки, да и та под вопросом. Чем она меня загарпунила? Чем, спрашиваю? Гипноз, приворот?

Ага! Вот прямо специально охотилась, делать ей больше нечего. Всю Киргизию пешком обошла, а на меня глаз положила.

Держи карман шире. Сам за ней набегаешься.

А с чего, собственно, бегать за ней? Эка цаца!. Нет, Петруха, с этой игрой надо заканчивать. Может сразу в дурку сдаться? Только туда мне и дорога. Девка-то так себе, второй сорт: ни кожи, ни рожи. Одни глаза…

Зато, какие глаза! Чудо из чудес. Глядит – словно губами ласкает. От одного взгляда всё нахрен встаёт. На неё только смотреть и можно. Чертовщина право-слово.

Сладкая, зараза, желанная. Но девки на проходной дешевле обойдутся. Зачем я их только послал?

Ну и хрен с ними. Больно мне эти мокрощёлки нужны. Многостаночницы. Сегодня здесь, завтра – там. Лечись потом.

Илоночка. Имя-то, какое. Как колокольчик. Звучит, переливается. И-ло-ноч-ка…

Ночка, бля! Ага, без сна да с больными яйцами, а утром в бой. Башка дурная, хрен болит, руки как у алкаша трячсутся. Моджахеды трах-бах из зенитки и в куски. Она что ли мои останки оплакивать будет? Больно ей надо.

С чего бы ей страдать? Я для неё кто? Она меня знать не знает. Разок поцеловал и размяк? Так она том факте ни сном, ни духом. Ромео! Побереги себя, брат, для других побед. Летай, Петруха, во славу Родины, пока летается. И трахай всё, что шевелится. Жизнь коротка.

Широко расставляя ноги, с идиотским выражением на лице Петька побрёл в казарму. Заснуть не удалось. Даже ужинать не стал – аппетит испарился.

Мозги постепенно превращались в кисель, проворачивая каждую мысль всё с большим усилием. Зверёк между ног ни на мгновение не давал покоя. Пришлось посреди ночи идти под холодный душ, чтобы успокоить любовный зуд.

Продрогший, измученный и злой Петька снова  попытался заснуть. В этот момент включили свет и объявили боевую тревогу.

Как назло, когда уже отбомбился, на развороте борт зацепило снарядом. Реакции на опасную пробоину не последовало, в голове вместо обычно чётких мыслей  и автоматически выполняемого алгоритма действий, в пустоте плавала мутная жижа безразличия.

Нужно бы катапультироваться, но Петька о таком варианте спасения просто забыл. Попытался планировать, кое-как встал на крыло, пошёл на медленное снижение. Что и как происходило дальше, убей – не помнит. Грубо, едва избежав взрыва сел на пузо, почти удачно.

Машину приземлилась на минном поле, на территории, контролируемой нашими войсками. Позже за проявленную доблесть, за героизм и спасение боевой машины ему присвоили внеочередное звание, вручили орден.

Всю дорогу до базы в мозгу вертелась единственная мысль, – хоть бы Илонка дождалась.

Облик девочки стоял перед глазами.

– Какой же я идиот. Яркие девки с проходной в подмётки ей не годятся. Просто Илонкина красота не каждому видна. Я рассмотрел.

На его счастье, дуракам всегда везёт, не получил парень ни одного серьёзного повреждения.

В казарме Петька проспал до самого обеда. Проснувшись, отпросился в увольнение и отправился к Илонке.

Бежал всю дорогу, не замечая окружающего, с одной единственной мыслью, – если бы не эта милая девочка, меня бы  уже не было. Я ведь почему машину посадил? Про Илону думал, ни о чём больше мыслить не мог.

Илонка с Яной сидели в саду.

Девушка вскочила и иноходью понеслась к Петьке. Немного не добежав встала как вкопанная, опустила глаза в пол.