Я тебя… никогда!

Им было беспредельно хорошо.

Отчего? Ведь они совсем не знали друг друга.

Дальше последовал древний ритуал ухаживаний. Они убежали тайком, даже не попрощавшись с именинником, долго гуляли по кромке реки. На их счастье светила полная Луна.

Были бесконечные разговоры. Потом они уселись на берегу, пили водку, которую предусмотрительно захватил Сева, закусывали пирогами с праздничного стола, смеялись.

Потом они замёрзли и пошли в Севе. Там ещё немного выпили, снова целовались, улеглись спать. В обнимку. Не раздеваясь.

На столе осталась немытая посуда, недоеденные закуски…

Отчего-то Севу это совсем не бесило.

Ему было невыносимо радостно, что рядом находится женщина, которая ему нужна, что ужасно её хочет, но готов поступиться сиюминутным желанием, чтобы угодить ей, замечательной Алёнушке.

Сева не мог заснуть, переживая, анализируя происходящее. Он снова и снова репетировал в уме, как приготовит утром завтрак, как разбудит гостью и признается, что влюбился по-настоящему, после чего непременно предложит выйти за него замуж.

И плевать ему, что лежат на совершенно новом, только что распакованном комплекте белья.

Луна всё ещё заглядывала в окно, посылая мерцающий свет. На Севкином плече лежала, тихонько посапывая, доверившаяся ему прелестная девушка.

Теперь Алёна казалась ему ещё прекрасней, хотя по опыту мужчина знал, что ничего не изменилось, кроме личного, субъективного восприятия действительности.

Извини

Однажды Вадик познакомился с милой девушкой. Настолько славной, обаятельной, что дух перехватило. И челюсть… еле отыскал эту важную деталь, едва не выскочившую за пределы удивлённого организма.

Лёгонькое платьице, можно сказать, что его вовсе не было. Оно парило, слегка развеваясь, лаская то, что предназначено было вовсе не ему, дразня вседозволенностью.

Длинные волосы медового оттенка струились по плечам, стекая за спину, запускали свои щупальца в промежуток меж двух полушарий, послушных дыханию девушки, вздымающему эти волнующие холмики.

Ветерок шевелил воздушное шоу, облегающее тело, влекущее загадкой, раскрытой лишь частично. Вот подол метнулся между ног, ощутимо прикасаясь там, где секунду назад побывало вожделение юноши.

Он позавидовал удачливости её наряда, которому посчастливилось ощутить живую плоть девушки.

Воображение неслось дальше, раскрывая сантиметры неведомого, проникая в них дыханием и пальцами, будоража странные ощущения, словно он уже там.

Представляете впечатление от внезапного появления чего-либо необычного, потрясающего своими необыкновенными свойствами? Вот и Вадима торкнуло не по-детски.

Вопросы задаёт сам себе. Ответов, естественно, нет. Откуда им взяться, если до сих пор отношения с девушками укладываются в трафарет уже испытанного?

Было дело, целовался. Однажды.

Мальчишка всю жизнь искал это неземное создание. Вот оно.

Плывёт нечто тонкое и звонкое, качая узенькими бёдрами, намекающими на зачатки женственности. Да чего там, полупрозрачный силуэт, очерченный не очень скромной одеждой, прорисовывающей намёк на нетронутую девственность, настолько озадачил, что напрочь лишил страха.

Разве может двигаться так свободно и раскованно девушка, познавшая порок? Собственно, что знает Вадик о том, что бередит сейчас его воображение? Лишь то, что там, в этих воздушных складках, есть нечто, чего страстно хочется.

Знать бы чего.

Кровь, толчками пробивающая защиту невинности, заставляет фантазию рисовать эскизы, заставляющие путешествовать вглубь неведомого рельефа, открывающего странные детали, которые вызывают томление и желание познать их немедленно.

А что там, под порхающими крылышками воздушной ткани? Как же хочется обернуться невидимым, бесплотным, чтобы ощутить теплоту сокрытого под покровами, которые надеты лишь затем, чтобы дать понять, для чего эти сокровища спрятаны.

Вадик сжал в кулак свою стыдливость, ведь упорхнёт пичуга.

Лётные качества её характера колыхались не только тканью. Малюсенькие груди упругой рябью намекали на реальность телесности, а подпрыгивающий от движения подол платья звал заглянуть под свои пределы.

Подошёл. Впервые в жизни. Заикаясь, представился.

Девушка нисколько не удивилась. Что она увидела, о чём подумала? Протянула руку:

– Гульнара.

А с виду ничего восточного в ней нет.

Оказалось – дедушка узбек. Но от него только чёрные брови и тёмные глаза.

Сходили в кино, пили кофе, ели мороженое, гуляли по берегу пруда, сидели на скамейке, соприкасаясь плечами и бёдрами.

Вадик держал Гульнару за руку, чувствуя, как покалывает прикосновение. Свидание казалось бесконечным, но закончилось внезапно.

– Мне пора.

– Мы ещё встретимся?

– Извини. У меня есть любимый.

– Тогда зачем, я ведь не просто представил себе будущее, ощутил его каждой клеточкой тела.

– Так бывает. Мне необходимо было понять, смогу ли я ему изменить.

– И… я тебя вдохновил? А давай, почему нет? Ведь я понравился тебе, правда?

– И да, и нет…

– Он лучше?

– Это не важно. Во всяком случае, для тебя. Мы были с ним близки, с тобой – нет. И ещё… мы поссорились. Он меня обидел. Сильно. Только об этом я говорить не хочу.

– Разве это преграда? Попробуй, сравни, – Вадик ошалел от своей смелости.

– Если бы ты знал, как мне этого хочется. Но я ему поклялась. Обещала любить. Мама научила меня никогда не нарушать зароков. Не могу предать себя.

– Ты его любишь?

– Не знаю. Иногда кажется – да. А сейчас… Я отдала ему… извини, зачем тебе это знать? Ты замечательный. Мне с тобой было ужас как хорошо. Но продолжения не будет.