В горниле революций и войн: Украина в 1917-1920 гг. историко-историографические эссе

Вызвав могучий политический подъем, революция привела к принципиально новой расстановке классовых сил. Буржуазия и ее главная партия – кадеты возглавили официальную власть – Временное правительство. Их поддержали соглашатели из лагеря меньшевиков и эсеров. Правительство стало выразителем и поборником интересов имущих слоев населения – заводчиков, фабрикантов, банкиров, земельных латифундистов, управленческой бюрократии. Свою главную задачу оно видело в усмирении стихийного революционного движения и доведении общества до Учредительного собрания, которому планировало передать полноту власти и судьбу страны, с облегчением избавившись от тяжкого груза ответственности, внезапно свалившегося на головы во многом случайных, лишенных способности стратегического, перспективного мышления политиков. Безвольное и трусливое, правительство с первых своих шагов вынуждено было считаться с авторитетом и влиянием Советов рабочих и солдатских депутатов, возникших в дни решающих революционных битв и весьма дерзко заявивших права на определение и осуществление дальнейшего государственного курса.

По существу привычный для предыдущих времен стержень власти оказался сильно деформированным, с прозрачной перспективой усиления в общественной жизни роли Советов, что, между тем, тормозилось засилием в их рядах соглашательских элементов. Тем не менее, непростая ситуация в комплексе открывала немыслимые ранее возможности для масштабной демократизации всех сфер общественной жизни в стране. Для Украины этот процесс сразу же приобрел два измерения: социальное и национальное.

Производительные силы Украины с необычайно высокой концентрацией капитала и наемной рабочей силы (естественно – в российских масштабах) превращали ее в мощный фактор объективного стремления к более высокой ступени социальной организации. И путь к ней был предначертан марксистской теорией – пролетарская революция. А наиболее убедительным олицетворением этой тенденции являлся рост большевистских рядов.

Если после выхода из подполья организации РСДРП(б) в Украине насчитывали всего 2 тыс. членов из общего числа в 24 тыс. (12-ю часть), то к моменту Октябрьской революции они выросли почти до 60 тыс. (то есть в 30 раз), а вся ленинская партия имела в своих рядах тогда 350 тыс. человек[43 - См.: Очерки истории Коммунистической партии Украины. Изд. 4-е, доп. К., 1977. С. 181–182, 224–225; Варгатюк П. Л., Курас И. Ф., Солдатенко В. Ф. В. И. Ленин и большевистские организации Украины в Октябрьской революции. К., 1980. С. 16, 211, 287–294.]. Иными словами, насыщенность большевистским элементом (почти пятая часть всего численного состава РСДРП(б)) была наивысшей, сравнительно с любым иным регионом. Одно из решающих преимуществ большевиков заключалось не в их численности (хотя тут они весьма успешно соперничали с самой крупной национальной партией – украинских эсеров), но гораздо в большей степени в том, что с самого начала революции они расчетливо, совершенно определенно сделали ставку на Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, которые родились еще в горниле первой российской революции, а в 1917 г. покрыли густой сетью всю страну. Явившись творчеством самих масс, они удивительно сочетали в себе глубоко демократическое начало с зародышевыми функциями общественного управления и очевидной перспективой вызревания потенциала исполнительной власти.

Разворачивая свою деятельность параллельно с органами Временного правительства (назначенными им комиссарами и объединенными комитетами общественных организаций), Советы быстро стали политическим фактором, без учета которого было невозможно осуществление власти, считавшей себя официальной.

В Украине уже до средины лета функционировало более 25 °Cоветов рабочих депутатов, сотни Советов солдатских (военных) депутатов и многочисленные Советы крестьянских (батрацких) депутатов[44 - См.: Варгатюк П. Л., Солдатенко В. Ф, Шморгун П. М. В огне трех революций. Из истории борьбы большевиков Украины за осуществление ленинской стратегии и тактики в трех российских революциях. К., 1986. С. 341–429.]. Шел ускоряющийся процесс объединения этих организаций, превращая их в территориальные институты. Завоевывая все более прочные позиции в регионе, большевики оказывали всевозрастающее влияние и на Советы, которые постепенно, но неуклонно становились проводниками их политического курса. Так было, в частности, в Горловско-Щербиновском, Берестово-Богодуховском, Краматорском, Луганском и других угольных, промышленных районах Донбасса. На этот примечательный момент, как образец для подражания, обратил внимание Ленин, выступая на VII (Апрельской) Всероссийской конференции РСДРП(б). Он сослался на речь председателя Нелеповского Совета рабочих депутатов, руководителя местной большевистской организации РСДРП(б) Н. Дубового на собрании большевиков – участников Всероссийского совещания Советов рабочих и солдатских депутатов 5 апреля 1917 г. «Один углекоп, – отметил Ленин, – говорил замечательную речь, в которой он, не употребив ни единого книжного слова, рассказывал, как они делали революцию. У них вопрос стоял не о том, будет ли у них президент, но его интересовал вопрос: когда они взяли копи, надо было охранять канаты для того, чтобы не останавливать производство. Затем вопрос стал о хлебе, которого у них не было, и они также условились относительно его добывания. Вот это настоящая программа революции, не из книжки вычитанная. Вот это настоящее завоевание власти на месте»[45 - Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 31. С. 358.].

Возникшая весной 1917 г. ситуация выявила два основных направления дальнейшего развития страны. Первое основывалось на том, что главные подвижки – переход власти в новые руки – уже совершились, потому остается плавно, не спеша, реформистскими методами утверждать новый строй, постепенно стабилизировать ситуацию, не допускать новых всплесков эмоций, разгула стихии. Сторонники второго взгляда исходили из того, что Февраль 1917 г. лишь широко отворил двери для действительного движения вперед, к новым рубежам социальных и национальных завоеваний. В национальных регионах местная элита, опираясь на позицию столичных политических центров и одновременно учитывая резкое обострение национальных чувств и быстрый рост самосознания широких масс, предложила различные по своему содержанию и направленности программы национально-государственного созидания. Во-первых, это были проекты демократически-либеральных трансформаций.

Свержение самодержавия выдвинуло на авансцену российской политики партию кадетов (другие правые партии утратили свое влияние уже в годы войны и практически прекратили свою деятельность в первые месяцы 1917 г.).

Лидеры конституционно-демократической партии вынуждены были считаться с тем, что под народным натиском события зашли гораздо дальше того, что выдвигалось их партийной программой, потому в спешном порядке на очередном съезде (25–27 марта) попытались скорректировать свою официальную позицию. Вместо прежнего названия было решено впредь именоваться исключительно Партией народной свободы (ПНС). Соответственно, вместо изъятых положений о конституционной монархии появились термины парламентаризма и республиканского строя, как ключевые стратегические задачи. Окончательное решение проблем государственного устройства России откладывалось до Всероссийского учредительного собрания.

Превращение ПНС в одну из руководящих, правительственных сил способствовало укреплению ее позиций, увеличению рядов на местах, в том числе в Украине. Здесь разворачивали свою деятельность их организации в Киеве, Харькове, Одессе, Екатеринославе, Полтаве, Сумах, Александровске, других центрах, достигнув количества 7,5–8 тыс. членов из общего числа 60–70 тыс. в общероссийском масштабе[46 - Якупов М. Н. Деятельность конституционно-демократической партии в Украине (1917–1918 гг.): Автореферат дис… канд. ист. наук. К., 1994. С. 9; Солдатенко В. Ф., Любовець О. М. Революцiйнi альтернативи 1917 року й Украiна. К., 2010. С. 45.].

Местные организации в своих ориентациях принципиально шли в фарватере линии, определяемой руководящим ядром ПНС – П. Милюковым, П. Струве, князем Г. Львовым, бароном Б. Нольде. Некоторые отличия в подходах возникали разве что в вопросах, касающихся национальной сферы, взглядах на перспективы строительства многонационального государства. Имея в своих рядах большинство неукраинских по происхождению элементов, местные организации больше склонялись к идее унитарной российской государственности. Украинские же деятели (А. Вязлов, А. Славинский, И. Шраг, М. Туган-Барановский) робко защищали федеративную форму государственного устройства, однако пасовали перед позициями великодержавного большинства и продолжали быть надежной опорой ЦК ПНС в проведении его политики и укреплении общероссийских властных институтов в Украине.

Либеральный курс кадетов, Временного правительства разделяли и в главных позициях поддерживали меньшевики, эсеры, бундовцы[47 - См.: Солдатенко В. Ф., Любовець О. М. Революцiйнi альтернативи 1917 року й Украiна. С. 48–62.], хотя в их рядах (и в центре, и на Украине) начало проявляться разномыслие относительно путей реализации и социальных, и национальных программ.

Выбор перспективы общественного развития в полиэтнической стране с нерешенным национальным вопросом, доставшимся в наследие от прежнего имперского режима, не мог не сказаться на процессе выработки, оформления взглядов на перспективу движения к социальным и национальным идеалам. Поэтому, естественно, предметом особого внимания в программах национально-политических сил относительно государственного переустройства России на первое место выходила проблема объединения общегосударственных интересов всеохватывающей демократизации с интересами народов, не имевших до 1917 г. своей государственности и неудержимо стремившихся к полноценному прогрессу во всех сферах национальной жизни.

Заняты этим были и лидеры украинского политикума, руководители национальных партий. Их усилиями, спонтанными стремлениями масс национально-освободительное движение в Украине приобрело такой размах и глубину, ускоренным темпом начало ставить масштабные, кардинальные задачи бытия нации, всего края, что в современной исторической науке правомерно квалифицируется как Украинская национально-демократическая революция.

Представления о событиях в Украине в 1917–1920 гг. как об Украинской национально-освободительной (национально-демократической) революции закрепились в нашей историографии сравнительно недавно. Правда, тенденция к квалификации региональных революционных процессов в обозначенном ключе явственно проявилась в среде национальных идеологов и руководителей, начиная по существу с весны 1917 г.[48 - См.: Грушевський М. Ілюстрована iсторiя Украiни. Киiв-Вiдень, 1921. С. 542–543; Он же. Хто такi украiнцi i чого вони хочуть // Великий Украiнець. Киiв, 1992. С. 69; Христюк П. Замiтки i матерiали до iсторii украiнськоi революцii. Т. І. Прага, 1921. С. 9; Винниченко В. Вiдродження нацii. Ч. І. Киiв-Вiдень,1920. С. 50–51.] Термин «Украинская революция» стал общеупотребимым, как бы естественным в политических документах всей революционной поры. Он получил сущностное обоснование в трудах представителей украинской эмиграции, интеллектуальные силы которой после поражений, которыми закончились их усилия, сосредоточились на историческом анализе попытки реализации своих планов и программ.

Так, уже в 1920 г. популярный украинский писатель и драматург, глава Генерального секретариата (первого национального правительства в 1917 г.) и председатель Директории, возглавивший антигетманское восстание осенью 1918 г., выпустил трехтомник «Возрождение нации» (второй и третий тома имеют подзаголовок – «История украинской революции [март 1917 г. – декабрь 1919 г.]»)[49 - Винниченко В. Вiдродження нацii (Історiя украiнськоi революцii [марець 1917 р. – грудень 1919 р.]). Киiв-Вiдень, 1920. Ч. І-ІІІ.]. В 1921–1922 гг. вышли четыре тома «Записок и материалов по истории Украинской революции» бывшего генерального писаря, министра внутренних дел в 1917–1918 гг., высокого правительственного чиновника в 19191920 гг. П. Христюка[50 - Христюк П. Замiтки i матерiали до iсторii украiнськоi революцii. Прага, 19211922. Т. I–IV.]. Затем появились масштабные исследования Н. Шаповала, Д. Дорошенко, И. Мазепы, других видных деятелей революционной поры [51 - Шаповал М. Велика революцiя i украiнська визвольна програма. Прага, 1928; Дорошенко Д. Історiя Украiни. 1917–1923 рр. Т. І. Доба Центральноi Ради. Ужгород, 1932; Т. II. Украiнська Гетьманська Держава 1918–1930. Ужгород, 1930; Мазепа І. Украiна в огнi й бурi революцii 1917–1921. Т. 1. Центральна Рада. – Гетьманщина. – Директорiя. Прага, 1942; Т. II. Кам’янецька доба. – Зимовий похiд; Т. III. Польсько-украiнський союз. Кiнець збройних змагань УНР. 1943.].

Были еще сотни изданий (больших и меньших по объему) – документальных, исследовательских, мемуарных, публицистических, объектом которых являлась история Украинской революции. Однако парадоксальность ситуации заключалась в том, что главным образом бывшие участники национально-демократической революции ретроспективно убеждали вдали от Родины в существовании общественного феномена друг друга и самих себя.

Читатели Советской Украины в это время внимали доводам отечественных историков, отрицавших не только факт Украинской революции, но даже и гипотетическую возможность ее. Попытки некоторых авторов (А. Речицкого, М. Яворского, В. Затонского, И. Гермайзе, М. Рубача) использовать в своих трудах термин «Украинская революция» и не нашедшие серьезного развития спорадические опыты разобраться в сущности явления к началу 30-х годов были отторгнуты. Поскольку в социальную схему развития революционного процесса в России (за буржуазно-демократической закономерно следовала пролетарская революция) многие процессы и события в Украине не вписывались, они априорно объявлялись контрреволюционными (с точки зрения общественного прогресса) и буржуазно-националистическими (с точки зрения интернациональных задач пролетариата). А наиболее весомый аргумент в пользу подобной логики сводился к тому, что свой исторический приговор альтернативным вариантам, отстаиваемым различными политическими лагерями, вынесла сама жизнь. И если в горниле ожесточенных битв массы отказали в поддержке национальным лозунгам, любые попытки их ретроспективного анализа в положительном ключе тут же объявлялись рецидивами фальсификаторов, идеологическими происками «вчерашних» людей, стремящихся подорвать социализм и дружбу народов.

В отчаянном противоборстве с подобным «монизмом» советской историографии украинские историки и публицисты в диаспоре далеко не всегда удерживались на позициях объективности и все больше впадали в крайности, субъективизм, что, естественно, не умножало научности их трудов, делало их уязвимыми и малопривлекательными.

С рубежа 90-х годов в Украине начался новый этап в постижении исторического опыта 1917–1920 гг. Можно говорить даже о своеобразном публикаторском и исследовательском буме.

Осуществлены результативные шаги в освоении источниковой базы, особенно того сегмента, который в советское время почти не вовлекался в научный оборот. Речь идет о материалах, в которых отразилась деятельность национальных партий и организаций, государственных центров, политических систем, порожденных Украинской революцией. Это, прежде всего, издания, связанные с функционированием Центральной рады, Директории, развитием национально-освободительного движения[52 - Украiнська Центральна Рада. Документи i матерiали: У 2-х т. Т. 1. 4 березня – 9 грудня 1917 р. Киiв, 1996; Т. 2. 10 грудня 1917 р. – 29 квiтня 1918 р. К., 1997; Украiнський нацiонально-визвольний рух. Березень – листопад 1917 року. Документи i матерiали. Киiв, 2003; Директорiя, Рада. Народних Мiнiстрiв Украiнськоi Народноi Республiки. Листопад 1918 – листопад 1920 рр. Документи i матерiали: У 2-х т., 3-х ч. Киiв, 2006. Т. 1; Т. 2.]. Определенную информационную ценность имеют и обнародованные документы гетманского периода [53 - Мирнi переговори мiж Украiнською Державою та РСФРР 1918 р. Протоколи i стенограми пленарних засiдань. Збiрник документiв i ма. терiалiи. Киiв; Нью-Йорк; Фiладельфiя, 1999; Украiнська Держава (квiтень-грудень 1918 року). Документи i матерiали. У двох томах. К., 2015. Т. 1–2.].

Большой размах приобрели перепечатки разнообразного политико-публицистического наследия лидеров Украинской революции – М. Грушевского, В. Винниченко, С. Петлюры, Д. Дорошенко, И. Мазепы, М. Шаповала, государственных деятелей – П. Скоропадского, В. Липинского и др.[54 - Грушевський М. Ілюстрована iсторiя Украiни. Киiв, 1991; Он же. Про украiнську мову i украiнську школу. Киiв, 1991; Он же. Очерк истории украинского народа. Киев, 1991; Он же. Хто такi украiнцi i чого вони хочуть. Киiв, 1991; Он же. На порозi Новоi Украiни. Киiв, 1991; Великий Украiнець. Матерiали з життя та дiяльностi М. С. Грушевського. Киiв, 1992; Михайло Грушевський. На порозi Новоi Украiни. Статтi i джерельнi матерiали. Нью-Йорк – Львiв – Киiв – Торонто – Мюнхен, 1992; Винниченко В. Вiдродження нацii (Історiя украiнськоi революцii [марець 1917 р. – грудень 1919 р.]). Киiв, 1990. Ч. І-ІІІ; Паралельно деякi сюжети з тритомника у 1990 i 1991 рр. були надрукованi у журналах «Наука i суспiльство» та «Днiпро»; Он же. Заповiт борцям за визволення. Киiв, 1991; Петлюра С. Народе укра'нський. Вибранi статтi, листи, документи. Харкiв, 1992; Он же. Статтi. Киiв, 1993; Он же. Вибранi твори та документи. Киiв, 1994; Он же. Статтi. Листи. Документи. Киiв, 2006. Т. IV; Он же. Вiдродження нацii. Заповiт борцям за визволення. К., 2008; Мазепа І. П. Украiна в огнi й бурi революцii 1917–1921: Днiпропетровськ, 2001: І. Центральна. Рада – Гетьманщина – Директорiя. ІІ. Кам’янецька доба; ІІ. Зимовий похiд. ІІІ. Польсько-укра'нський союз. Кiнець збройних змагань; Он же. Украiна в огнi й бурi революцii. 1917–1921. Киiв, 2003; Дорошенко Д. І. Історiя Укра'ни 1917–1923: в 2 т. Киiв, 2002. Т. І. Доба Центральноi Ради; Т. 2. Укра'нська Гетьманська Держава 1918 року; Шаповал М. Ю. Соцiологiя украiнського вiдродження. Киiв, 1994; Липинський В. Листи до братiв-хлiборобiв. Про iдею i органiзацiю украiнського монархiзму // В’ячеслав Липинський. Повне зiбрання творiв, архiв, студii. Т. 6. Кн. І. Киiв; Фiладельфiя, 1995; Липинський В. Листування. Т. І (А-Ж). Киiв; (Фiладельфiя, 2003, и др.]

Продолжают выходить многие мемуарные и дневниковые работы как упомянутых выше, так и других участников событий[55 - Грушевський М. Спомини // Киiв. 1988. № 9. С. 115–149; № 10. С. 131–138; № 11. С. 120–137; № 12. С. 116–139; Винниченко В. Щоденник // Киiв. 1990. № 9. С. 91–125; № 10. С. 96–110; № 11. С. 85–106; Дружба народов. № 12. С. 161–205; Скоропадський П. Спомини. Киiв, 1992; Он же. Спогади. Киiв; Фiладельфiя, 1995; Дорошенко Д. Моi спомини про недавне-минуле (1914–1918) // Украiнський iсторичний журнал. 1992. № 6. С. 131–142; № 7–8. С. 140–146; № 9. С. 145–155; № 12. С. 152–159; 1993. № 1. С. 131–139; № 2–3. С. 104–114; № 4–6. С. 80–92; № 7–8. С. 102–114; Фещенко-Чопiвський І. А. Хронiка мого життя. Спогади мiнiстра Центральноi Ради та Директорii. Житомир, 1992; Махно Н. Воспоминания. Киев, 1991. Кн. 1–3; Он же. Воспоминания, материалы и документы. К., 1991; Чикаленко Є. Щоденник, 1919–1920. К; Нью-Йорк. 2005; Омелянович-Павленко. Спогади командарма (1917–1920). Документально-художне видання. Киiв, 2007; Дорошенко Д. Моi спомини про недавне-минуле (19141920 роки). Киiв, 2007;и др.].

Немало делается и для издания в Украине тех трудов о процессах 1917–1920 гг., которые впервые увидели свет за рубежом[56 - Нагаевський І. Історiя Украiнськоi держави двадцятого столiття. Киiв, 1993; Мли-новецький Р. Нариси з iсторii украiнських визвольних змагань 1917–1918. Львiв, 1994; Верига В. Визвольнi змагання в Украiнi 1914–1923 рр. Львiв, 1998. У двох томах; Чернецький А. Спомини з мого життя. Киiв, 2001; Доценко О. Зимовий похiд (6.ХІІ.1919-6.V.1920). Киiв, 2001; Петрiв В. Вiйськово-iсторичнi працi. Спомини. Киiв, 2002].

Следует отметить, что государственные, идеологические институты привлекали внимание к событиям 1917–1920 гг., стимулируя массовое общественно-политическое реагирование соответствующими документами (постановлениями) наивысшего уровня, организацией массовых мероприятий и т. п.[57 - Кучма Л. Учасникам мiжнародноi конференцii «Центральна Рада, та украiнський державотворчий процес» // Центральна. Рада, i украiнський державотворчий процес (до 80-рiччя створення Центральноi Ради). Матерiали науковоi конференцii 20 березня 1997 р. (У 2-х ч.). Ч. 1. Киiв, 1997. С. 6–7; Он же. До читачiв журнале «Пам’ять столiть». 1998. № 1. С. 2–3; Будiвля державностi можлива лише на фундаментi злагоди та порозумiння. Доповiдь Президента Украiни Леонiда Кучми на урочистому засiданнi, присвяченому 80-рiччю проголошення Захiдно-Украiнськоi Народноi Республiки. Львiв, 1 листопада 1988 року // Урядовий кур’ер. 1998. 3 листопада; Постанова Верховноi Ради Украiни «Про вiдзначення 125-рiччя з дня народження видатного громадського, полiтичного дiяча i письменника Володимира Винниченка» // Солдатенко В. Ф. Три Голгофи. К., 2005. С. 3–4; Про увiчнення нам’ятi видатних дiячiв Украiнськоi Народноi Республiки та Захiдно-Украiнськоi Народноi Республiки. Указ Президента Украiни В. Ющенка // Урядовий кур’ер. 2005. 16 травня; Про заходи з вiдзначення 90-рiччя подiй Украiнськоi революцii 1917–1921 рокiв та вшанування пам’ятi ii учасникiв. Указ Президента Украiни В. Ющенка // Урядовий кур’ер. 2007. 18 квiтня; До 90-рiччя утворення першого Уряду Украiни. URL: http://www.kmu.gov.ua/control/publish/article?artid=72875700 (http://www.kmu.gov.ua/control/publish/article?artid=72875700); Про заходи з вiдзначення 100-рiччя подiй Украiнськоi революцii 1917–1921 рокiв. Указ Президента Украiни № 17/2016 П. Порошенка. URL: http://www.president.gov.ua/documents/172016-19736 (http://www.president.gov.ua/documents/172016-19736)]

Означенное, естественно, сказалось на масштабности собственно исследовательских усилий. На протяжении двух с половиной десятилетий защищено более полутысячи докторских и кандидатских диссертаций с проблематикой революционной эпохи[58 - См.: Дисертацii з проблем Украiнськоi революцii, захищенi в Украiнi протягом 1991–2001 рр. // Проблеми вивчення iсторii украiнськоi революцii 1917–1920 рр. Киiв, 2002. С. 279–294; Дисертацii з проблем Украiнськоi революцii, захищенi в Украiнi протягом 2001–2006 рр. // Проблеми вивчення iсторii Украiнськоi революцii 1917–1921 рр. Випуск 2. Киiв, 2007. С. 244–258.]. Налицо явная тенденция к дальнейшему умножению работ в данной сфере, хотя былая активность несколько спадает.

Начиная с 1991 г. выпущены сотни книг и брошюр, тысячи статей, которые так или иначе анализируют события в Украине под углом зрения национально-демократической революции[59 - Украiнська iдея. Постатi на тлi революцii. Киiв, 1994; Павленко Ю, Храмов Ю. Украiнська державнiсть у 1917–1919 рр. (iсторико-генетичний аналiз). Киiв, 1995; Верстюк В. Украiнська Центральна Рада. Навч. посiбник. Киiв, 1997; Украiнська революцiя i державнiсть. Киiв, 1998; Кондратюк В. О., Буравченкова С. Б. Украiнська революцiя: здобутки i втрати в державотворчих змаганнях (1917–1920 рр.). Навч. посiбник. Киiв, 1998; Украiнська революцiя: 1917 – початок 1918 рр. (Проблеми, пошуки, узагальнення). Запорiжжя, 1998; Украiнська революцiя i державнiсть. Киiв, 1998; Реент О. П. Украiнськi визвольнi змагання (поч. ХХ ст. – 1921 рiк). Подii на схiдних теренах нацiональноi територii // У робiтнях iсторичноi науки. Киiв, 1999. С. 7–268; Рубльов О. С, Реент О. П. Украiнськi визвольнi змагання 1917–1921 рр. Киiв, 1999; Солдатенко В. Ф. Украiнська революцiя. Історичний нарис. Киiв, 1999; Украiнська соборнiсть. Ідея, досвiд, проблеми (До 80-рiччя Акту злуки 22 сiчня 1919 р.): Зб. Киiв, 1999; Курас І. Ф, Солдатенко В. Ф. Соборництво i регiоналiзм в украiнському державотвореннi 1917–1920 рр. Киiв, 2001; Солдатенко В. Ф, Хало Л. Г. Вiйськовий чинник у боротьбi за полiтичну владу в Украiнi в 1917–1918 рр. Наукове видання. Киiв, 2002; Верстюк В. Ф, Солдатенко В. Ф. Революцii в Украiнi: полiтико-державнi моделi та реалii (1917–1920) // Полiтична iсторiя Украiни. ХХ столiття: У 6-ти т. Т. 2. Киiв, 2003; Подii i особистостi революцiйноi доби. Збiрник. Киiв, 2003; Яневський Д. Полiтичнi системи Украiни 1917–1920 рокiв: спроби творення i причини поразки. Киiв, 2003; Солдатенко В. Ф, Савчук Б. Галицька армiя у Надднiпрянськiй Украiнi. Киiв, 2004; Любовець О. Украiнськi партii й полiтичнi альтернативи 1917–1920 рокiв. Киiв, 2005; Гай-Нижник П. Податкова полiтика Центральноi Ради, урядiв УНР, Украiнськоi Держави, УСРР (1917–1930 рр.). Киiв, 2006; Ковальчук М. Невiдома вiйна 1919 року: украiнсько-бiлогвардiйське збройне протистояння. Киiв, 2006.]. Только в вышедшем еще в 2001 г. тематическом библиографическом указателе зафиксировано около 7 тыс. позиций[60 - Украiнська революцiя i державнiсть. Науково-бiблiографiчне видання. К., 2001.].

Историография Украинской революции по количественным показателям, несомненно, вышла на ведущие позиции в исторической литературе. Делались попытки подвести и промежуточные итоги этого непростого процесса[61 - См.: Радченко Л. О. Сучасна iсторiографiя нацiонально-демократичноi революцii в Украiнi 1917–1920 рр. Харкiв, 1996; Ее же. Украiнська революцiя. Концепцiя та iсторiографiя. Киiв, 1997; Его же. Украiнська революцiя: концепцiя та iсторiографiя (1918–1920 рр.). Киiв, 1999; Левенець Ю., Гошуляк І. Украiнська революцiя: здобутки i проблеми дослiдження // Етнополiтологiя в Украiнi. Становлення. Що далi? Киiв, 2002. С. 169–190; Капелюшний В. П. Здобута i втрачена незалежнiсть: iсторiографiчний нарис украiнськоi державностi доби нацiонально-визвольних змагань (1917–1921 рр.). Киiв, 2003; Солдатенко В. Ф. Новiтнi видання i дослiдження з iсторii Украiнськоi революцii // Актуальнi проблеми вiтчизняноi iсторii ХХ ст.: Зб. наук. праць, присвячений пам’ятi академiка НАН Украiни Ю. Ю. Кондуфора. Киii, 2004. Т. 1. С. 237–305; Он же. Доба Украiнськоi революцii (1917–1920 рр.) у новiтнiй iсторiографii // Гiлея. Науковий вiсник. Фiлософiя. Історiя. Полiтологiя. 2005. № 1. С. 87–151; № 2. С. 68–103; № 3. С. 50–72; Он же. Актуальнi теоретико-методологiчнi проблеми iсторiографiчного освоення досвiду Украiнськоi революцii 1917–1920 рр. // Науковi записки ІПiЕНД. Курасiвськi читання. 2005. Киiв, 2006. С. 453–465; Он же. Новiтнi тенденцii й актуальнi проблеми iсторiографiчного освоення процесiв революцiйноi доби 1917–1920 рр. в Украiнi // Украiна в революцiйних процесах перших десятилiть ХХ столiття. Мiжнародна науково-теоретична конференцiя 2021 листопада 2007 р. Киiв, 2007. С. 5–24; То же самое // Украiнський iсторичний журнал. 2008. № 1. С. 75–88.].

Опираясь на достигнутые коллективные результаты, думается, можно в самом кратком варианте обозначить основные контуры рассматриваемого феномена следующим образом.

Тесно взаимосвязанные с общероссийским революционным процессом, детерминированные им многие события в Украине 1917–1920 гг. в исторической реконструкции целесообразно выделять и именовать Украинской национально-демократической революцией. Это отнюдь не означает, что Украина была как-то отгорожена от общероссийских тенденций, что последние не имели в ней места. С момента свержения самодержавия украинство влилось могучим потоком в общий процесс демократических преобразований в стране, осуществляя весомый вклад в необратимость начатого переустройства общества.

Однако неоспоримым фактом остается то, что после свержения самодержавия общественно-политическое движение в Украине, наряду с общим стремлением к демократизации и социальному прогрессу, имело свои, собственные, отличные задачи. Если их свести в лапидарную формулу, то она может звучать как освобождение и возрождение украинской нации (во всех сферах общественного бытия – экономике, политике, духовной жизни) [62 - См.: Солдатенко В. Ф. Феномен Украинской революции // Российская история. 2009. № 1. С. 34–46.].

Именно с учетом последнего обстоятельства, точнее для реализации таких задач параллельно с общероссийскими партиями, всегда находившими довольно мощную поддержку в Украине, с начала века создавались и упрочивались, развивали свою деятельность украинские (национальные) политические партии. В 1917 г. сеть таких партий стала еще более разветвленной, а организации укрепились, существенно умножили свои ряды. Весьма влиятельными, хотя, естественно и не в равной мере, стали Украинская партия социалистов-революционеров (УПСР), Украинская социал-демократическая рабочая партия (УСДРП), Украинская партия социалистов-федералистов (УПСФ), Украинская партия самостийников-социалистов (УПСС), Украинская хлеборобско-демократическая партия (УХДП) и другие. Программы этих партий имели целью превращение этнической общности украинцев в полноценную, модерную политическую нацию. Важнейшим пунктом движения в этом направлении, одновременно и непременным условием дальнейшего прогресса, являлось создание собственной государственности.

То есть участники общественного движения в Украине с первых дней Февральской революции готовы были видеть и видели в этом движении такое качественное содержание, которое выходило за рамки определяющих параметров общероссийского (в смысле совпадающего для всех регионов) процесса, подчеркивая в цели борьбы два начала: национально-освободительное и социально-освободительное. Очевидно, можно ставить вопрос и еще шире: указанное соединение двух начал явилось и исходным моментом, и стержнем идеологии (концепции), и содержанием преобразований, и, наконец, целью движения украинской нации (по крайней мере, ее основной части) на обозначенном историческом этапе.

Таким образом, реально существовала платформа (наибольший вклад в ее разработку внесли незаурядные мыслители и политики М. Грушевский и В. Винниченко), на которой организовывались довольно многочисленные политические силы, поддерживаемые миллионными массами населения, которые соответственно мыслили и действовали, оказывали серьезное влияние на течение событий в регионе (прежде всего) и на общероссийский революционный процесс в целом (это тоже естественно, поскольку Украина всегда играла немалую роль в жизни России), не только разводили людей по разные стороны баррикад, но и разрезали фронтами гигантские территории, разрывали живое тело нации, приводили к неисчислимым страданиям и значительным жертвам. Речь здесь не о виновниках (выяснение этого вопроса слишком сложно, чтобы решать его мимоходом), а лишь о констатации того, что в 1917–1920 гг. в общественной жизни параллельно, в проникновениях, переплетениях, сочетаниях с общероссийскими развивались специфические, особые реальные процессы, происходили вполне осязаемые явления, которые имеют четкую научно-политическую квалификацию – Украинская революция.

Такую точку зрения во многом разделяют и ученые-правоведы, привыкшие более строго оперировать в исследованиях научными, выверенными критериями, ответственнее относиться к используемым категориям. Это засвидетельствовала, в частности, новейшая юбилейная международная историко-правовая конференция, проведенная Международной ассоциацией историков права, Института государства и права им. В. М. Корецкого НАН Украины, Университетом налогового дела и финансов и секцией истории государства и права Научного Совета НАН Украины по координации фундаментальных правовых исследований[63 - См.: Еволюцiйнi i революцiйнi процеси в iсторii права, держави i юридичноi думки: до 100-рiччя Украiнськоi революцii 1917–1921 рр. Матерiали XXXVI Мiжнародноi iсторико-правовоi конференцii 1–4 червня 2017 р. м. Днiпро. К. Херсон, 2017.].

Уже при открытии конференции четко было заявлено: «Под украинской революцией мы понимаем совокупность общественно-политических процессов (подчеркнуто мною. – В. С.), связанных с реализацией украинской идеи, которые привели к коренному изменению общественных отношений на этнической территории украинского народа. Украинская революция начала ХХ века принадлежит к социальным, или, по другим определениям, социально-политическим (коренная смена общественно-политического строя, системы власти, характера господствующего режима) и национальным (по имени страны, где совершаются) революциям. В глобальном измерении есть частью революционных процессов, которые происходят в Европе, прежде всего в Российской империи и Австро-Венгерской монархии» [64 - Усенко І. Б. До 100-рiччя Украiнськоi революцii 1917–1921 рр. // Еволюцiйнi й революцiйнi процеси в iсторii права, держави i юридичноi думки. С. 15, 16.].

Отстаивая точку зрения, согласно которой отличия Украинской революции, вычленявшие ее из общероссийского контекста, заключались в диалектическом сочетании этнонационального и социального моментов, специалисты в области юриспруденции возражают против попыток выделения событий в Украине в самостоятельное явление[65 - См.: Кириченко В. Є. Украiнська революцiя – предмет наукового дослiдження чи витвiр нацiональноi свiдомостi // Там же. С. 23–24.].

Тут «прочитывается» явное несогласие с позицией тех историков, которые берут на себя ответственность утверждать (и выдают это за мнение всех современных украинских авторов), что следует рассматривать «революционные события в Украине преимущественно в национальном дискурсе (подчеркнуто мною. – В. С.)», трактовать «Украинскую революцию как масштабное событие, связанное, прежде всего, с борьбой украинской нации за возобновление и утверждение собственной государственности. Именно так это излагается в дидактической историографии, в школьных учебниках по истории Украины.

Период 1917–1921 гг. небольшой по продолжительности, однако в условиях столетий безгосударственности чрезвычайно красноречивый и вполне необходимый для исторической легитимизации современного государства (подчеркнуто мною. – В. С.)»[66 - Верстюк В., Скальский В. Украiнська революцiя 1917–1921 рр. у полiтицi формування нацiональноi пам’ятi в 2007–2010 рр. // Проблеми вивчення iсторii Украiнськоi революцii 1917–1921 рокiв. Вип. 5. К., 2010. С. 5.].

В последнем случае обращают на себя внимание два момента. Во-первых, национальную память в Украине формируют «по годам», отдавая ее «на откуп» субъективному фактору – потому 2007–2010 гг. – это особый период (именно тогда оба автора по большей части имели отношение к функционированию Украинского института национальной памяти). Во-вторых, прочтя такое, многие, наверное, вспомнят: «История – это политика, обращенная в прошлое», «История – служанка политики» и еще что-то в этом роде. Вряд ли в таком случае стоит затевать спор – он будет беспредметным.

Тем более лишенными смысла представляются дискуссии с теми, кто, ознакомившись с приведенными толкованиями существа Украинской революции, вконец запутываются и в отчаянии, сопряженном с попытками найти собственный путь к истине, вообще доходят до отрицания феномена Украинской революции: «События 1917-1920-х годов (тут не место заводить разговор о выверенности хронологии) не имели для украинского народа революционного характера. Это была реализация украинским народом своего права на самоопределение. Возможности для реализации этого права появились в результате революционных событий, вызвавших развал империй, в состав которых входили различные части украинских земель. Украинский народ не сыграл в этом процессе заметной роли». А уж исходя из этого исследователь-правовед (тут, как и среди историков, тоже не все единодушны) полагает, «что уже сегодня стоит заменить, по крайней мере в нормативно-правовых актах и историко-правовых исследованиях, термин “украинская революция 1917–1923 гг.” на “Украинская национальная государственность 1917–1923 гг.”» [67 - Андрусяк Т. Г. До питання про юридичну оцiнку подiй 1917-1920-х рр. // Еволюцiйнi i революцiйнi процеси в iсторii права, держави i iсторичноi думки… С. 4950, 52.].

Понимая, что в данном случае осуществляется простая подмена понятий, и не желая втягиваться в разоблачение манипуляций, думается, целесообразнее обратиться к историческому опыту, фактам, документам революционной поры. Тогда с целью претворения идейных замыслов, политической платформы в практику были созданы соответствующие органы революционного действия: в 19171918 гг. – Центральная рада, а в 1918–1920 гг. – Директория. Эти органы, безусловно, осуществляли чрезвычайно важные, хотя условно и прагматически-узкие функции – венчали государственную власть в Украинской Народной Республике. Однако на обоих этапах революции они решали и гораздо более широкие общественно-политические задачи – были инициаторами, вдохновителями, организаторами, то есть главными акторами масштабнейших, всеобъемлющих революционно-преобразующих процессов.

Революция в Украине имела две главные, довольно затяжные волны. Первая – это эпоха Центральной рады: с начала марта 1917 г. до 29 апреля 1918 г. Вторая – с момента победы антигетманского восстания под руководством Директории (14 декабря 1918 г.) – до конца 1920 г. Между ними был период контрреволюционного наступления, олицетворяемый гетманом П. Скоропадским и его авторитарным, диктаторским режимом (29 апреля – 14 декабря 1918 г.).

Как представляется, следует специально дополнительно оговориться относительно весьма важного исследовательского момента, который существенно влияет на воспроизводимую историческую картину, точнее – ее основу, канву. Когда речь заходит об Украинской революции как о некоем особом явлении, нельзя считать, что она в пространственном и содержательном отношении была отграниченным, самостоятельным феноменом, «отрезанным» от того, что происходило с Россией, в России в целом. Совсем наоборот. Нередко масштабы, интенсивность общих проблем и характер их решения в Украине оказывались в социологическом измерении и представлении более рельефными, результативными, нежели во многих других, отчасти даже центральных регионах страны.

И во многом речь не о каких-то малозначимых, второстепенных сегментах общественной жизни, а об определяющих, сердцевинных механизмах пульсирования тогдашних революционных векторов, заключающихся, скажем, в потенциях и могуществе пролетарского движения, деятельности большевистских организаций, позиции Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и т. п. И в то же время параллельно, во взаимопереплетениях, взаимовлияниях и противодействиях развивалось мощное национально-освободительное движение, в силу ряда причин очень быстро приобретшее параметры и сущностные черты полноценной национально-освободительной революции. Ее цели – по возможности более полнокровное, всестороннее возрождение нации, воссоздание ее государственности как основного гаранта равноправного развития в установлении форм связи, общения с другими социумами – во многом совпадали с генеральной освободительной направленностью, динамикой процессов, порожденных и Февральской, а позже – и Октябрьской революциями, но и входившими в противоречие с ними, вызывавшими достаточно болезненные кризисные явления. То есть у историка нет совершенного чудодейственного «скальпеля» не только для того, чтобы расчленить социальную и национальную слагаемые революции по целеполаганиям мотивации действий, группированию сторонников, осуществляемой тактике, но и по пространственно-географическому принципу. Революционные потоки в своем устремлении не считались с формальными этническими границами, которые к тому же также не существовали в государственно-политической реальности.

В результате в определенные моменты, в зависимости от сложных комбинаций, обстоятельств осуществились «переливы» сил (в чем-то подобно жидкости в сообщающихся сосудах), но не оставались на одном уровне, неизменно стремясь к нарушению равновесия. То есть украинский фактор нельзя считать чем-то стабильным, стерильным и неизменным, как весьма и весьма «текущей», «колеблющейся», «виляющей» являлась объективная динамика составляющих и поведения слагаемых общероссийских процессов. Для кого-то такие «тонкости» кажутся не настолько существенными, чтобы принимать их в расчет, и потому подход оказывается предельно жестким, категоричным – только по принципу «или-или»[68 - См., напр.: Михайлов И. В. Украинская революция или революция на Украине // Вестник МГИМО Университета. М., 2010. № 1. С. 65–75; Королев Г. Украинская революция 1917–1921 гг.: мифы современников, образы и представления историографии // АВ Imperio. М., 2011. № 4. С. 351–375.]. Однако в реальной жизни присутствовал сложнейший синтез, когда в разные моменты в различных сочетаниях присутствовало одновременно и «или-или», и «то и это».

В плане уже отмеченного нельзя считать безупречным, обоснованным широко применяемое в последние годы для обозначения событий революционной поры понятие «эпоха Украинской революции», хотя оно проникло даже в учебные программы, школьные и вузовские учебники [69 - См., напр.: Турченко Ф. Г. Новiтня iсторiя Украiни. 10 клас. Ч. 1. К., 1994. С. 67; Історiя Украiни. Навчальний посiбник. Видання 3-е, доповнене й перероблене. К., 2002. С. 210–269.].

Можно предположить, что неуемным желанием «отделить» Украинскую революцию от Российской явился выбор руководством «Очерков истории Украинской революции» структурного построения двухтомника. Первый том посвящен последовательному изложению событий, связанных с Центральной радой и Гетманатом, третья часть объема второго тома освещает процессы, проходившие под эгидой Директории, вплоть до конца ноября 1920 г. То есть применен хронологический метод подачи материала. Затем следует раздел о создании и деятельности Западно-Украинской Народной Республики (с октября 1918 по июль 1919).

А уже затем следуют разделы «Большевистская экспансия в Украину» (с момента Февральской революции 1917 г. до начала 1921) и «Белое движение и Украина» (1917–1920).

Такой подход «на параллелях», конечно, также имеет «право на жизнь» и даже обладает определенными преимуществами: большей сосредоточенностью на избираемом и провозглашаемом объекте исследования. Однако он же имеет и весьма существенный недостаток: отход от комплексного, системного постижения фактов, явлений, документов, процессов, находившихся в реальной жизни во взаимодополнениях, взаимопереплетениях, взаимовлияниях.