Ночь трех смертей

«Неужели это зверство сотворили только ради грабежа?» – размышлял следователь. В голове подобное не укладывалось, и он все пытался найти следы чего-то, что подсказало бы ему истинную причину преступления.

А потом появился новый гонец из отдела. Третий вызов, и все в одном микрорайоне!

На этот раз труп нашли на территории Братской могилы на Примокшанском кладбище, буквально в километре от парка, где находилась выездная бригада. Приняв вызов, Паршин подтвердил, что отправится на очередное место происшествия немедленно, и даже начал собираться, но, дойдя до границы парковой зоны, вдруг остро ощутил, что уходить с территории парка пока рано. «Что-то я упустил… – вертелась в голове навязчивая мысль. – Что-то очень важное, способное объяснить. Стоит сейчас уйти, и ощущение будет потеряно, место преступления затоптано, а главная улика, которая помогла бы расследованию, уничтожена».

Он медлил, продолжая осматривать близлежащие кусты, тротуар, траву и деревья. Он надеялся, что подсознание зафиксирует картину не хуже фотоаппарата и, возможно, впоследствии важная улика всплывет в памяти.

– Анатоль Николаич! Пять тридцать, полчаса как вызов поступил, – не выдержав, напомнил молодой лейтенант и призывно распахнул дверцу «уазика».

– Да иду я, иду! – Паршин развернулся и зашагал к машине. – И когда только ты, Валеев, его субординации обучишь? Где это видано, чтобы молодой летеха капитана по имени-отчеству звал? – забираясь в кабину, ворчал Паршин.

– Ничего, обучится в свое время, – усмехнувшись, пообещал Валеев. – Вот научу его преступников выслеживать, потом и к субординации перейду.

– Ладно, проехали. Что там по новому убийству?

– Да непонятно пока. Звонок поступил от смотрителя кладбища. Он заявил, что на вверенной ему территории обнаружен криминальный труп.

– Так и сказал – «криминальный труп»? – Паршин удивленно поднял брови.

– Может, и не так, я с ним не разговаривал. Так мне передали из отдела. Других подробностей не знаю, неизвестно даже: мужчина или женщина. – Валеев нахмурился. – И что это на них нашло? Третье преступление за одну ночь.

– На кого – «на них»? Уверен: все три преступления – дело рук одних и тех же преступников. Никогда не поверю, что три банды в радиусе четырех километров в одно и то же время орудовать задумали, – высказал свое мнение следователь Паршин. – Два трупа – еще куда ни шло, но три – это уже перебор. Руку даю на отсечение: все три преступления взаимосвязаны.

– Ого! Всех троих один и тот же преступник угрохал? – вновь позабыв о субординации, вклинился в разговор Сидоркин. – И зачем ему это надо?

– Хороший вопрос, Коля. Вот как только узнаем ответ, так сразу все и выясним.

– А что вас волнует, товарищ капитан? – став вдруг непривычно вежливым поинтересовался Сидоркин.

– Кто все это натворил, разумеется, – скрывая улыбку, ответил Паршин и приказал водителю: – Все в сборе, поехали.

Дорога заняла не больше десяти минут, так что проанализировать собственные ощущения следователь Паршин не успел.

Прибыв на кладбище, он первым вышел из машины, прошел по дорожке к центральным воротам и только тогда увидел мужчину, одиноко стоящего у ограды. «Он нашел тело», – догадался Паршин и прибавил шаг.

– И чего это сегодня мужикам не спится? – проворчал под нос Валеев. – По их милости всю ночь по округе колесим.

– Не ворчи, Валеев, такая у тебя работа, – приструнил его Паршин.

– Да знаю я, – беззлобно огрызнулся Валеев. – Только никуда бы трупы до утра не делись, на мой взгляд, нет никакой нужды всю ночь бегать от одного жмурика до другого.

На этот раз капитан Паршин бросил на Валеева более суровый взгляд, и тот сразу притих.

Мужчина, стоявший у ограды, при виде милицейского «уазика» оттолкнулся от чугунной решетки и быстро пошел навстречу группе. Поравнявшись с Валеевым, он коротко кивнул и спросил:

– Вы здесь главный?

– Старший лейтенант Валеев, уголовный розыск, – представился тот. – Что здесь произошло?

– Вы главный? – мужчина повторил свой вопрос, игнорируя вопрос Валеева.

– Нет, я оперативный работник, – нехотя признался Валеев. – Если вам нужен тот, кто отдает команды на выезде, обращайтесь к товарищу капитану. – Валеев указал рукой на Паршина.

Мужчина оглядел капитана Паршина с ног до головы и снова перевел взгляд на Валеева. Оперативнику он явно не поверил, полагая, что более зрелый возраст должен указывать и на более высокое звание. Сам незнакомец выглядел весьма солидно, особенно для глубинки вроде Ковылкино. Внешне ничего примечательного: средний рост, средний вес, волосы русые, глаза зеленые. Но его стрижка – волосок к волоску, несмотря на ранний час, и легкий аромат дорогого парфюма выдавали в нем столичного чиновника. Спортивный костюм, явно заграничного качества, с тремя полосками на рукавах и штанинах, синие кроссовки все с теми же полосами – в ковылкинском магазине такими не отоваришься.

«И откуда же тебя к нам занесло, такого пижонистого?» – мысленно задал вопрос Паршин и шагнул навстречу.

– Здравствуйте, товарищ, – произнес он. – Следователь Паршин Анатолий Николаевич. Могу я узнать, для чего вам «главный»?

– Вы следователь? – Мужчина в очередной раз перевел недоверчивый взгляд с Паршина на Валеева. – А он оперативник?

– Все верно. Я следователь, при вызове на место происшествия мне подчиняются оперативные сотрудники, стажеры, эксперты-криминалисты и остальные сотрудники милиции, так что если вам действительно так сильно нужен «главный», то он перед вами, – терпеливо объяснил Паршин.

– Главный мне нужен для того, чтобы не пришлось сорок раз пересказывать цепочку событий. Я не первый день живу на свете и знаю, как все устроено. Сначала тебя допрашивает патрульный, потом он решает, что сведения слишком важные, и вызывает оперативника. Тот, выслушав рассказ, отправляется к следователю – и так далее, а свидетелю раз за разом приходится пересказывать одну и ту же историю. Так вот, времени свободного у меня нет, поэтому прошу вас отнестись к моему требованию с уважением.

– Мы относимся к вашему требованию со всем уважением, – заявил следователь Паршин. – Итак, ваше имя?

– Сысоев Вадим Сергеевич, – представился мужчина, – первый помощник секретаря райкома партии в Хамовниках, в Москве.

Слова его звучали слишком напыщенно для такой глубинки, как Ковылкино, а учитывая текущие обстоятельства, еще и глуповато, как если бы десятикласснику вдруг вздумалось бахвалиться перед первоклашками. Паршин и Валеев переглянулись. Валеев едва заметно улыбнулся и пожал плечами, давая понять, что уступает следователю право решать, что делать с этим товарищем.

Паршин нахмурился, оттеснил Валеева чуть в сторону и, встав перед Сысоевым, задал первый вопрос:

– Вадим Сергеевич, это вы вызвали милицию?

– И да и нет, – ответил Сысоев. – Тело обнаружил я, но звонок сделал мой отец.

– Ваш отец? Где он сейчас? – спросил Паршин и огляделся в поисках второго свидетеля.

– Он в сторожке. – Сысоев досадливо поморщился, в очередной раз осмотрел следователя Паршина с головы до ног и наконец, смирившись, что придется иметь дело с тем, кого прислали, предложил: – Пожалуй, будет лучше, если я расскажу все с самого начала.

– Не возражаю, – согласился Паршин.

– Постараюсь не слишком вас задерживать, – пообещал Сысоев и приступил к рассказу.

В районный город Ковылкино столичный гость приехал позавчера навестить отца, который переехал из Саранска в Ковылкино пять лет назад. По приезде отец Сысоева сразу устроился на Примокшанское кладбище смотрителем, заняв прилагающийся к должности небольшой деревянный домик. Домик располагался на территории кладбища, у центральных ворот. Раз в год во время отпуска сын приезжал к отцу на побывку и в это время жил вместе с ним в домике смотрителя. Чтобы поддерживать форму, Сысоев и на отдыхе вставал рано и каждый день ровно в четыре тридцать отправлялся на пробежку. Здесь, в Ковылкино, он бегал одним и тем же маршрутом: от домика смотрителя вдоль северной ограды кладбища до дальних ворот, затем через ворота до монумента на Братской могиле, а затем обратно – до дальних ворот, чтобы возвратиться к домику уже вдоль южной ограды кладбища. Но в этот день ему пришлось нарушить традиции и прервать пробежку.

Монумент на Братской могиле виден издалека, так как в четыре стороны от него расходятся довольно широкие пешеходные дорожки, которые просматриваются от забора до забора. Свернув на дорожку, ведущую в центр кладбища, Сысоев понял, что с монументом что-то не так. Сначала он подумал, что у нерадивой хозяйки ветром унесло простыню, которую она повесила сушить, простыня зацепилась за монумент и теперь болтается на верхушке. Затем решил, что какие-то хулиганы водрузили на монумент пугало, видимо полагая, что это забавно. И только подбежав ближе и обогнув основание, Сысоев понял, что шуткой здесь и не пахнет: на остроконечной мраморной стеле головой вниз висело тело. Странное белое одеяние развевалось на ветру, придавая и без того жуткой картине зловещий оттенок.

– Когда я понял, что передо мной труп, я сразу отправился в сторожку к отцу и велел ему вызывать милицию, – закончил рассказ Сысоев.

– А как вы поняли, что перед вами труп? – задал вопрос следователь Паршин.

– Что значит – «как понял»? – искренне удивился Сысоев.

– Вы его осмотрели? Попытались нащупать пульс, проверили дыхание или предприняли попытки реанимации? – уточнил Паршин. Расположение тела не оставляло сомнений в том, что Сысоев тело не осматривал, и вопрос Паршин задавал, скорее, для протокола.

– Реанима… Да вы в своем уме? – Сысоев чуть не задохнулся от возмущения. – Я же говорю: труп, передо мной был труп, и никаких доказательств мне не было нужно! Он висел вниз головой, и даже не глядя на его лицо, я мог точно сказать, что он не жилец. Шея настолько посинела, что стала как свекла, а на фоне белого одеяния выглядела еще темнее.