Пораженные безликостью

Нижняя часть стен выложена из массивного цветного тесаного камня, прямоугольные отверстия в стенах служили окнами. Верхняя часть стен – деревянная в рубленом исполнении, тоже с окнами и резным оформлением. Венчала все округлая фасонная крыша с надстроенными башенками и длиннющим треугольным деревянным шпилем. Конструкция кровли была витиеватая, но при этом создавала ощущение прочности. Перед широкой входной дверью проводник придержал лошадь, погладил по морде. Потом похлопал по шее и передал повод огромному оранжево-безликому стражнику, облаченному с ног до головы в скрипучую кожу, со щитом, большим луком, колчаном стрел за спиной и коротким мечом на кожаном поясе.

Грубовато ссадил с лошади Сашку, за нею Катюху и Карюху. Девушки, оказавшись перед огромными стражниками, сжались.

Проводник потянул на себя тяжелую, обитую синим металлом дверь за большую кованую ручку красного металла в виде головы птицы, пропустил вперед людей. За дверью открылся зал с разноцветными широкими каменными скамьями вдоль стен.

По углам – вазы с сушеными иммортелями в ярких красках.

Произнес несколько непонятных слов, подхватил полы балахона, поклонился Малкину и вышел. Друзья остались одни.

На высокие скамьи усаживаться никто не захотел, заскользили взглядами по залу. Тот был квадратным, стены выложены ровно, из хорошо отшлифованного камня розоватого цвета с золотисто-зелеными прожилками. Гладкий каменный пол.

В проемы в стене лился жаркий свет и безудержно проникали уличные звуки. Люди вытерли пот, медленно расслабились.

На стене, расположенной против входной двери, красовалось странное полотно, выполненное в стиле маркетри, в нем было все: и краска, и мозаика, и металл, и камень, и дерево.

Что оно выражало, объяснить никто бы из приятелей не взялся.

Но все почувствовали магическую силу символов, запечатленных на полотне. Они притягивали взгляды и будоражили воображение. Перед глазами возникали разные фантастические образы. Чудовища, птицы, воины, звери, женские и мужские фигуры.

Вот красивое женское лицо выдвинулось из полотна, проплыло перед глазами, пошевелило губами и посмотрело с грустной надеждой. Затем медленно растаяло. Следом полотно заиграло радугой красок. Малкин резко отвернулся:

– Кино, – разлепил губы, понимая, что на кино это походило меньше всего. – Магия. – Приятели посмотрели на него. Он продолжил: – Может, это здешняя жизнь, – пожал плечами. – Тогда мы невесть где. Поглядим, что будет дальше.

– Опять маги, – недовольно сказал Лугатик и пальцами смахнул с грязных помятых брюк прилепившуюся травинку.

Та пропеллером закрутилась в воздухе и упала на гладкий розовый с золотисто-зелеными прожилками пол. Володька проследил за ней взглядом, а мозг отметил, что на сверкающем чистотой полу травинка досадно пялилась в глаза. Лугатик отвернулся и нервно дернул щекой. – Где эти маги? Проводник тоже куда-то смылся. Накормили бы хоть. Теперь чую, с голодухи ноги протянем. Вот попали: этим оранжевым жратва не требуется, у них – ни рта, ни глаз. И как они живут без подкормки? Вечный двигатель, что ли, черт побери? Или роботы.

Подзарядка от батарей. – Лугатик шагнул к проему в стене и выглянул наружу. – Странно, куда-то подевались все безликие головы, ни одной не видно, даже стража не маячит, странно. Сплошной частокол – и все.

Друзья топтались по залу, слушая Володькин монолог.

Конечно, в роботов никто не верил, но вопрос все-таки повис в воздухе. Лугатик оторвался от стены, растерянно плюхнулся на высокую скамью. Андрюха сосредоточенно опустился рядом, поморщился. Малкин, широко расставив ноги, стоял на месте, зажав подмышкой посох. Досадливо подумал, что следовало бы эту палку оставить на улице. Молчал. Сашка и Катюха жались друг к дружке и не отходили от Ваньки. Все нудились ожиданием. Оно давило неизвестностью. Внезапно в оконные проемы ворвались громкие крики и громыхание, напоминающее звук ударов деревянной колотушкой по пустой металлической бочке. Лугатик и Раппопет вскочили на ноги. Раппопет кинулся к проему в стене, вытянулся, встав на цыпочки, грудью навалился на каменный выступ, выглянул наружу. Лугатик тоже высунулся из проема. Увидали, как к частоколу с разных сторон стремглав бежали безликие воины в кожаных снаряжениях, взбирались по шатким трапам на внутренние оборонительные дощатые настилы вдоль ограждения, на ходу срывали с плеч щиты и луки. Ворота заперли. А из-за палисада сгустками туч полетели стрелы. Изнутри ответили тем же. Стрелы нападающих бились о каменные стены крепости, впивались в деревянные надстройки, влетали в оконные проемы. Их зловещее шипение, скрежет по камню потолка и пола вспугнули девушек, заставили Ваньку притиснуть девчат к стене. Внутри частокола кипели приготовления к отражению приступа: беготня, суета, грохотание повозок. Сквозь оконные проемы Лугатик и Раппопет не видели, что происходило за частоколом, но по тому, как извне прекратился поток стрел, а воины крепости на настилах частокола замерли, стало ясно – ожидается приступ. Так и случилось, началось. Безликое воинство крепости опять пустило в ход стрелы, пока на палисад по лестницам и веревкам не полезли нападающие. Тогда над пиками частокола засверкали мечи. Завязалась отчаянная схватка. Рубили головы, руки, сбрасывали лестницы вместе с нападавшими. Вдоль частокола стоял жуткий рев. Раппопет присел под оконным проемом, прокричал Ваньке, заслонившему девушек:

– Наших дел тут нет, Ванька! Не разберешь, кто кого гвоздит! Крошат друг друга. За частоколом ни черта не видно. Откуда только те взялись. И ров, и каменные глыбы не помешали.

А мы, как в капкане. Как рыбы, выброшенные из воды. Рты разеваем, а сделать ничего не можем. Полный облом. Неизвестно, что приготовили нам здесь и чего ждать от тех, кто за частоколом! – опять выглянул наружу.

В какой-то миг почудилось, что схватка вот-вот перекинется внутрь ограждения. Почти весь частокол оседлали такие же оранжевые безликие враги. Ворота под ударами таранов начинали со скрипом поддаваться. Но в это время невесть откуда к защитникам крепости хлынуло свежее подкрепление.

Взбежало на настилы. Внимание Лугатика устремилось на воина с зеленой бляхой на кожаном шлеме. Он был стремителен и изворотлив, орудовал мечом так сноровисто и проворно, что никак нельзя было уловить момент, когда его меч входил в грудь врагу и когда покидал тело противника. Казалось, воин с зеленой бляхой неуязвим, но все-таки шальная стрела ударила ему в спину и сбила с ног. Между тем защитники крепости отбили нападение. Андрюха вытер пот со лба, будто сам участвовал в схватке. А Лугатик удовлетворенно выдохнул, мол, наша взяла. Нападающие откатились, шум за частоколом стих.

Воины крепости стали скидывать трупы врагов с пик палисада наружу, своих убитых и раненых перетаскивали от частокола в заранее определенные места. Лугатик не отрывал глаз от происходящего и был крайне обескуражен, когда с раненного воина сняли кожаный шлем с зеленой бляхой, а из-под него посыпалась копна синих волос. Это была женщина. Володька развел руками, попятился, приседая, как жеребец, которого за узду потянули назад, выдавил из себя:

– Знать, с мужиками здесь туго, раз женщины воюют. Угораздило нас, братцы, в какое-то месиво.

В это время защитники по трапам спустились на землю, оставив на настилах немногочисленных дозорных, и принялись за работу, какая всегда появляется после побоища.

Отстранившись от проема, Раппопет подобрал с пола одну из стрел и внимательно присмотрелся. Острие металлическое в виде узкого острого кинжала, оперение также из металла, как широкое перо птицы. Озабоченно почесал затылок, показал остальным, но ни у кого не вызвал интереса. Лугатик взял ее, повертел в руке и, недолго думая, запулил через отверстие в стене на улицу.

Тут же с улицы плеснули голоса, выбиваясь из общего гула, началась непонятная беготня, зачастили восклицания. Прошло немного времени, и наружная дверь в зал распахнулась, вбежал недавний их проводник. На нем вместо синего балахона были надеты кожаные доспехи, но безликая голова – без шлема. Он кинулся к Ваньке, поклонился, и в воздухе запальчиво зазвучал глуховатый голос. Бросилось в глаза, что без балахона проводник особенно тощ и узкоплеч. Неожиданно он, скрипя кожей, как пересушенным пергаментом, проворно бросился собирать с пола оставшиеся стрелы, а собрав, протянул Малкину. Ванька не понял такого порыва, озадаченно заморгал, не двигаясь. Машинально глянул на Володьку. Тот, как по команде, выхватил стрелы из оранжевых рук и без задней мысли повторил прежнюю процедуру: вышвырнул во двор через оконный проем. Проводник снова заскрипел кожей, отбивая Ваньке поклоны, закивал безликой головой и коротко наклонил лоб перед Володькой. Стремительно развернулся и выскользнул вон.

В оконные проемы ворвались ликующие голоса.

– Вот так-то, – щелкнул языком Лугатик, – и мне досталось от Ванькиной славы, – повеселел. – А что, приятно чувствовать себя господином, особенно когда тебе кланяется такой верзила. Мы теперь с Ванькой наведем тут шухеру. Знай наших.

Я догадываюсь, что талдычил его голос. Все очень просто, только надо как следует напрячь мозги.

– Трепло, – усмехнулась Катюха, – ты и в русском-то без шпаргалки не обходился, а тут, видите ли, напрягся и допетрил.

Тогда валяй, переведи, коль вдруг так поумнел.

– Запросто, – Лугатик поймал насмешку в глазах Сашки, но в карман за словом не полез, улыбнулся и выдал сходу, на одном дыхании: – Он сказал, что только двое в нашей компании достойные люди, это Ванька и я. И с этого момента вы все должны нам кланяться, как оранжевый верзила, – Лугатик перевел дыхание, показывая в улыбке зубы.

Смотря исподлобья, Андрюха не испытывал веселья и не воспринял шутку, резко пресек, будто окунул Володьку головой в воду:

– Не дави на уши, балалайка, кончай пускать пузыри! А то сейчас из господина сделаю тебя козлом отпущения!

Примирительно Малкин предположил:

– Скорее всего, в поведении проводника какая-то символика. А действия Лугатика случайное совпадение с этим.

Прошло еще время в томительном ожидании. Все разместились по разным скамьям. В глазах появилась вялость, безразличие. И когда в дверях вновь возник проводник, встретили равнодушно. Тот взмахами рук позвал за собой. В ответ лениво сползли со скамеек и потянулись следом. Проводник толкнул каменную дверь, которую люди не заметили во внутренней стене. Узкая и высокая, она вела в смежный зал чуть меньших размеров, выполненный из того же разноцветного камня. Людям открылось просторное банное помещение с десятком больших чанов, наполненных водой и расставленных вдоль стен. Подле шести чанов неподвижно, как статуэтки, стояли высокие и голые безликие оранжевые девушки с длинными разного цвета волосами, ниспадающими по плечам. Небольшие груди девушек и упругие тонкие тела говорили об их юном возрасте.

Пол под ногами был влажным.

Из безликой головы проводника прозвучало несколько непонятных фраз, после чего оранжевые статуэтки направились к людям. Проводник исчез из купальни, а руки безликих девушек начали снимать с людей одежду. И тут же в воздухе поплыл тонкий приятный запах, расслабляя и успокаивая, над головой заклубился странный пар, окутывая людей легкой дремотой.

Друзья не сопротивлялись: желание окунуться в воду пересилило другие настроения. Оранжевые руки бросили грязную одежду на пол и подтолкнули ребят к чанам. Раппопет вытянул сознание из полудремы, повернулся к Ваньке. Мозг пронзило беспокойство. Встревоженно отодвинул от себя оранжевую статуэтку, и почему-то посоветовал Малкину не выпускать из рук посох. Ванькин расслабленный разум обнаружил, что в руке он до сих пор держал палку. Зачем, почему? Ведь она была бесполезна. Теперь нужен только чан с водой. Но пальцы вдруг ощутили жар от посоха, как от горячего металла. Ванька инстинктивно крепче сжал его и полез в воду вместе с посохом.

Медленно погрузился.

Вода в чанах благоухала запахами трав. На парня стало наваливаться ватное состояние, мозг застыл, как толстый сгусток холодца.

Однако собрав силы, он мотнул головой, сжал зубы и почувствовал, как ожили мысли, а мышцы стали наливаться упругостью пружины. Мокрые банщицы лыковыми мочалками старательно и умело докрасна натирали тела людей, с мыльной пеной снимали, казалось, вековую грязь. Вода выплескивалась из чанов, текла по полу к желобам вдоль стен и проваливалась в канализацию. Когда все закончилось и банщицы отодвинулись от чанов, люди, по шею в воде, ненадолго отдались полному покою.

Но вскоре неторопливо начали вылезать из чанов. Оранжевые руки быстро вытирали их тела лоскутами ткани вместо полотенец. После всего банщицы откинули крышку большой плетеной корзины, вдруг появившейся в купальне, и вытащили незамысловатую новую одежду, точь-в-точь такую, какую приятели впервые увидали в толпе любопытных при входе в крепость.

Их привычной одежды нигде не было. Лугатик вопросительно оглянулся и растерянно пробубнил:

– Придется ошиваться в одежке из нового дома моделей. И даже согласия никто не спрашивает. – Глянул на высокую банщицу, которая отмывала его в чане. Девушка на голову выше Лугатика. Мокрое тело было восхитительным, но безликость сводила на нет девичью красоту. Володька смотрел на нее, как на подвижный манекен. – У меня был фирменный прикид, а тут предлагают какой-то сногсшибательный закидон. Не буду я это надевать. С чего бы? Хотя офигенная накидка, и штаны немыслимого фасона. Ваньке к таким фасонам не привыкать, Андрюхе тоже сгодится, а мне он явно не к лицу, – помолчал, поморщился. – Не знаю, не знаю, впрочем, плевать, коль другого фасона не предлагают, для форса отоваримся этим. Боюсь, обувка будет великовата, но сойдет как проголодавшемуся.

В общем, прибарахлимся. – Взял из оранжевых рук штаны и сунул в них ноги. Банщица помогала.

Положив посох на пол, Малкин отодвинул его дальше от себя, с намерением оставить здесь. А потом, как остальные, нырнул в непривычные одежды. Удивило, что подошел размер. Облачившись, двинулся за банщицей, пригласившей к каменной двери в стене. Но в эту минуту сзади в плечо его мягко толкнула другая банщица и с поклоном протянула посох. Он погрустнел. Избавиться не удалось. Взял палку в руку и шагнул в открытую дверь. Вышли в знакомый зал, где ждал проводник. Уже без воинского облачения и без балахона, в такой же одежде, как на них. Поклонившись Ваньке, повел всех к другой стене с такой же скрытой каменной дверью. Распахнул. Глазам людей открылся новый зал со стенами из ярко-зеленого камня и темно-зеленым полом. Бросилось в глаза, что зал с большими оконными проемами имел необычное оформление из витиеватых ваз, подставок, военных трофеев на стенах. Но разглядеть подробно все не получилось, потому что в глубине зала на высокой скамье, сверкая крупными украшениями, их внимание привлекла женщина с пышными каштановыми волосами.

Очень высокая безликая оранжевая женщина в просторных, расшитых сверкающими драгоценностями одеждах сидела царственно и неподвижно. Драгоценные камни на ее пальцах, обработанные мастерами по глиптике, сияли. Рядом с ней стоял оранжевый безликий мужчина в простой длинной бело-голубой одежде с жиденькими, соломенного цвета волосами и склонялся к ее уху. Вдруг женщина величественно поднялась со скамьи и, легко ступая по темно-зеленому полу, стремительно пошла навстречу людям. Каштановые волосы летели по воздуху, отдавая блеском вплетенных в них украшений. На длинной шее висела тяжелая золотая цепь с драгоценными камнями и крупной сверкающей подвеской в виде острия копья. Яркая зелень стен блекла от блистания движущейся персоны.

Перед Ванькой женщина остановилась, наклонила над ним безликую голову, и он услышал негромкий молодой голос, обращенный к нему. Малкин пожал плечами и покраснел, он не понимал слов, не знал, кто перед ним, и лишь мог предполагать, что видел особу непростую. Ждал дальнейших событий, не выпуская из виду мужчину в бело-голубой одежде, узкоплечего, как их проводник. Тот подошел к парню с другого боку, и Ванька вздрогнул от неожиданности, услыхав родной язык: