Былое

сооружённой для них клетке, пока не сбежали.

Много раз я вспоминал про места, где прожило

сколько-то поколений моих предков, много раз я собирался посетить их ещё разок, тем более что судьба не так

давно, уже в Уфе, свела меня с выходцем почти из тех

мест, и он ежегодно, на авто посещал свою малую Родину.

Звал меня составить ему компанию летом 2001-го. А я вот

так и не собрался. В 2001-ом попал в Югославию, потом

захлестнули прочие дела и….

60

Вернусь, однако, к прочим событиям, что запомнились за период учёбы в 5 – 8 классах школы.

В 5-й класс к нам пришло несколько новеньких.

Среди них была Аллочка Цехмистро. Такая вот странная у

неё была хохляцкая фамилия. И до того она была красива, что все, без исключения, пацаны в классе на неё запали и я, конечно, тоже. Даже парни из 8-х классов искали

её внимания. Для меня это была первая в жизни любовь и

сколько же сильных эмоций было мною пережито при

совершенно ничтожных контактах с Аллочкой. Она же, чётко зная цену своим чарам, очень умело ими пользова-лась и буквально купалась в лучах своей красоты, частенько откровенно издеваясь над особо назойливыми

ухажёрами.

Пожалуй, только в 7-ом классе я более или менее из-бавился от её чар, совершенно отчётливо поняв, что не её

поля мои ягоды, но окончательно успокоился только с

уходом Аллочки из нашей школы после 8-го класса.

Забегая вперёд, долго я её не видел, но как-то раз, будучи уже пятикурсником, встретил случайно на улице

Новочеркасска. Мы присели на скамейку и поболтали.

Той красоты, что казалась мне кода-то неземной, я в

Алле, Коровиной (по мужу), уже не обнаружил. Она по-женски точно оценила мою реакцию на её внешний

осмотр:

– Не то, что когда-то было? – спросила.

Я попытался сгладить эту прямолинейность, но она

сказала:

– Не надо джентльменничать! Я же помню, как ты

смотрел на меня тогда в школе, и как сейчас!

Я не стал спорить.

В зиму, на 1960-тый, отец нашёл мне учителя игры

на баяне – своего коллегу по работе.

Но он на этом поприще был явно слаб, и через полгода меня отдали в обучение к Константину Семёновичу, слепому с войны музыканту, у которого, как бы сейчас

61

сказали, был нехилый имидж хорошего учителя. Учите-лем он действительно был замечательным, но были некоторые последствия контузии, от которой он собственно и

ослеп. Заключались они во вспышках крайней раздражи-тельности, если ученик долго не мог понять, что от него

хочет наставник. В такую минуту Костя, как любовно мы

его звали, мог и врезать, а поскольку был слеп, попадал

куда попало, а поскольку был ужасно костляв, было очень

больно! Но я не помню, чтобы кто-то хоть раз по этому

поводу жаловался.

По-моему, в 1960-м, напротив, через улицу от нашего дома началось строительство пивнушки. Довольно

быстро строители выгнали коробку одноэтажного здания

и на два, или даже три года бросили стройку.

Наше поколение любимыми играми почитало игры

в войну и вот уже недостроенная коробка – крепость, крышка от бака, где мать кипятила бельё – щит, палка в

руке – меч! Всё вместе – воин, защитник Отечества!

Как же мы сражались! Царапины и нехилые раны и

ссадины, даже шрамы, постоянно украшали наши руки и