ПРЕДАТЕЛЬ

– И все? За это в дурку, а не в КПЗ заперли?

– Сначала там держали. Сюда два дня назад перевели, – брат отвел глаза.

Андрей рассказал о встрече с Полукаровым. Валерьян кивнул.

– Слащавый такой. Аккуратный. Вчера приходил. Спрашивал, как устроился? Больше ничего. Даже за бугор потащились тебя искать! – Валерьян хмыкнул. – Вот бараны! Неужели думают что-то сляпать из этой истории? – он вопросительно посмотрел на брата. Андрей пожал плечами. – Менты меня до ночи держали в обезьяннике. Начальник отделения ждал звонка от прокурора города: отпускать или нет? Когда узнали, что я кандидат наук, как на дрессированную макаку вылупились. Офицерики заговорили, что я правильно сделал. Мол, Медведев и Путин сокращают милицию. Заставляют работать втрое за те же бабки. Думали, я в них швырял. Потом ребятки в штатском повезли в свою районную контору. О матери, о тебе, о нашей родне уже все разнюхали! – подивился он. – Расспрашивали про мои публикации. Привязались к повести на библейский сюжет. Спрашивали, верю ли в Бога? Часто ли хожу в церковь? На фига про Христа писал? Я им про Ренана, Штрауса, Филона Александрийского, Иосифа Флавия прописи читаю. Про египетскую мифологию и митраизм лекцию завернул – у них аж рожи свело от скуки. А с ними дядька лысенький в очечках сидит. Психиатр. Буровил меня взглядом, буровил! Ну, думаю, сейчас приговорчик тебе, Валерик, выпишет – шизик. А он этим двум – мол, я в норме. Те давай куда-то звонить, шушукаться. Сначала в КПЗ, а затем сюда меня загребли. Теперь ясно, чтоб посетителей пускать. Меня даже врачи не смотрели. Держат в одиночном боксе. Когда гуляю, во дворе – никого…

– О чем рукопись?

– Об Иисусе Христе.

– Тебе не остофигели сказки? – сдерживая раздражение, спросил Андрей.

– Вообще-то я для себя писал! И никого читать не заставляю! Хотят сажать за яблоки, пусть сажают! А с остальным – пошли в жопу!

– А лозунги, пацаны…?

– Пусть доказывают, что хотят!

– Ладно, не бутонься, – примирительно сказал Андрей.

Братья помолчали. Но мысли все равно вертелись об одном и том же.

– В церкви ты чего делал?

– На бильярде играл! – проворчал Валерьян: – Гуляли мимо. Свернули в боковой предел.

– Ты пидорка этого разглядел?

– Разглядел! – Валерьян снова отвел взгляд.

– Глянь-ка на меня! – Андрей потянул брата за локоть. – Знаешь его, что ли?

– Да знаю, знаю! Я их всех знаю! – Валерьян вскочил, сделал несколько шагов, вернулся, наклонился к Андрею и зашептал, опасливо озираясь: – Помнишь разговор у Серафима? С него началось. Они потом начитались всякой дряни. Я же им насоветовал. А когда понял, зачем им, они вывозят: мы верим по-своему, как вы! Не в том смысле, что Иисус-человек, а в том, что – имеем право думать по-своему!

– Причем тут Серафим? Кто они-то? Ты хочешь сказать, что… Аркадий…

Валерьян отрицательно повел головой.

– Никита. Швырялся яблоком Никита. Он там с Аленой был.

– На хрена? – опешил Андрей.

– В двух словах не объяснить! Но он так, – Валерьян пренебрежительно отмахнулся. – Девочка тоже не причем. Заводилой у них Аркадий.

– Все равно не верю! Прокламации! Угрозы! У него же батя – священник!

– Да, какие угрозы! Баловство! Их писулькам в обед – сто лет! Они их еще соплячней, в школе писали! Когда у меня хаты не было, помнишь, я у тебя жил. Аркадий часто заходил с твоего компа в «нете» полазить. Фрагмент моей повести на рабочем столе прочел. Я еще черновики разных работ на отдельный файл скидывал – вдруг пригодятся. Он и черновики прочел. Решил: это очень умно. Соштопал все кое-как и в сеть запустил. Думал, мне приятно будет. Типа опубликовал работу самородка. Назвал это – письмом.

– Вот сученок!

– Нет, брат. Все серьезнее, чем ты думаешь. В старшем классе Аркадий что-то наподобие православной ячейки радикального толка организовал. Со скинхедами им не по пути. С «Черным орлом» и «Союзом Михаила Архангела» – тоже. Какое-то Евангельское братство или что-то в этом духе сколотили. Мол, людей надо не убеждать верить в Христа, а заставлять, как в средние века. Иначе Православие в России затопчут. Верхушка Церкви погрязла в роскоши. Светская власть целуется с жидами. Фашисты – мудаки. Словом, у них своя дорога. Что-то такое. Когда Аркадий свои писульки запустил, я сразу понял, – кто! Приехал. Потолковали по душам. Уговорились, что ни он, ни я об этой фигне слыхом не слыхивали. Хулиганы! Мой электронный адрес в электронной библиотеке указан. Хакерских программ пруд пруди – любой адрес взломают. Но на писанину, слава Богу, внимания тогда не обратили.

– Да уж, не обратили!

– Потом Никита через приятеля две гранаты достал. Одну отдал Аркадию. Другую – оставил себе. Чего уставился? Они ведь организация! – со злой иронией сказал Валерьян. – Союз меча, блин, и орала. У Аркадия я гранату отнял. В пруду утопил. Другая – у Никиты. Он утверждает, что выкинул. А теперь прикинь. Этот баран в церкви при всем народе швыряет яблоко в главного попа! Это тебе не снежком по башке прохожему! Я рядом стою! У него в кармане граната! Поймают его, начнут копать! Тут тебе и прокламации по моим лекалам! Еще какие-нибудь призывчики, типа – «бей жидов!» – выплывут! И что я объясню? Детей подзуживал? В церкви случайно рядом оказался? А когда они дел натворили, пригнулся в сторонку! Детишкам по восемнадцать! Как думаешь, сколько мы все за гранаты схлопочем?

Андрей молчал.

– Так что твой Полукаров не зря зарплату получает! Сразу смекнул, как дело повернуть можно. Мы у него не первые! Хорошо хоть про гранаты не знает. Так что пусть я один пару месяцев в психушке посижу, чем хором лет двадцать за экстремизм париться. – Валерьян вздохнул. – Когда Никита замахнулся, я в миг в башке все прокрутил. Пацана в сторону. Алена сообразила и утащила его.

– Осел ты и твой Никита! Его все равно вычислят и поймают. Тебя в главари запишут, как Полукаров нарисовал. Не пойму, как вы в церкви-то встретились?

– Накануне я Серафиму сказал, что на спас со своими в Храм еду. Звал его. А у него служба. Алена сказала, что тоже в Москву собирается. Развеется.

– Не хило развеялись! Все равно не понятно! Никита, что дебил? Или фанатик?

– Откуда я знаю?

– И Серафим вчера молчал об этом…

– Он не в курсе! Смотри не ляпни! Ты ж его знаешь! Станет детей выгораживать, и еще хуже сделает. Чего доброго, в сообщники запишут. С места попрут. От этих козлов жди чего хочешь. Сейчас чем меньше людей знают правду, тем лучше. Даже тебе зря сказал. Еще за границу не выпустят.

Андрей не ответил. Валерьян подумал.

– Олега они вспомнили, чтобы хоть какую жижу из этого говна выжать! Или наказать покруче, чтобы другим неповадно было. За бытовуху орден не дают.

– Ты точно Олега не видел и в этот, как его… в «Форвард» не ходил?

– Братан, сейчас издают, что хочешь! Читают – сотня другая таких же писарчуков! А у Олега столько одноклассников, однокурсников и соратников, что мы с тобой в конце очереди. Если б Никита не швырнул яблоко, мои письмена и прокламации Аркаши были б чекистам до глубокой жопы!

– А французы?

– Ко мне никто не подходил! Не знаю.

– Ладно. Говори, что делать?

– Найди все черновики – я уже не помню, где и что писал, – и все экземпляры рукописи. Их было три. Два в деревне: у нас там дом. Наташа их сожгла. Один у Ушкина. Жена говорит, в квартире был обыск. Жесткий диск из ноутбука выгребли. Но весь текст в твоем компе. Флешка в деревне. В кармане ватника. Не найдут. А вот материалы по рукописи в папочках. Подписаны. Не ошибешься.

– У меня тоже рылись. Серафим сказал.

– И к матери приезжали. У нее целая коробка моей писанины.

– Если жесткий диск и черновики взяли, чего тогда ищут?

– Вторую часть апокрифа.

– На фига она им? – рассеянно спросил Андрей.